Блудный сын - Даниэла Стил

– Ну, вот и все. Все кончено, – сказал Питер, сев в шезлонг рядом с ней. Он был мрачен. – Я принес все свои вещи домой. Двадцать один год в шести коробках. – Было видно, что ему больно говорить это. Бесславный конец блестящей карьеры, по крайней мере, пока. Он рвался в бой, но в данном случае не с кем было сражаться. – Я должен завтра съездить в Саутгемптон и встретиться с риелтором, выставлю на аукцион свой автомобиль. Ты можешь поехать на «Бентли» следом за мной и потом отвезти меня домой. Кстати, собираюсь продать твою машину на следующей неделе.

«Феррари» стоял около дома в Хэмптоне, и Питер планировал его тоже отдать дилеру. В начале недели он аннулировал договор об аренде самолета, заплатив огромный штраф, который, тем не менее, был гораздо меньше, чем те расходы, которые он больше не мог себе позволить. У Аланы перехватило дыхание, когда она посмотрела на мужа. Сейчас ей было тридцать восемь лет, и она была так же прекрасна, как и тогда, когда ей было двадцать три, а может быть, даже прекраснее. Она знала все про бизнес своего отца и почти ничего – про дела Питера. Мир финансов казался ей скучным. Гораздо интереснее было крутиться в Лос-Анджелесе, когда Стиви Уандер или Мик Джаггер приезжали поужинать к ее отцу. Она выросла в окружении этих людей. Питер всегда знал, что его родители посчитали бы ее избалованной, так как она выросла в атмосфере суеты и жизни «напоказ», которые были чужды их маленькому консервативному городку. Но Питер также был уверен, что в ней было гораздо больше качеств, которые его родители смогли бы оценить по достоинству. Она была умной и красивой, была хорошей матерью для их мальчиков и любящей женой. Она всегда с готовностью встречала его коллег-инвесторов и организовывала запоминающиеся вечеринки, когда они с Питером их развлекали. Отец отправил ее в школу-интернат в Европу, где она проучилась два года – в результате Алана свободно говорила по-французски и по-испански. Своих мальчиков она отправила в Лицей, поэтому они тоже говорили по-французски. Она входила в состав правления Джульярдской школы[4]и Музея Метрополитен. Прежде чем она вышла замуж за Питера, Алана хотела стать театральным агентом, но вместо этого стала его женой. И после пятнадцати лет совместной жизни он все еще был в нее влюблен.

Алана была эффектной женщиной, ухоженной, с фигурой модели и, благодаря Питеру, всегда дорого одета. Его жене не пришлось привыкать к роскоши и деньгам. У нее никогда ни в чем не было нужды. Всю любовь, которую Гэри некогда расточал на свою жену, после ее смерти, когда они с дочкой остались вдвоем, он выплеснул на Алану. Еще до того дня как Питер женился на Алане, Гэри сказал ему, что если Питер когда-нибудь разобьет ее сердце, то он найдет и убьет его. Питер не сомневался, что он так и сделает. Он был немного грубоват, но при этом был блестящим бизнесменом и имел невероятный талант и чутье в области музыкального бизнеса, в котором Гэри, бесспорно, был королем.

– Мне очень жаль, – посочувствовала Алана и посмотрела на мужа. Она знала, как ему сейчас было трудно, но ей и мальчикам было не лучше, особенно когда стало очевидно, что в их жизни должны произойти серьезные изменения. Она понятия не имела, где им придется жить. Питер тоже не знал, и ему было страшно за всю семью. Алану совсем не радовала перспектива остаться без гроша в Нью-Йорке. Она ни одной минуты в своей жизни не нуждалась в деньгах. Ее отец обладал способностью превращать в золото все, к чему он прикасался. В вопросах бизнеса он был непревзойденным экспертом. Ему ни разу не пришлось пережить того, что только что произошло с Питером. Она протянула руку и дотронулась до руки мужа. Он печально улыбнулся ей.

– Мне тоже жаль. Рано или поздно мы по крупицам снова восстановим наше благосостояние. Склеим то, что разбилось вдребезги. Я обещаю. Просто некоторое время будет немного неясная ситуация, – он тоже пытался осознать происходящее, проговаривая вслух. – По крайней мере, дорогая, мы вместе. – Именно это сейчас было самым важным для него. Алана и их дети. Положение было тяжелым, но это не какая-то там трагедия, просто очень сложный период, который надо было пройти и построить жизнь заново.

Она заглянула Питеру в глаза.

– Я разговаривала с папой сегодня и думаю, что у него есть довольно хорошая идея, – сказала она, стараясь выглядеть оптимистично. Она знала, что будет нелегко убедить Питера. Он был гордым человеком. Происходящее было тяжелым ударом для него, и он никогда не мечтал о Лос-Анджелесе. Для него этот город был чужой территорией, находившейся слишком далеко от Нью – Йорка, который всегда был центром его карьеры. Но теперь все изменилось. Она не хочет, чтобы их сыновья жили в нищете, пока Питер будет бороться за жизнь. – Он считает, что нам следует уехать отсюда и перебраться на какое-то время к нему. Говорит, что мы можем занять гостевой домик. – Дом, о котором она сейчас говорила, был больше любого из большинства жилых домов в Хэмптоне, и Питер знал, что их там ожидает – армия прислуги, богатство, которое только можно вообразить, и парк шикарных автомобилей.

Ее отец всегда был очень щедрым по отношению к ним, но Питер не хотел быть ему обязанным и никогда не был. Существовал только единственный способ, чтобы выжить рядом с таким мужчиной, как Гэри Taллон, – держать его на расстоянии вытянутой руки, чтобы сохранять полную независимость, которую Питер рисковал потерять. Озвученное предложение было не безопасно. Питер не хотел обидеть Алану категоричным «нет», но она сама все поняла по изменившемуся выражению его глаз. Питер не имел никакого желания переезжать в Лос-Анджелес и останавливаться в гостевом доме ее отца, или, что было еще хуже, переходить на его содержание, пока Питер был без работы. Пауза затянулась, а Алана продолжала говорить без передышки. Ее длинные светлые волосы падали с плеч. Она лежала в шезлонге в коротких белых шортах и в розовой футболке. Он видел ее соски, которые просвечивались сквозь футболку, и ее длинные ноги, вытянутые на шезлонге. Она летала в Лос-Анджелес каждые три недели, чтобы покрасить волосы, и раз в три месяца ей вплетали пряди, чтобы грива ее светлых шелковистых волос выглядела еще гуще. После пятнадцати лет жизни в Нью-Йорке она по-прежнему была глубоко привязана к Лос-Анджелесу и ко всему, что было связано с этим местом.

– Папа говорит, что ты можешь работать на него, если захочешь. Или ты просто можешь отдохнуть несколько месяцев. Он собирается позвонить и поговорить с тобой об этом. В Лос-Анджелесе тоже есть частный лицей, так что мальчики вряд ли заметят изменения. Они любят дедушку Гэри, – умоляла она. Он был их единственным дедушкой и души в них не чаял. Он считал их своими сыновьями, которых у него никогда не было. Мальчики любили встречаться со всеми рок-звездами, с которыми он работал. Он организовывал для них пропуск за кулисы на все концерты, на которые они хотели пойти. Для них переезд в Лос-Анджелес был бы похож на переезд в Диснейленд, но для Питера это звучало, как переезд в ад, где ему придется продать свою душу тестю. И он был намерен избежать этого любой ценой. Он собирался во что бы то ни стало выпутаться из кошмара, в который превращалась его жизнь. Он не нуждался в помощи ее отца, какими бы хорошими ни были его намерения.