Улей - Дэлия Мор

— При себе у них были только ножи, огнестрельное оружие, мешочки с сушеной травой и нарезанная квадратами тонкая бумага. У того, кто выше по званию, нашли карту местности. Эмблему на рукаве сфотографировали. Символ, возможно, взят из местного алфавита.

Тезон все пытался подтолкнуть планшет ближе к генералу, но Наилий сидел, отвернувшись к стене палатки.

— Тело где?

Лицо разведчика вытянулось от удивления, и он сдуру переспросил:

— Какое тело?

— Ну не мое же, — пожал плечами генерал и обернулся. — Ты доставил одного из убитых в лагерь?

Тезон побледнел и вытянул спину, как на построении. Я готов был поклясться, что у лейтенанта задрожали колени и болезненно сжался анус.

— Ваше Превосходство, инструкция пять-три в параграфе «Удаленное наблюдение» запрещает изымать личные вещи, а также переносить тела убитых, чтобы не обнаружить присутствие наблюдателя. Моя звезда сделала все необходимые фотоснимки…

— И внутренних органов тоже? — перебил генерал, а Тезон захлопнул рот, клацнув зубами. — Как прикажешь капитану Назо проводить вскрытие? По фотоснимкам?

Разведчик поднял подбородок и очень четко проговорил:

— Виноват, Ваше Превосходство.

На аккуратно подстриженных висках блеснули капли пота. Зубами Тезон не скрипел, но я почти слышал, как колотится его сердце.

— Ты мог на месте принять решение, вспомнив о цели операции, — сказал Наилий. — Мы прилетели не за фотоснимками, а за ответами. И у меня нет желания бегать по лесу дольше запланированной недели. Доставь тело в медотсек к капитану Назо. Срок у тебя — утро.

— Есть!

Лейтенант Тур достал рацию и короткими злыми командами поставил своей звезде задачу, не забыв про номер квадрата и ориентиры. А я зажал рот рукой, чтобы спрятать улыбку. Отдалялась милость генерала и капитанские погоны, правда, лейтенант Тур?

— Все свободны, — закончил совещание генерал.

***

Мало взяли с собой бойцов. Чтобы дозорные на падали с ног от недосыпа, одну из ночных вахт я отстоял сам. Да, лейтенант, но куда деваться? Тезон уже получил устный выговор за недостаточное служебное рвение, я не хотел стать следующим. Командование никогда не волновало, как именно ты будешь выполнять поставленную задачу. Нет техники, боеприпасов и некомплект личного состава? Плевать. Хоть всю ночь с голым задом на посту стой, а чтобы весь периметр лагеря был как на ладони.

Пригодился маскировочный бушлат. Я накинул его поверх формы и до утра благодарил цзы’дарийских портных за то, что не замерз насмерть. Сменился на рассвете, успев поймать тепловизором вернувшихся разведчиков с массивной ношей. Проклятье, неужели васпы еще выше, чем люди? Гиганты вроде четырехруких гнарошей? Или разведчики так густо обмотали труп брезентом? Проверять я не пошел, забрался в палатку и упал на койку прямо в бушлате. Пока Публий будет вскрывать васпу, я лучше пару часов посплю.

Получилось дольше. Автономный модуль отопления нагнал в палатку горячего воздуха, заодно высушив его. Поэтому я проснулся разомлевший от жары и с такой жаждой, что искал бутылку воды, не обращая внимания на трескучий голос из рации.

— Говорит начальник дозора сержант Боз. Общий сбор офицеров в медотсеке. Повторяю. Общий сбор офицеров в медотсеке.

— Лейтенант Лар, — хрипло ответил я в рацию. Двух глотков воды не хватило, чтобы смочить высохшее горло. — Вас понял.

Долго военврач возился со вскрытием. Хотя квалификации у Публия Назо на десять таких желторотиков, как мы с Тезоном, хватит. Значит, половину тайны бессмертия васпов нашел сразу, а остальное вдумчиво расковыряют генетики на Дарии. Сейчас нам объявят, что цель операции достигнута и прикажут сворачивать лагерь. Бездна, ну, зачем? Первая совместная операция с отцом, и сразу домой. Кхантор бэй!

Кажется, я выругался вслух, потому что дозорный у штабной палатки рывком вытянулся и поджал губы. Вольно, боец, командир сам на себя дергается, как дарисса перед важным свиданием. Еще бы не забыть, что вход в медотсек правее центрального. Стандартная штабная палатка делилась на три отсека. В первом жил генерал, во втором проводились совещания, а в третьем располагались связисты со своими станциями. Но мы прибыли налегке. Связь обеспечивалась по радиоканалу через портативные рации, а вместо отдельно стоящего полевого госпиталя, Публия Назо со всем медицинским оборудованием поселили в третьем отсеке.

Внутри, конечно, не протолкнуться. Капитан хаотично нагромоздил в углах ящики. Часть из них оставил открытыми, с вывернутым наизнанку высокотехнологичным нутром. Мобильные лаборатории для анализов крови, хранилища образцов ткани и нечто невообразимое, чьих функций я не хотел знать.

В центр поставили раскладную кровать с трупом васпы, стыдливо прикрыв его синтетической тканью. Я не сразу уловил сладковатый привкус разложения, отвлекшись на острый запах медикаментов.

— Все в сборе? — уточнил капитан, протягивая мне респиратор вместо ответа на приветствие. В таких же белых масках чуть в стороне стояли генерал и разведчик. Самого медика вонь в отсеке не напрягала.

— Да, начинай, Публий, — глухо сказал генерал.

Военврач после вскрытия стоял в идеально чистой медицинской форме и монотонно бубнил по памяти строчки протокола. А может, на ходу выдавал стандартные формулировки:

— Труп мужчины правильного телосложения, удовлетворительного питания. Кожные покровы землистого оттенка. Трупное окоченение выражено во всех группах мышц. Голова отделена от туловища предположительно электроинструментом с вращающейся режущей частью. На теле следы множественных ножевых и огнестрельных ранений. Я извлек семнадцать пуль, но умер он только после того, как ему отрезали голову.

Генерал и разведчик мрачно кивнули, а я пригляделся к силуэту под полупрозрачной тканью. Убивали тщательно и чтобы наверняка больше не встал. Удивительно, что руки, ноги на месте, а труп в итоге просто бросили, а не сожгли.

— Кроме ранений на теле шесть швов от разных хирургических операций, — продолжил военврач. — Последнюю сделали совсем недавно. Края раны отечны и покрыты небольшими гнойными наложениями. На левой груди клеймо с цифрами и буквами местного алфавита. Я думаю, что это — личный номер бойца.

Медик взялся за край синтетической ткани и медленно открыл труп до середины груди. Глаза у мертвеца были закрыты. Голову Публий пришил крупными стежками, и точно такой же шов тянулся по грудной клетке. Будто тряпичную куклу выпотрошили и заново набили. Я был счастлив, что не чувствую запаха, но и без него впечатлений хватало. Тошнота накатывала волнами, я старался медленно дышать через нос, а потом сдался и отвел взгляд. В училище нас водили в морг на вскрытие, чтобы не падали в обморок при виде мертвых, но на васпу моей выдержки не хватило. Я чувствовал, как кровь отливает от головы. Наверняка стоял белее, чем форма Публия, и прислушивался, не хихикает ли Тезон Тур?