Не смей меня желать - Анна Квин

– Ты что творишь? – спрашиваю я. Хочу объяснить, что если он не перестанет, то меня стошнит прямо на его ботинки, а может, и не на ботинки. Но произносить длинные и сложные фразы не получается. Изо рта льется какое-то бессвязное бормотание, на которое Паша не обращает внимание. Дыхание парня прерывистое, он возбужден, хотя что может возбудить в зареванной, мертвецки пьяной девице? Я решительно не понимаю противоположный пол.

– Ну же, Ника, перестань, выпендриваться. Тебе же нравится! – жарко шепчет он мне в ухо, прижимая ближе, так что я чувствую его возбужденный член у себя на животе. Боги, да он готов меня трахнуть прямо тут, несмотря на то, что я похожа на невменяемую куклу. Интересно, если меня все же вывернет, это его остановит?

– Что мне нравится? – уточняю я, все же пытаясь увернуться от жадных рук и слюнявых поцелуев.

– Отпусти ее, – тихий голос раздается из-за спины Паши, парень не разворачивается, только бросает:

– Отвали! – его руки в этот момент пытаются задрать подол моего платья, а я даже сопротивляться не могу. Просто стою, прислонившись к стене. Все силы уходят на то, чтобы не отключиться и не упасть.

– Не могу, моя задача защищать ее, – отзывается Марк равнодушно. – А она, по-моему, уже не хочет общаться с тобой.

– Она пьяна в дым и сама не знает, что хочет. Еще пять минут назад она была счастлива со мной.

– Но сейчас поменяла мнение. Это свойственно девушкам. Я ее отвезу домой. Протрезвеет, свяжется с тобой, и вы продолжите начатое. Ну, если окончательно не передумает.

– Да! – Слова на миг отрезвляют. – Хочу домой. Ненавижу блевать в общественные унитазы.

– Отпусти, – очень тихо советует Марк и делает шаг вперед, к удерживающему меня Паше.

– Отвали! – не сдается парень. То ли проявляется поганый характер и ощущение полной безнаказанности, то ли просто алкоголь, который никого не делает умнее или сдержаннее.

– Я ее заберу, если понадобится силой. Как ты думаешь, сколько секунд ты продержишься против меня? – Марк задает риторический вопрос Павлу и насмешливо приподнимает черную бровь. Рожа при этом у него особенно зверская, я хихикаю.

– А угадай, сколько ты проживешь после того, как тронешь меня хоть пальцем? Ты не знаешь, кто мой отец!

– Мне неинтересно. – Мой охранник пожимает плечами. – Своим достоинством будешь мериться не со мной, а с ее отцом. Ты же это сам знаешь. У кого из вас окажется длиннее – мне насрать, но ее я сейчас заберу.

Не знаю, что действует на Пашку, то ли нежелание позорно получить в рожу, то ли страх, что его попытка разложить пьяную девицу с проблемным папашей дойдет до его отца, но он меня отпускает. Я благодарно падаю в объятия своего охранника и благополучно отключаюсь, почувствовав себя в безопасности.

Марк

Интересно, она вообще думает о чем-либо? Такая опция включена в ее тело, или господь ограничился сиськами третьего размера и длинными ногами, решив, что мозги Нике будут только мешать?

Она налегает на алкоголь весь вечер, и Марк, признаться, думает, что девчонка отрубится раньше, и уж точно ее сил не хватит на то, чтобы отправиться на поиски приключений для вторых девяноста. Вроде ведь была искренне опечалена смертью подруги. Даже слезы на глазах мелькнули, хотя Марк считал, что богатые леди с макияжем не плачут. Впрочем, тушь не потекла, а значит, на глазах искусственные ресницы. Можно рыдать и даже тереть кулаками, как обещают рекламщики.

Что перемыкает в хорошенькой головке на поминальном банкете? Куда делась красивая, печальная девочка и почему все то, о чем говорил ее отец, вылезло наружу. Ника напивается и перестает себя контролировать. Сначала демонстративно вешается на какого-то парня прямо в зале, а потом позволяет себя увести в неизвестном направлении. При этом девица пошатывается на высоченных острых шпильках. Как только на лестнице не наворачивается с них? Не иначе как мажорчик поддерживает и не позволяет упасть.

Идти за богатенькими детками, которые решили по-быстрому перепихнуться в туалете, совершенно не хочется, но Марк помнит слова работодателя и про невинность, и про опасность. Свою работу приходится выполнять. Сейчас Ника себя явно не контролирует и ее нужно забрать оттуда, даже если она будет против.

Идет не зря. Ника, видимо, немного приходит в себя и передумывает, чего не скажешь, о наглом мажорчике, который не стесняясь ее лапает и не собирается уходить. Хорошо хоть у него мозг от алкоголя не отказывает окончательно, и парень уступает, выливая бочку словесного говна, которое Марк игнорирует. Но все могло закончиться хуже. Ника падает на руки Марку и до машины ее приходится тащить, как и по лестнице в дом, где все уже спят. Марк не горит желанием объяснять заказчику состояние его дочери, поэтому буксирует девушку в ее комнату, разувает и сгружает на кровать. Кладет на бок и под спину подсовывает валик из подушек.

Нет уж, нянькой к пьяной девице, которая вероятнее всего начнет блевать довольно скоро, он не нанимался, но и позволить ей захлебнуться в собственной рвоте нет особого желания. Оставив подопечную спать беспробудным сном пьяного портового грузчика, Марк отправляется в свою комнату. К счастью, первый рабочий день подошел к концу. Парень надеется, что второй будет чуть менее насыщенным.

Ника

Демоны! Что же так херово-то! И сознание взрывается вспышками, заставляя просыпаться, а за окном темнота! Лучше уж провалиться в сон до утра. Я разлепляю глаза и со стоном фокусируюсь на часах, стрелки которых светятся в темноте. Полночь. Как я вообще домой попала?

Последнее, что всплывает в голове – коньяк и Паша, который обнимает слишком уж откровенно для людного места. Потом еще вспышка, и вот меня уже к машине тащит Марк. А где Паша? Точно! Этот мерзавец хотел меня по-быстрому поиметь у стены, пользуясь тем, что я не соображаю. Пожалуй, от охранника есть польза. Главное, чтобы не доложил о моем поведении папочке, с него ведь станется.

У кровати стоит тазик. Как мило. Надо будет сказать заботливой няне, в которую переквалифицировался бывший офицер, что у меня нет привычки блевать. Мой организм крайне неохотно расстается с тем, что сожрал или выпил. Я со стоном встаю с кровати, мучаясь от головной боли, и ползу в ванну. Контрастный душ – лучшее средство от похмелья.

Десять минут и я выползаю похорошевшая, посвежевшая, с четким пониманием, что нужно зайти и кое-кому сказать «спасибо», а заодно попросить «не стучать» моему заботливому родителю. Если, конечно же, Марк не успел доложить о моем поведении.

Впрочем, если бы папа был в курсе такого возвращения блудной дочери, фига бы мне дали спокойно подремать. Папа или уже был у себя комнате и не выходил, так как притащил очередную девицу, которые год от года становились моложе и дешевле, или еще не вернулся.

Я достаю первое попавшееся домашнее платье, узкое и длинное, из приятного трикотажа, и натягиваю его на голое тело, а потом выхожу в коридор.