Золотой Будда - Клайв Касслер

— Отдать якорь! — крикнул он команде. Спустя несколько мгновений вместо ответа до них долетел грохот якорной цепи о борт корабля, а затем сильный всплеск возвестил о том, что якорь благополучно оказался на морском дне. Разлетевшаяся пыль и ржавчина покрыли еще более толстым слоем грязи и без того давно не мытую палубу.

Моралес положил руку на вытертую от старости поверхность штурвала и обернулся к Смиту.

— Вы, конечно, оплатите услуги лоцмана по прибытии в порт.

— Зачем ждать? — фыркнул Смит. Он залез в карман сюртука и вытащил на свет свернутый в трубочку рулон американских стодолларовых чеков. Он отсчитал пятнадцать банкнот, немного помедлил, глядя на немое удивление, отразившееся на лице Моралеса, и произнес: — Не будем мелочиться, полагаю, стоит округлить до двух тысяч долларов.

Не тратя времени на лишние раздумья, Моралес взял протянутые деньги и спрятал их в свой бумажник.

— Вы очень щедры, капитан Смит. Я доложу береговым властям, что пошлина уплачена сполна.

Смит подписал требуемые бумаги и бросил взгляд на нависший над водой причал. Затем он приобнял Моралеса за плечи тяжелой ручищей.

— Так как насчет девочек, где тут какое-нибудь заведение получше да повеселее?

— В кабаре на берегу вы найдете выпивку и недорогих девочек на любой вкус.

— Пойду порадую ребят.

— Всего доброго, капитан.

Моралес не стал подавать руки, его и так преследовало чувство брезгливости от нахождения на борту; он не мог заставить себя пожать руку этому неприятному субъекту. Свежий бриз овевал его лицо, и Моралес не мог дождаться, когда же он наконец покинет борт этого негостеприимного судна. Выйдя из рубки, он ловко соскользнул по лесенке вниз на палубу и махнул, подавая сигнал поджидающей его лодке. Он все еще находился под впечатлением самого странного корабля из всех встретившихся на его пути. Интересно, что хозяева «Орегона» думают о своем судне.

Если бы Моралес более детально изучил внешний вид корабля, он бы непременно пришел к выводу, что эта видимость нужна лишь для отвода глаз. «Орегон» бороздил воды океанов медленно благодаря специальным отсекам, которые, будучи заполненными водой, создавали видимость присутствия груза на борту судна. На этом странном корабле было механизировано все, даже вибрация и шум работающего двигателя монтировались специально. А сам двигатель работал бесшумно и не создавал никакой вибрации.

Что же касается обшарпанных бортов с облупленной краской и покрытой ржавчиной палубы — это была ювелирно выполненная маскировка.

Уверившись, что и лоцман, и его лодка благополучно отошли на безопасное расстояние от «Орегона», капитан Смит шагнул по направлению к поручню, вмонтированному прямо в палубу, в котором, казалось бы, не было никакой нужды. Он взялся за поручень и нажал на скрытую от посторонних глаз кнопку, вмонтированную с внутренней стороны. Квадрат палубы, на котором стоял капитан, вдруг начал медленно опускаться, пока не остановился в просторном, ярко освещенном помещении, заполненном компьютерами и автоматическими системами слежения. Там же находились несколько отсеков, заполненных всем необходимым для связи, и даже стояли огнестрельные установки. Палуба в командном отсеке была застелена богатым ковром, стены обиты панелями из экзотического дерева, а мебель, казалось, только что привезли с выставки какого-то модного дизайнера. Эта комната и была настоящим сердцем «Орегона».

Шесть человек — четверо мужчин и две женщины — аккуратно одетые в короткие штаны, цветастые рубашки и белые свободные блузы, были заняты около многочисленных приборов. Одна из женщин, глядя в монитор, тщательно сканировала каждый участок залива Сантьяго, а мужчина наблюдал, как шлюпка лоцмана сделала поворот и направилась прямиком в пролив. Никому не пришло в голову обернуться и поприветствовать толстого капитана. Никто даже не взглянул в его сторону. К нему обратился мужчина, одетый в зеленую рубашку для гольфа и шорты цвета хаки.

— С лоцманом все прошло по плану? — спросил Макс Хэнли, президент, управляющий всеми операционными системами, включая и двигатель корабля.

— Лоцман обратил внимание на неполадки со штурвалом.

Хэнли усмехнулся.

— Он ведь не предполагал, что держит не штурвал корабля, а просто колесо, похожее на штурвал. Однако нам придется кое-что уладить. Ты говорил с ним по-испански?

Смит улыбнулся.

— На самом лучшем американском английском. Зачем ему знать, что я говорю на его языке? Кроме того, у меня была возможность проследить, чтоб он не сыграл с нами никаких шуток по радио, общаясь с портовым начальством, пока мы вставали на якорь.

Смит откинул полу своего грязного пиджака и достал сильно поцарапанные часы. — Через полчаса стемнеет.

— Снаряжение для «Лунной заводи» готово.

— Как насчет сухопутной команды?

— Ждут приказаний.

— Мне нужно немного времени, чтобы избавиться от этой вонючей одежды, признаться, она мне порядком надоела, — сказал Кабрильо, направляясь к своей каюте по коридору, увешанному картинами современных художников.

Каюты команды находились внутри двух грузовых отсеков и выглядели как номера в каком-нибудь пятизвездном отеле. На борту «Орегона» не было разделения между офицерским составом и собственно командой. Все они были образованными людьми, каждый был специалистом в своей области — это была своего рода элитная часть военно-морских сил. Корабль был собственностью команды, они были чем-то вроде акционеров и называли себя Корпорацией. Не было разделения по рангам. Председательствовал Кабрильо; Хэнли исполнял роль президента; у каждого было свое звание. Все они были наемниками, они не соблюдали никаких общепринятых правил, просто выполняли очередной контракт, часто рискуя своими жизнями. Они были представителями секретных служб по всему миру, но в то же время оставались тайной для большинства стран и крупных компаний.

В человеке, который переступил порог капитанской рубки, было невозможно узнать мужчину, покинувшего ее около двадцати минут тому назад. Исчезли и волосы, обильно смазанные гелем, и дурацкая борода, и удушающий запах. Место старых часов занял фирменный стальной хронометр. Кроме того, мужчине удалось похудеть, как минимум, фунтов на сто. Хуан Родригес Кабрильо вернул себе свой обычный облик, заняв место старого морского волка Смита. Высокий сорокалетний мужчина, не лишенный определенной доли привлекательности, смотрел на мир пристальным взглядом голубых глаз. Его светлые волосы были коротко подстрижены, а верхнюю губу украшала жесткая щеточка усов в западно-ковбойском стиле.

Он поспешил вниз по коридору, направляясь к дальней двери, и попал в контрольную комнату, помещенную в самый дальний угол корпуса корабля. Трехпалубная «Лунная заводь», как она называлась, хранила в себе все необходимое для подводного плавания оборудование. Здесь были гидрокостюмы, глубоководные аппараты и целая коллекция подводных электронных сенсоров. Пара новейших подводных лодок — пятидесятипятифутовый «Номад-1000» и тридцатидвухфутовый «Дискавери-1000» — покачивались, как колыбели. Двери в отсек были открыты, и вода заполняла его, пока ее уровень не поднялся до внешней ватерлинии.