Я. Тебя. Заставлю - Ольга Вечная

— Потерпи немного, скоро у тебя появится законная жена. Будешь путешествовать с ней. И больше никогда, Леня, никогда не приезжай ко мне в офис и не говори обо мне с моим руководителем!

Он злится, достает сигарету, шарит по карманам в поисках зажигалки. Я снова бросаю взгляд на массивное крыльцо с огромным количеством ступенек, переминаюсь с ноги на ногу — пора идти. Он женится на другой, но обставляет все так, будто это я бросаю его и разрушаю наши отношения.

Машинально стреляю глазами на парковку и вижу, как с ее стороны к нам быстрым шагом приближается Кирилл Богданов.

— Потрясающе! — досадую я. — Только этого мне не хватало!

— Что случилось? — спрашивает Леонидас, оглядываясь. Я поворачиваюсь к судье спиной, делая вид, что не заметила его. Он говорит по телефону и, возможно, не обратит на нас никакого внимания.

— Судья, который рассматривает мои дела.

— А, — Леонидас пару секунд изучает Богданова, хмурится. — Я его знаю. — И добавляет громко: — Кирилл Платонович! Доброе утро! — И спешит наперерез Кириллу.

— Эй, что ты делаешь! Не надо! — шиплю я вслед, но поздно. Богданов договаривает по телефону и бросает взгляд на Леонидаса, потом на меня, где его глаза привычно задерживаются чуть дольше, чем следовало бы. На лице отражается легкая степень неприязни. Я чувствую, как мои щеки заливает краска.



У меня есть целых два часа, чтобы обдумать ситуацию. Все это время я сижу в коридорчике у кабинета, в котором проходят заседания, и периодически перебрасываюсь сообщениями с клиентом. Мой кофе давно закончился, но я постоянно забываю об этом, раз за разом подношу пустой стаканчик к губам, пытаюсь сделать глоток. Уйти никуда не могу, так как суд может начаться в любой момент.

«Лада Алексеевна, не томите!» — приходит сообщение от клиента.

«Все еще ждем», — пишу я в ответ. Богданов опаздывает на целых два часа! Это уму непостижимо! Я чувствую злость и полное бессилие. Он может легко промариновать меня и остальных юристов до самого вечера.

Не знаю, о чем Леонидас говорил с Кириллом в течение пары минут, но они периодически бросали на меня серьезные взгляды. А когда я направилась в их сторону, Кирилл вручил собеседнику свою зажигалку и под предлогом, что очень спешит, покинул нашу милую компанию.

— О чем вы говорили? — спросила я у Лени.

— Да так, — задумчиво ответил тот, поглаживая подбородок и провожая глазами Богданова. — Не важно.

Во время ожидания не получается расслабиться и поторчать, например, в социальных сетях. Моя спина идеально прямая, колени стиснуты, а пальцы напряжены. Ежесекундная боевая готовность. Я думаю о том, как сильно Богданов изменился за эти годы. Не то чтобы я его хорошо знала раньше — мы виделись-то только в здании суда, но он никогда не казался мне равнодушным. Но и сильным тоже не казался. Заурядным зубрилой — да, но никак не влиятельным человеком, знающим себе цену. У него даже походка изменилась. И сшитый на заказ костюм сидит на фигуре идеально. Может ли назначение полностью поменять человека?

Не хочу показаться поверхностной и зацикленной на внешности, но если бы в то время он выглядел так же, как сейчас, я бы не стала ему настолько откровенно строить глазки. Я бы расценивала его серьезно. И я бы никогда не поступила с ним так, как поступила.

— Прошу встать! — объявляет секретарь, и мы с юристом оппонента поднимаемся, встречая соизволившего все же появиться Богданова. Тот проходит мимо быстрым шагом и занимает свое кресло. Я пялюсь на кусочек его галстука и белоснежный ворот рубашки, выглядывающие из-под черной ткани. Мне та-ак непривычно видеть его в черной мантии! Он молод, но зеленым не смотрится. Напротив, я бы дала ему лет тридцать шесть.

Председательствующий объявляет:

— Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста.

И я плюхаюсь на свой стул, потому что мои колени снова начинают дрожать. Мне нужна эта работа. Я просто обязана переломить ситуацию в свою пользу!

Заседание проходит по стандартному сценарию, сначала выступает юрист истца, потом я.

— Сторона ответчика, — обращается ко мне Богданов. Смотрит прямо, немного хмурится. От его строгого низкого голоса у меня во рту пересыхает. Триггерит, триггерит! Я снова вижу перед глазами того тощего помощника, которого однажды грубо высмеяла при всех, моргаю, прогоняя видение. — Поясните по существу заявленного ходатайства, — говорит он мне. Пауза затягивается, он повторяет прерывисто: — Чуть быстрее. Если можно. Пожалуйста.

Он явно очень торопится. Еще бы! Нужно нагнать почти половину рабочего дня! Поднимаюсь и начинаю объяснять. Все четко и по сути, я готовилась, но он прерывает на полуслове:

— Процессуальный документ я уже читал, можете ли вы добавить что-то новое? — и выжидательно смотрит на меня. Он помнит, я знаю. Он все прекрасно помнит и ненавидит меня за те слова. Клянусь, его глаза в этот момент темнеют. Там будто черти затаились, притихли в яркой зелени и тоже смотрят, выжидают. Сглатываю.

— У меня нет сомнений в том, что суд ознакомился с ходатайством, однако предполагаю, что сегодняшнее дело далеко не единственное, которое рассматривает суд. В связи с этим я решила освежить существенные аспекты, — произношу речь официально, но при этом смотрю ему в глаза. Пристально смотрю. Хочется прижать руку к груди, так сильно колотится сердце. Я хочу пробудить того хорошего парня, который звал меня на свидание. Хочу, чтобы он простил меня.

— Ваши предположения впредь оставляйте при себе. Суд на память пока не жаловался, — цедит сухо.

Суду стоит пожаловаться на отсутствие воспитания.

— Тогда я полностью поддерживаю позицию, изложенную письменно, — присаживаюсь. В этот момент с места подскакивает юрист истца:

— А у меня дополнения есть! — и начинает тараторить.

Суть дела это не меняет, но плохо то, что последнее слово за оппонентом. А я вроде как… сдалась раньше времени. У меня глаза болят от того, как круто я их закатываю, но мои старания остаются без внимания.

Богданов выслушивает комментарии, на это у него есть и время, и терпение. После чего назначает новую дату слушания, что тоже плохо, так как промедление будет стоить моему клиенту денег. Все должно было решиться сегодня.

У меня действительно серьезный конфликт с судьей, и вот оно первое испытание самостоятельной жизни — разобраться с ним как можно скорее.

Честно говоря, я просто в бешенстве. Выхожу в коридор и довольно резко прощаюсь с вражеским юристом, хоть он лично мне ничего плохого не сделал. Я должна научиться держать эмоции при себе. А Леонидас в данный момент мчится по идеальной трассе вдоль бирюзового моря навстречу солнечной Анапе, соленому воздуху, цветным коктейлям в прибрежных барах и белоснежным простыням в отеле. Я могла бы сидеть рядом с ним, есть купленный на заправке маффин с изюмом или черникой и ни о чем не беспокоиться.