Печальная история братьев Гроссбарт - Джесс Буллингтон

– Мы их догнали, ребята!

Увидев, что на следующем отрезке тропы нет никого, кроме еще одного убитого пса и нескольких валунов, Гунтер погнал своего скакуна вверх по крутому склону. Осторожный конь сумел избежать ям, которые выкопал Гегель, промчался мимо съежившегося Гроссбарта и скрылся за следующим поворотом. Краем глаза Гунтер приметил Гегеля, но, прежде чем успел рвануть назад, убийцы сделали свой ход.

Ехавший следом за дядей Курт увидел Гегеля, только когда клинок лопаты впился ему в безымянную кость и повалил с лошади. Перепуганный конь попятился и вступил в ловушку, где с хрустом подломил путовый сустав и рухнул прямо на Курта, прежде чем тот успел моргнуть. Лошадь придавила юношу и раздробила ему ноги, когда принялась отчаянно кататься и брыкаться. Гегель увидел, что из-за поворота выезжает следующий всадник, и поспешно бросился в обход обезумевшего коня, чтобы подобрать упавший арбалет, отлетевший на безопасное расстояние от копыт. Курт этого даже не заметил – падение выбило ему воздух из легких, а конь продолжал своим весом дробить кости ног и таза.

Гунтер прицелился в Гегеля, но уронил арбалет, когда камень, брошенный из укрытия Манфридом, врезался ему в висок. Кровь тут же залила глаз, но Гунтер быстро спешился, чтобы встревоженный конь оказался между ним и невидимым негодяем. Он подхватил с земли арбалет, но следующий камень так больно стукнул коня, что тот рванулся вверх по дороге, и Гунтер был вынужден отпустить поводья, чтобы животное не поволокло его за собой. Заряжая вторую стрелу, Гунтер прищурился и сумел разглядеть в сгустившихся сумерках силуэт Манфрида.

Эгон остановил своего коня на повороте и, потрясенный, уставился, как бьется лошадь Курта, придавив к земле всадника, над которым нависла темная фигура. Эгон не понимал, что делать дальше. Из оружия у него был только топор, так что плотник спешился и привязал лошадь к соседнему деревцу. Бертрам промчался мимо растерявшегося Эгона; он пустил коня аллюром, настолько близким к галопу, насколько позволял крутой склон. В отличие от прочих, он служил присяжным в нескольких подобных случаях, и сомнений, что делать, у него не было: Бертрам увидел Гроссбарта и собирался затоптать его конем.

Гегель подхватил арбалет Курта – чудом уцелевший, но разряженный. Снизу к нему скакал Бертрам, и все мускулы Гегеля напряглись в ожидании. Когда конь и всадник почти добрались до него, Гроссбарт прыгнул назад между молотивших воздух ног упавшей лошади Курта и покатился по тропе. Бертрам пришпорил коня, чтобы заставить его перепрыгнуть покалеченного сородича, но растерявшееся животное повернуло в сторону, чтобы объехать его. Узкий край тропы подался под копытами, и на миг показалось, будто человек и конь скачут прямо по склону горы, прежде чем они завертелись, покатившись вниз и кувыркаясь друг через друга.

Манфрид понимал, что Гунтер его заметил и может выстрелить, но рискнул и выскочил из-за чахлых кустов, чтобы перехватить напуганную лошадь и ткнуть ей в нос копьем. Конь встал на дыбы, затем рванулся обратно вниз по дороге. Когда он оказался точно между ними, оба выпустили свои снаряды. И оба удивительным образом попали в цель: Манфрид повалился на землю, когда арбалетный болт задел его голову, а перепуганный конь совсем обезумел, когда камень врезался ему в мошонку. Гунтер попытался убраться с пути лошади, но на повороте та ударила хозяина и сшибла его с тропы.

Гегель ухмыльнулся, когда Бертрам с последним криком выехал на обрывистый склон, но потом ухмылка сползла с его лица, когда Гроссбарт услышал позади отчаянный топот копыт. Он сжался в комок, когда над ним навис лишившийся всадника конь Гунтера. В отличие от скакуна Бертрама, тот перепрыгнул покалеченное животное, перегородившее тропу, и ринулся к остальным трем присяжным. Приземлившись, конь проломил задним копытом грудь Курту, так что из носа и рта юноши пошла кровавая пена.

Ганс и Гельмут ошеломленно смотрели, как кони погубили своих седоков – сперва Бертрама, а затем Гунтера. Последний скакун промчался мимо них и ускакал вниз по тропе. Они благоразумно привязали своих лошадей к тому же дереву, что и Эгон, и втроем осторожно стали наступать на Гегеля. Увидев, что арбалетов у них нет, Гегель вновь обошел коня Курта и принялся искать болты на теле мертвого юноши. Оперенье торчало из-под тела лошади, так что Гроссбарт потер окровавленные руки, а затем опустился на колени рядом с Куртом и попытался высвободить застрявший колчан.

– Ты там жив, брат? – закричал Гегель, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что трое присяжных не подкрались к нему слишком быстро.

– И силен, как вера! – отозвался Манфрид, который все же сумел отрезать наконечник болта, который продырявил ему правое ухо. Щеку и кожу на голове оцарапало древко, стрела остановилась у самого оперения. Без наконечника Гроссбарт смог вытащить из кровавых ошметков уха обломок стрелы и поднялся на ноги.

Гунтер застонал, подтягиваясь единственной здоровой рукой, правой, чтобы выбраться на тропу. Левая сломалась от удара о камень, когда он катился по крутому склону горы, но горожанину удалось ухватиться за ветку дерева, прежде чем инерция увлекла его вниз, к самому подножию. За миг до того, как конь сбил его с дороги, он видел, что арбалетный болт попал Манфриду в лицо, и не мог понять, как негодяй остался жив.

– Бросай оружие! – рявкнул в спину Гегелю Ганс.

– Бежать вам некуда, – поддержал его Гельмут. Правда, уверенности в его голосе было значительно меньше.

– Вам тоже, – прорычал в ответ Гегель, упершись ногой в перекрестье арбалета и рывком натягивая тетиву.

Положив на ложе добытый болт, Гегель развернулся, одновременно разгибаясь. Все трое подобрались на расстояние нескольких шагов, но замерли, пораженные жутким видом Гегеля, по губам и бороде которого струилась кровь. Крестьяне тут же смекнули, что Гроссбарт отведал мяса Курта, и Эгон всхлипнул.

Все смотрели друг на друга, Эгон начал потихоньку отступать назад. Ганс и Гельмут обменялись взглядами, которые Гегель сразу узнал, но прежде чем они успели двинуться с места, выстрелил Гансу в промежность. Гельмут бросился на Гроссбарта с топором, но тот швырнул ему под ноги разряженный арбалет, так что крестьянин споткнулся и упал. Выхватив лом, Гегель бросился вниз по дороге, но резко остановился, увидев, что Гельмут встал на одно колено и взмахнул топором. Когда крестьянин неуверенно поднялся на ноги, Гегель осторожно сделал еще шаг вперед.

– На моем топоре кровь, а на твоем? – спросил Манфрид, и его голос прозвучал совсем рядом с Гегелем.

Он обошел упавшего коня Курта и поднял оружие, которым его прошлой ночью пыталась ударить Герти. Стоя рядом с братом, каждый из Гроссбартов казался даже более злобным и опасным, чем в одиночку.

– Хватит думать, давай, попробуй нас обоих прикончить, – включился Гегель, затем кивком указал на Ганса, который лежал на земле, задыхаясь и сжимая стрелу, вонзившуюся в пах. – Хочешь получить как он? Он вроде хотел, да, кажется, передумал.

– Нам нет нужды с тобой заводиться, – сообщил Манфрид, и оба Гроссбарта шагнули вперед. – Но и убить тебя рука не дрогнет.