Принцесса ада - Гарольд Шехтер

Его звали Мэдс Дитлев Энтон Соренсон. На единственной сохранившейся фотографии мы видим крепко сбитого лысеющего мужчину. Лицо с ярко выраженными нордическими чертами украшают закрученные по моде тех дней усы. Он был на пять лет старше Беллы и, в числе других восьмисот служащих, работал ночным сторожем в универсальном магазине «Мандел бразерс» на углу Стейт и Мэдисон-стрит8.

Бракосочетание состоялось в марте 1884-го в евангелическо-лютеранской церкви «Вифания» на углу Гранд-авеню и Карпентер-стрит. Вел церемонию преподобный Джон Торгерсен – авторитетная фигура среди норвежского населения. Ко дню своей смерти в 1905 году он провел более пятнадцати тысяч свадебных обрядов, за что получил прозвище Помощник Купидона9. На свадебной фотографии в гордой позе – двадцатичетырехлетняя Белла. Положив левую руку поверх правой, она выставила напоказ массивное обручальное кольцо. На новобрачной нарядное черное платье из «тафты или шелкового муслина, с кружевными оборками и тремя нитками жемчуга вокруг шеи»10.

История не сохранила никаких сведений о первом десятилетии семейной жизни Соренсонов. И все-таки из нескольких документально подтвержденных фактов можно сделать кое-какие выводы.

По мнению большинства, у Беллы был сильный материнский инстинкт. «Она очень любила детей, – вспоминала Нелли. – О ее доброте знали почти в каждой норвежской воскресной школе Чикаго». Госпожу Соренсон особенно трогало бедственное положение сирот и брошенных детей. Она часто бывала на детских пикниках в Гумбольдт-парке, где обычно забиралась на сцену и предлагала позаботиться о тех, «кому нужна крыша над головой»11.

На самом деле это страстное желание заботиться о ребенке привело Беллу к разрыву с сестрой. Первые пять лет брака у Соренсонов не было детей, и все материнские чувства Белла изливала на четырехлетнюю племянницу Ольгу – младшую дочь Нелли. Позже она рассказала: «Ольга была необыкновенно хорошенькой девочкой, и моя сестра требовала, чтобы я отдала ей ребенка на воспитание». Хотя девочке разрешили погостить у тетки довольно долго – до шести недель, вполне понятно, что миссис Ларсон отказалась отдать свою дочь сестре, и с того дня Белла с ней «практически не разговаривала»12.

В 1891 году Белла Соренсон осуществила свою мечту и взяла на воспитание девочку по имени Дженни. Белла и Мэдс поддерживали дружеские отношения с жившей по соседству супружеской парой Олсонов. Энтон Олсон – отец малышки – позже объяснил, как это случилось: «Когда Дженни было восемь месяцев, ее мать смертельно заболела. Миссис Соренсон умоляла умирающую женщину завещать ребенка ей. Моя жена сама передала малышку на руки Белле и взяла с нее клятву, что та будет заботиться о младенце, оберегать и растить как своего родного ребенка. Белла обещала, сказав, что эта клятва для нее священна. Вскоре моя жена умерла. После того как Белла забрала девочку, я часто с ней виделся. Белла приводила Дженни ко мне, она всегда была нарядно одета и выглядела счастливой»13.

Несколько лет спустя, когда Олсон опять женился, он попытался вернуть себе право на опеку, но миссис Соренсон выиграла дело в суде, и ребенок остался с ней14.

Хотя Мэдс никогда не зарабатывал больше пятнадцати долларов в неделю (по современным меркам это примерно 450 долларов), к 1894 году Соренсонам как-то удалось накопить денег и купить небольшой кондитерский магазин в двухэтажном деревянном доме на углу Гранд-авеню и Эдвард-стрит. В лавке, занимавшей первый этаж, наряду с популярными сладостями продавали, как видно из газетной фотографии, сигары и табак, газеты и журналы, письменные принадлежности и продукты первой необходимости15. Несмотря на удачное расположение, магазин прибыли не приносил, и Белла с нарастающим ужасом видела, как таяли с трудом накопленные деньги.

Меньше чем через год после покупки лавка Соренсонов сгорела. Когда вспыхнул огонь, в магазине была только Белла и ее трехлетняя дочь Дженни. По сообщению «Чикаго трибюн», о пожаре стало известно от миссис Соренсон. Она выбежала с ребенком на улицу с криком «Горим!»16. Когда огонь удалось потушить, выяснилось, что интерьер был полностью уничтожен. Хотя Белла уверяла, что взорвалась «маленькая керосиновая лампа», представители страховой компании, тщательно изучая пожарище, не обнаружили никаких «осколков стекла или других частей сломанной лампы». Невзирая на подозрение в поджоге, страховая компания выплатила Соренсонам все причитающиеся деньги. Вскоре Белла и Мэдс отказались от лавки, продав ее брату прежнего владельца17.

Получив страховку, чета Соренсон переехала в Остин – благополучный район города, где селились «синие воротнички». На Альма-стрит пара купила трехэтажный дом с видом на залив18. В следующие два года – между 1896 и 1898 годами – у них появилось еще четверо детей: Каролина, Миртл, Аксель и Люси19. По сей день не установлено, удалось ли Белле, которой было далеко за тридцать, самой родить в столь короткий срок, или, что более вероятно, она усыновила сирот или брошенных детей (возможно, как показало расследование, ради денег)20. Одно не подлежит сомнению: Каролина и Аксель умерли вскоре после рождения, в пять и в три месяца соответственно. В то время младенческая смертность в США была очень высока – умирало примерно сто детей на тысячу новорожденных. Поэтому внезапная смерть двух младенцев, естественно, от энтероколита (острого воспаления кишечника) и гидроцефалии (водянки головного мозга) не вызвала никаких подозрений21.

Мэдс, работая на Северо-западной железной дороге Чикаго, приносил домой по двенадцать долларов в неделю, когда перед Соренсонами открылась новая блестящая перспектива.

Вечером 1 октября 1897 года, в пятницу, они посетили дом Ангуса Ральстона. Он представился агентом и главным инженером предприятия, известного как «Юкон майнинг энд трэйдинг компани». Ральстон объяснил, что корпорация, в которой «сосредоточены огромные средства, включая 3 500 000 долларов основных фондов и шахты в Нью-Мексико, имеет свои большие и далеко идущие планы на Аляску и районы Клондайка». Компания нанимает копателей, готовых, несмотря на суровые природные условия Аляски, заключить годовой контракт и получить шанс разбогатеть. По настоянию Беллы Мэдс подписал договор, который 27 октября в присутствии свидетелей был скреплен подписями и печатями.

По договору Мэдс соглашался «отправиться на Аляску в качестве служащего [компании], и в течение года, начиная с 1 апреля 1898 года, производить разведку золотоносных месторождений и, когда такое будет найдено, выполнять любую другую работу, которую поручит начальник экспедиции». По возвращении старатель не только получит «такую же зарплату, как и другие работники на том же месторождении», но и «четверть от прибыли со всех других мест добычи, которые он открыл», а также двести восемьдесят акций нанимающей компании. Еще, поскольку семья останется на год без кормильца, компания обещала, «пока он находится на службе, выплачивать его жене Белле Соренсон тридцать пять долларов ежемесячно в счет заработной платы мужа»22.

Белла, по мнению сестры, совсем не заботилась о Мэдсе и была рада отправить его на Аляску. Ослепленные обещаниями неслыханного богатства, супруги согласились также вложить значительную сумму из собственных средств, чтобы покрыть «годовые расходы» Мэдса. И в день подписания рабочего контракта, предоставив в качестве залога свою недвижимость на Альма-стрит, Соренсоны скрепили подписями дополнительное соглашение о выплате семисот долларов (на сегодняшний день это больше двадцати тысяч).