Я (не) буду твоей - Инна Инфинити

— Нет! Не смей! — дергаюсь, как жертва, попавшая в капкан. — Только попробуй!

— Попробую, — противный смех мне в лицо.

Чувство — будто стою над пропастью, в которую меня сейчас сбросят. Паника разрывает изнутри, ледяной ужас въелся в клетки. Но я не перестаю бороться.

— Черт, кто-то сюда бежит!

Виктор

— Гонка в следующую субботу, я уже со всеми договорился. Будут пять машин. Поедешь?

— Трасса какая? — спрашиваю приятеля.

— Та, что в прошлый раз.

Замечаю, как из бара выходит Даша. Стоит у входа, смотрит в телефон. Я через дорогу. Не отрывая взгляда от экрана мобильника, она сворачивает в ту же подворотню, в которой мы разговаривали. На плече висит сумочка. Неужели уходит?

— Витос, ты тут? Ну так что?

— Да-да, я поеду.

— Отлично, записываю тебя.

Даже не попрощавшись, отбиваю звонок. Красный сигнал светофора горит слишком долго, и я решаю перебежать дорогу, пока мало машин. Захожу в бар и окинув взглядом Стаса, воркующего с блондинкой, решаю не мешать. Выхожу на улицу.

Ушла, значит. Строптивая какая. Знает таких, как я, видите ли. Ни черта она не знает. Сидела с утра до ночи за учебниками и даже света белого не видела. Это у нее на лбу написано.

Красивая, фигуристая. А еще хорошая и не испорченная. Давно таких чистых искренних девушек не встречал. Они, оказывается, еще существуют.

Где-то глубоко в сердце точит червячок сожаления, что не удалось нормально познакомиться. Даша навешала на меня ярлыков и даже не дала шанса. Обидно до ужаса. У меня ведь ни одного злого намерения на ее счет, хоть она и думает иначе.

Никогда себе не прощу, если не попытаюсь еще один раз.

Резко сворачиваю за угол и срываюсь на бег. Хоть бы не далеко ушла.

— Отпусти меня! Отпусти! — вдруг слышу истеричный крик где-то впереди. — Нет! Не смей! Только попробуй!

Это Даша, вдруг понимаю. Ее голос. В панике ускоряюсь в два раза и ближе к концу темного переулка замечаю очертания нескольких человек. В темноте плохо видно.

— Аааааа! Помогите!!!! — ее голос полон боли и отчаяния.

И теперь я наконец-то могу разглядеть, что происходит. Ее прижал к стене мужик, двое других стоят на стреме.

— Немедленно отпусти девушку! — кричу, подбегая к ним.

В жилах кровь стынет от осознания, что эти уроды собираются сделать. Совершенно лютый и неконтролируемый гнев разливается по венам, руки сами инстинктивно сжимаются в кулаки.

— Слышь, иди куда шёл, — говорит мне один из тех, что стоит на стреме.

Не отвечая, со всей силы заезжаю ему ногой по морде. Адреналин кипит в крови, требует выброса.

— Твою мать! — ругается второй.

Бросается на меня, но я успеваю отпрянуть назад. Подгибаюсь и бью его кулаком под дых. Гопник сгибается, скуля, но удерживается на ногах. Тот, что удерживает Дашу, оборачивается.

— Слышь, проваливай отсюда, — обращается ко мне. — А то пожалеешь.

С земли поднимается самый первый, которого я уложил ударом ноги. Я еще раз бью кулаком в морду второго, потом замахиваюсь на первого, но он успевает засадить мне коленом в живот. Глухая боль пронзает внутренности. На несколько секунд теряю бдительность и получаю еще одним ударом кулака в лицо.

Это дезориентирует. Но где-то на задворках сознания понимаю, что не должен останавливаться. За мгновение собираю все силы и еще раз бью ногой гопника, потом второго. Оба валятся на землю.

Тот, что зажимал Дашу, отпустил ее и грозно надвигается на меня. Он самый крупный из них всех. Даша за его спиной спустилась без сил на землю и плачет в ладони. Почему не убегает? Почему сидит тут?

Но я вынужден отвлечься от Даши на последнего, третьего урода.

— Или ты убираешься отсюда прямо сейчас, — достаёт из кармана нож. — Или я пощекочу тебя этим перышком.

Делаю на него резкий выпад, но гопник успевает отпрянуть назад. Еще один выпад — он снова на шаг назад. Двое других, медленно пошатываясь, поднимаются на ноги.

— Надо валить, — говорит один из них.

Окинув взглядом меня и здоровяка, эти двое разворачиваются и на непослушных ногах торопятся убраться.

— Советую тебе последовать примеру друзей, — говорю третьему с ножом.

Он набрасывается на меня, но я дезориентирую его ударом колена под дых.

— Тварь, — скулит, сгибаясь.

Заезжаю кулаком по морде, он валится на землю. Но не успеваю я перевести дух, как отморозок быстро подскакивает, а в следующую секунду я чувствую острую боль где-то в районе рёбер. Не понимаю, что это, пока он не демонстрирует руку с окровавленным ножом в ладони.

— Чтоб ты сдох, — выплевывает мне в лицо, обдавая вонючим перегаром, разворачивается и бежит в ту же сторону, что и его друзья.

Инстинктивно кладу руку туда, где остро болит, и чувствую что-то мокрое и тёплое. Опускаю взгляд. По серой футболке разрастается большое багряное пятно. Ноги не держат, падаю на колени, продолжая держаться за рану.

— Витя! — Даша подскакивает с земли и бросается ко мне. — О, Господи! Они тебя ранили! Надо срочно позвонить в скорую!

Она заплаканная, перепуганная, но, кажется, целая. Одежда вся на ней. Несмотря на то, что истекаю кровью, чувствую радость и облегчение. Я успел. Они не успели ничего с ней сделать.

— Витя!!! — взвизгивает, когда, совсем обессилев, валюсь всем телом на асфальт. — Как вызвать скорую? Они украли мой телефон!

Мечется глазами по асфальту, паникует, трясётся.

— У меня в кармане, — хрипло выдавливаю.

Дрожащей ладонью Даша достаёт из кармана мой мобильник. Смартфон пару раз выпадает у нее из рук прежде, чем она разблокирует экран.

— Так, — говорит сама себе, стараясь собраться. — А как звонить? Ноль три?

— Сто три,— морщусь от боли.

Набирает три цифры, подносит телефон к уху, ждет. Потом быстро тараторит о ножевом ранении, называет адрес, плачет, просит приехать быстрее. А я гляжу на нее, изо всех сил стараясь не отключиться, и любуюсь. Красивая: шоколадные волосы, ореховые глаза, пухлые розовые губы. И такая искренняя, такая чистая.

Если мне не изменяет слух, за это время мимо нас прошли несколько человек, и никто не остановился. Подозрительно покосились только и ускорили шаг. Точно так же они бы не остановились, если бы стали свидетелями изнасилования Даши.

«Убью за нее», проскальзывает мысль в голове.

— Они уже едут. Ты, пожалуйста, только не умирай, хорошо?

— Умереть, спасая самую красивую девушку в мире, — не худшая смерть, правда?