Сирийский патруль - Сергей Соболев

Но даже скромного словарного запаса Козака вполне хватило, чтобы понять, о чем речь в этой записке:

…

В МОЕЙ СМЕРТИ ПРОШУ НИКОГО НЕ ВИНИТЬ

Жан Луи Рикар

Спустя несколько секунд Иван сделал еще одну важную находку. Нашелся ствол; оружие он не сразу заметил, поскольку пистолет лежал с другой стороны тела, у основания опрокинутого офисного кресла. Ему не раз доводилось держать в руке подобный этому ствол, причем разных модификаций, поэтому он без труда опознал марку — Beretta 92… Пистолет этой марки используется во многих странах как личное оружие в армии, ВВС и на флоте. Также состоит на вооружении сотрудников различных правоохранительных структур. Весьма любим разного рода мафиози, членами криминальных группировок…

После непродолжительного осмотра он обнаружил две гильзы. Но ни ствол, ни эти гильзы, валяющиеся на полу, естественно, трогать не стал.

Иван бросил взгляд на наручные часы. Фиксировать точное время для рапорта или устного доклада — святое; это то, чему его, курсанта Ивана Козакова, учили еще в «школе». И вообще критически важную инфу лучше хранить в собственной голове, а не в компьютерной памяти или в мемориз какого-нибудь гаджета. Если она, голова, конечно, на плечах и цела, а не дырявая, как у бедняги Жана Луи.

С того момента, как он вошел в адрес, прошло ровно пять минут.

Козак вытащил из правого кармана куртки «нокию». Чуть поколебавшись, извлек и другой смартфон. Включил поочередно оба гаджета. Меню режима — видеосъемка…

Держа смартфоны в обеих руках, стал снимать гостиную и лежащее на полу тело на встроенные камеры.

Сделав двадцатисекундные ролики, Иван запаковал их. Один сразу же отправил «Алексу»… Прежде, чем отправить второй ролик, — уже другому адресату — набрал на «Гэлэкси» короткое СМС-сообщение: 1234. Отправил его на единственный вбитый в память смартфона номер.

А вот видеофайл почему-то не «отправился»… То ли он что-то неправильно сделал, то ли сразу же после отправки им СМС такая возможность была заблокирована.

Сунув «Гэлэкси» в карман, Иван стал набирать с другого смартфона Оператора. Тот отозвался сразу же:

— Слушаю, Айвен!

Козак, поправив наушник устройства «фри-хэнд», почти спокойным тоном сказал:

— Докладываю. Дверь была не заперта. Я вошел. Жан Луи — мертв…

— Что?! Мертв?! Повторите, Айвен!

— Повторяю: Жан Луи — мертв. Нашел тело на полу в гостиной. Самоубийство… или что-то другое — не знаю. В адресе, кроме покойника, никого не застал. Я только что отправил вам видеофайл… Получили?

В наушнике явственно прозвучало — shit!.. Затем последовала пауза. И, наконец, вновь послышался голос с металлическими нотками:

— Айвен, вы там ничего не трогали?

— По-вашему, я похож на идиота?

— Я задал вопрос.

— Ответ: ничего не трогал. Только заснял на камеру… Что мне делать, Оператор? Какие будут инструкции?

— Консьерж вас видел?

— Его на месте не было. Соседей я тоже никого не видел.

— Оставьте там все, как есть, — приказал металлический голос. — А сами уходите… Да, Айвен, покиньте адрес немедленно!

Козак спустился по лестнице в вестибюль. Накинул капюшон куртки на голову, после чего вышел на улицу.

Вот чего ему хотелось больше всего: оставив здесь тачку и избавившись от «гаджетов», шмыгнуть в один из ближайших дворов…

Или же направиться прямиком к ближайшей станции метро? Там, в парижской подземке, он сможет смешаться с толпой. Во всяком случае, это шанс избежать тех серьезных неприятностей, каковые, подобно надвигающейся лавине, вот-вот могут накрыть его. И в конечном итоге — погубить.

Иван уселся в салон Sandero. Потянулся за пачкой «кэмела». Сунул сигарету в губы, чиркнул зажигалкой… Да так и застыл на несколько секунд.

Он вспомнил про то странное письмецо, которое сунул ему на выходе консьерж дома, где для него фирма сняла квартиру. В голове что-то щелкнуло: какая-то важная мысль попыталась было сформулироваться, выкристаллизоваться… Но мыслительному процессу помешал металлический голос.

— Айвен, вы слышите меня?

— Да, Алекс, я вас слышу, — прикурив наконец от зажигалки, отозвался Козак.

— Поездка в Ле Бурже отменяется. Повторяю, сегодняшнее расписание отменяется!

— Значит, никуда сегодня не летим? Мне возвращаться в свою временную квартиру?

— Я этого не сказал! Сейчас я назову адрес, в котором вы проведете ближайшие несколько часов. А затем… — Последовала еще одна пауза. — Затем будет принято решение, о котором я вам сообщу дополнительно.

Приспустив стекло, Иван щелчком выбросил на и без того не очень чистую мостовую окурок. Он хребтом чуял, что за ним наблюдают, что его пасут… Но все же можно, при определенном везении, не только уйти от наблюдения, но и скрыться, раствориться в этом огромном мегаполисе.

Он не знал, кто именно стоит за сегодняшними событиями, кто и за что приговорил Бухгалтера. Но одно он знал точно: это не самоубийство, этого человека убили. Причем это дело рук того или тех, кто достаточно близко знаком с бывшим сотрудником банка «Париба». А значит, может быть в курсе нынешней деятельности Бухгалтера, может знать о многомиллионных банковских проводках, о «банно-прачечном комбинате» и о некоем Иване Козаке.

В эти мгновения меж лопатками у него гулял ледяной ветерок. Ennui mortel… Промозглый февральский день обещал поначалу такую же рутину, такую же скуку, что и череда оставшихся позади дней и ночей. Надо же, как все повернулось. Теперь, если ему и доведется умереть, то уж точно не от скуки.

Он завел двигатель. Показал поворот; пропустив встречную малолитражку, выехал на узкую улочку тихого района Монмартра.

«Бежать нельзя остаться».

Сейчас только от него зависит, где здесь поставить запятую…

Только от него.

Сирия… Название этой страны уже многие месяцы не сходит с передовиц новостных лент. Дамаск, Хомс, Алеппо — эти и некоторые другие сирийские города едва ли не ежедневно фигурируют в сводках главных мировых событий. По состоянию на первую половину февраля мухафаза[1]Латакия с одноименным городом в качестве административного центра оставалась едва ли не единственной относительно спокойной провинцией в этой истекающей кровью, терзаемой внутренними распрями и атакуемой извне легионами демонов ближневосточной стране…

«Ил-76», приписанный к МЧС России, приземлился в здешнем аэропорту поздним вечером двенадцатого февраля. Самолет довольно споро разгрузили — он доставил «гуманитарку»: около двадцати тонн продовольствия и партию медикаментов. На обратном пути воздушное судно должно взять на борт первую партию из числа ожидающих эвакуации граждан. Вернее, первую «февральскую» партию, поскольку в январе МЧС при посредстве российского МИДа и с помощью местных властей уже эвакуировали из Сирии несколько сотен соотечественников, а также граждан тех стран, которые обратились к России за содействием в этом вопросе.