Мой зверь безжалостный и нежный - Рита Навьер

— Лучше бы свернули! — истерил Ромка. — Это было бы хоть быстро. А что они теперь со мной сделают… Меня же... А-а!

— Ром, ну, может, как-то можно договориться? Поднять её из оврага, ты её восстановишь постепенно…

— Ты с ума сошла?! — взвыл он. — Договориться?! Да они меня завтра в цемент закатают! Ты не знаешь, что это за люди! Это очень серьёзные люди! Они и не за такое… Ой, б...! Как так-то?

— На меня не ори! — цыкнула я. — Я тебя не просила сюда тащиться. Я же...

— Да знаю я, знаю, что это я во всём виноват! — воскликнул он надрывно. — Я тупой урод, безголовый идиот, кретин, да, Мариша? Какие ещё у тебя есть слова для меня? Это ты у нас умная, ты всегда права, а я — лох и придурок, так ты думаешь? Ну давай же обвиняй меня!

Он прав. Именно так и даже хуже я о нём сейчас думала. Но и не прав, потому что вслух я ему ничего такого не сказала. Сидела на холодном валуне, прикусив язык. Потому что никому никакого толку от таких обвинений не будет, только лишние вопли поднимутся.

А я уже и так устала от них зверски. И хотела только одного — выбраться отсюда поскорее.

— Пошли домой, — как можно спокойнее сказала я.

— Домой? — истерично хохотнул Ромка. — Ты шутишь? Какой теперь домой?!

Нет, он, оказывается, не хохотал, он судорожно всхлипывал. Почти рыдал.

— А ты хочешь сидеть в этом овраге, пока смерть не заберет нас? Ром, ну ты давай уже успокаивайся. Воплями делу не поможешь.

Ромка уселся на землю, ссутулился, подтянул колени к груди, спрятал в ладонях лицо. Он всё ещё плакал, но уже гораздо тише, скорее, подвывал. Но и я уже ждать измучилась. Да и продрогла до костей. Боль в ноге понемногу стихла, и я осторожно поднялась.

— Ром, ты идёшь? — окликнула его я. Он не отозвался. Продолжал сидеть, согнувшись, и поскуливать.

Вздохнув, я поковыляла одна. Несколько раз пыталась вскарабкаться на дорогу: хваталась за колкие ветки и подтягивалась, сдирая кожу. Цеплялась за камни, ломала ногти. Но вновь и вновь скатывалась обратно. Слишком отвесный был склон оврага.

Потом сзади услышала шорох. Оглянулась — за мной, пошатываясь из стороны в сторону, плёлся Ромка.

Кое-как мы всё же выползли наверх, помогая друг другу, и в полном молчании побрели домой.

*** 

Я буквально валилась с ног, хотелось просто рухнуть в чём есть на диван и забыться сном. Но я через не могу скинула грязную изодранную одежду, потом промыла и обработала раны себе и Ромке. Он сидел, сгорбленный, на кухонном табурете словно в прострации и ни на что не реагировал. Я его как тряпичную куклу переодела, умыла, помазала ему зеленкой все ссадины и царапины, вычистила из волос колючки, хвоинки и веточки. Он всё молчал, глядя перед собой потухшим взглядом. Один раз только произнёс шёпотом:

— Я труп...

Более-менее ожил он лишь часам к семи утра. Выпил чаю, даже немного поел. Потом переоделся.

— Ты куда? — спросила его я, заметив его сборы.

Он посмотрел на меня затравленно.

— Сдаваться, — глухо просипел Ромка.

— В автосервис пойдёшь?

Он кивнул.

— Расскажешь всё хозяину своему... в смысле, Иванычу?

Снова кивнул.

— А что потом?

Ромка пожал плечами. Порылся по карманам, взял какую-то мелочь, сигареты, ключи.

— Мариш, жди меня дома. Поговорю сейчас с Иванычем и вернусь…

— Может, я лучше с тобой пойду? Вдвоём как-то не так страшно, а? Ну и Иваныч твой тебя при свидетеле не убьёт.

Ромка сумел выдавить кислую улыбку, но покачал головой.

— Да не волнуйся. Иваныч-то что? Разорётся только. Я вот думаю, может, правда что-то можно сделать. Эвакуатор туда как-то пригнать. Ну и ремонт потом… короче, может, придумает что… А ты ложись спать, Мариш. Отдыхай. Если сразу не приду, то вечером буду…

Ромка клюнул меня шершавыми губами в щёку и, тяжело ступая, шагнул в подъезд. Я замкнула дверь, подошла к кухонному окну. Ромка вышел из подъезда и по привычке оглянулся, коротко махнул рукой. Вот только вместо его обычной глуповато-счастливой улыбки, которой он каждое утро одаривал меня на прощание, я увидела убегающий, напуганный взгляд.

Злилась я на Ромку, конечно, жутко, но видеть его таким было очень тяжело. И шёл он через двор потом как человек, идущий на казнь…

А потом потянулись мучительные часы ожидания. Я ещё сумела заставить себя залезть под душ, но на этом всё. Несмотря на дикую усталость и боль в мышцах, уснуть никак не получилось. Не получилось даже расслабиться. Это при Ромке я как-то крепилась, чтобы не ныть на пару. А вот он ушёл и что с ним — неизвестно, и я сама начала потихоньку паниковать.

Сердце колотилось. Мысли в голову лезли самые поганые. Вдруг его избили? Вдруг покалечили? И что там за серьёзные люди?

Нет, я не верила, что они его «в цемент закатают», конечно. Всё-таки у нас уже не лихие девяностые. Но на душе было очень муторно и неспокойно. Я ничем не могла себя занять, не могла найти места. В нервном напряжении сновала из угла в угол и раз за разом подходила к окну. Но Ромка не возвращался.

К обеду я уже довела себя до ручки. В конце концов не усидела, отправилась в чёртов автосервис. Иначе, чувствовала, точно свихнулась бы.

За пять минут добежала до мастерской, ворота которой обычно широко распахнутые, сейчас были закрыты. Это меня встревожило ещё сильнее. Если тут никого не окажется — куда тогда бежать? Где искать Ромку?

Но нет, подойдя поближе, я услышала изнутри возбуждённые голоса. Входная дверь была прикрыта, но не плотно. В щель я расслышала даже отдельные ругательные слова. И того, кто ругался, признала — это и правда орал Иваныч, хозяин автосервиса.

Мне сделалось не по себе. Промелькнула даже малодушная мысль: может, уйти тихонько, зачем встревать в эту бучу, мужики сами разберутся.

Но тут вдруг раздал грохот и, похоже, удар. И короткий стон…

Ни секунды не колеблясь, я рванула на себя дверь за ржавую ручку. Туго, со скрипом она распахнулась, и все, кто находился внутри, разом замолкли и повернулись ко мне.

Их было пятеро: Иваныч, два Ромкиных сменщика и ещё двое парней. Тех самых, которых я застала тут вчера вечером. Один из них промакивал грязным платком разбитый нос, а Иваныч сердито тряс рукой, будто выбил костяшки.

Я быстро оглядела гараж, обшарила глазами каждый угол, даже к краю смотровой ямы подошла, но Ромку не увидела нигде.

Что они с ним сделали? А вдруг те серьёзные его уже увезли? А эти что? Оставили, получается, своего товарища в беде? Не помогли, не вступились?

— Что…? — начал Иваныч, но я его перебила.