Крутой секс - Дмитрий Стрешнев

Привязанный не понял, что произошло за углом, но догадался, что спасен каким-то совершенно чудесным, нечеловеческим способом. Очевидно, небесная мафия вступилась.

Остужая под холодной водой пальцы и аккуратно замывая брюки, Толян не видел, как по коридору к входной двери просеменил диковинный краб. Уже через минуту человек, привязанный к стулу, впился челюстями в бабочку-щеколду замка и принялся остервенело поворачивать ее, чувствуя, как хрустит и крошится зубная эмаль.

Какое все-таки счастье, что входные двери открываются наружу! Выкарабкавшись из нехорошей квартиры, привязанный к стулу аккуратненько вернул головой дверь обратно, пока не защелкнулась защелка. Теперь перед ним была, наконец, свобода, ограниченная, увы, лестницей. Стоило ли бежать от паяльника, чтобы оказаться лежащим со сломанной шеей возле мусоропровода? Обидная альтернатива. Привязанный застыл, пригвожденный к месту обжигающей догадкой, что лестницу ему не преодолеть. М-да, скажу я вам, самая ужасная вещь на свете это надежда, потому что когда она рушится, то разом хоронит под собой все остальное.

Но снова где-то на самом верху кости выпали как надо, удачно легла карта… или — наоборот — кто-то что-то проморгал: по лестнице зашаркали шаги, сопровождаемые отвратительным фальшивым свистом на тему популярной песни. Очень скоро появился и сам свистун. С первого взгляда было ясно, что он из тех представителей человечества, которые как раз нужнее всего в данной обстановке, а именно — из разбондяев. Привязанный увидел глаза, в которых интеллекта не хватило бы и на полкроссворда в вечерней газете, и страшно обрадовался. Одновременно он тут же возненавидел этого придурка за сочные красные губы под неаккуратными усами. Вы спросите: можно ли ненавидеть за это? А почему бы и нет?

Обнаружив на лестничной площадке сильно обнаженную мужскую фигуру верхом на стуле, разбондяй замедлил ход и перестал свистеть. Он умел запросто прилепить жвачку к перилам эскалатора в метро. Все прочее, включая шевеление мозгами, получалось у него с трудом. Чтобы поощрить его умственную деятельность, привязанный игриво подмигнул ему, после чего тот отважился на вопрос:

— Это ты что тут?

Привязанный лихорадочно соображал, что сказать этому придурку, чтобы не струсил и не слинял. Наконец он сплюнул темным и просипел:

— Секс такой… Понял?

Придурок, разинув рот, оглядел поцелуи ожогов на щеках голого мужика, его неестественно вывернутые руки, примотанные скотчем к стулу, и уважительно сказал:

— Интересный секс…

— Крутой… — прохрипел привязанный.

Придурок огляделся.

— И это чего вы… прямо здесь?

— Нет, мы там… Сюда отдохнуть вышел, — сообщил привязанный сдавленным от ненависти голосом.

— А я вот тоже помню… — оживился придурок, но привязанный задушил его слова страстным шепотом:

— Дай закурить!

Придурок поспешно достал сигареты, прикурил одну и протянул. Привязанный закашлялся от дыма.

— Ру… ку освободи.

— А ничего… для секса этого вашего… крутого?

— Не волнуйся. Нормально.

Придурок стал сопеть и возиться где-то сзади.

— Смотри, как она тебя!

— Да, малость перестаралась… Ты ногтями поддень.

Тот наконец размотал одну руку. Пока привязанный… точнее, уже наполовину привязанный, затягивался сигаретой, размотал вторую.

— Спасибо.

— Ну, я пошел. Счастливо тебе, — сказал придурок.

— Подожди, — приказал наполовину привязанный, разматывая липкую ленту на ногах. Придурок послушно задержался, ожидая благодарности. Хотя — какой конкретно благодарности, скажите на милость, можно ожидать от голого мужика на лестничной площадке убогой пятиэтажки, осужденной на снос?

Бывший привязанный без труда вырубил его одним ударом. Уж это он умел делать лучше, чем вы завариваете свой утренний кофе. Разбондяй тут же грохнулся и спекся. Чтобы успокоить нервы, бывший привязанный пнул его стулом, негромко приговаривая:

— Секс, кекс, брекекекс!..

Но быстро устал после всего пережитого, снял с упавшего брюки, свитер и ботинки и, покачиваясь, спустился по лестнице. Время от времени его губы что-то беззвучно шептали, словно угрожали невидимому врагу. На самом деле они произносили три буквы и три цифры: «к 217 ет».

В это время авто, зарегистрированное под цитируемым номером, выдохнуло из выхлопной трубы очередной клуб дыма, пытаясь вписаться в один из стремительных потоков, густо наполняющих столичные улицы. С хрюканьем переключилась скорость. Надо было как-то компенсировать недостатки изношенного транспортного средства, у которого в коробке передач зуб на зуб не попадал, и компенсировать это, по мнению Марчелло, можно было бойкой ездой. Иностранцу из какой-нибудь благополучной страны достаточно послушать, как у нас люди разговаривают друг с другом или увидеть, как у нас ездят на машинах, чтобы понять: так может вести себя только народ, который решительно не хочет быть счастливым. Дети с мороженым переходят улицу — ни одна сволочь не притормозит. Наши улицы, как известно, полны владельцев машин, которые терпеть не могут, когда кто-то едет не так, как они считают нужным. И тогда они выражают свой праведный гнев доступными способами: пугая гудками и фарами, подрезая на полной скорости и делая другие тому подобные гадости. При этом они напрочь забывают о секретах природы, которым их учили в школе на уроках физики. В память о тех, кто считал себя выше элементарных физических законов, развешены веночки на столбах вдоль автодорог. А еще — женщины за рулем! Особенно те, которые позавчера получили в подарок от богатого мужа или любовника свое замечательное авто, а вчера узнали, сколько у него в полу педалей. Вы читали французский роман «Дама в темных очках и с ружьем в автомобиле»? У нас вполне пора сочинять еще один: «Дама без мозгов и с выпученными глазами в автомобиле»… Короче, покажи мне, как ты водишь машину, и я скажу тебе, кто ты. С другой стороны, одних ли водителей нужно обвинять? На Севастопольском проспекте видели, как светофоры отрегулированы? Стартуешь на зеленый — через триста метров непременно попадаешь на красный. И так — не меньше четырех раз. С большим мастерством сработано. А это, надо сказать, тоже не способствует смягчению общественных нравов…

Не желая выглядеть хуже других, Марчелло погнал свое транспортное средство изо всех сил и не притормозил даже, когда впереди над дорогой взошло красное солнце светофора. Скоро пассажирам ободранных «Жигулей» стало казаться, что машины вокруг еле ползут, не машины, а бегемоты какие-то.

— Что же мы так медленно ездим по родной стране! — картинно возмущался Марчелло этими увальнями, вертя руль.

Впрочем, возмущался он до тех пор, пока мимо с мигалкой и джипом охраны не пронеслись еще быстрее Большие Деньги, подвинув его драндулет в сторону. Но даже это не облагоразумило нашего героя и не уменьшило его стремления прокатиться с адреналинчиком. Поэтому он только озлобился, когда сзади снова появились какие-то огни и тоже стали обгонять, наседая на левый борт. Марчелло слегка уступил, оправдавшись: