Странник - Михаил Русаков

приказ о том, что в четыре часа утра двадцать второго июня они должны будут начать полномасштабное наступление на территорию СССР. Сегодняшний день отведён на отдых и окончательную подготовку. Однако уже сегодня начнётся крупномасштабная диверсионная операция. Цель этой операции – нарушить управление войсками Красной армии. Диверсионные группы Абвера уже находятся на территории нашей страны. Их задачи могут немного различаться, но, в основном, состоят из трёх пунктов или этапов. Во-первых, перерезать общегражданские линии связи, используемые штабами приграничных военных округов для связи с войсками. Во-вторых, уничтожить связистов, выехавших, на устранение обрывов. И в-третьих, уже после начала войны, на машинах, камуфлированных под наши армейские или попросту захваченных у потерявших бдительность военнослужащих, встраиваться в колонны наших войск, а потом, на какой-нибудь подходящей развилке, сворачивать в сторону, уводя заднюю часть колонны в случайном направлении и, в лучшем случае, не позволяя ей выдвинуться на позиции, указанные нашим командованием. А в худшем, заводить в засаду немецких войск. Для согласования действий с регулярными частями немецких войск у диверсантов есть радиостанции. Предотвратить диверсии уже невозможно, но есть, как минимум, два способа противодействия и минимизации последствий. Однако приказы необходимо отдать до того, как диверсанты обрежут связь. На какое время им назначен переход к активным действиям я не знаю, могу лишь предположить, что это произойдёт в период между 12:00 и 16:00.

– И откуда ж такие подробные сведения о немецких планах?

– Это секретная информация.

– О каких секретах Вы говорите?– Червоноштан повысил голос,– Вы, вообще, понимаете, где Вы находитесь?

– Я прекрасно понимаю, что нахожусь в здании, в коридорах которого стоят посты вооружённой охраны и следят, чтобы кто-нибудь из проверенных сотрудников, случайно, не забрёл туда, где он не имеет права находиться. В здании, в котором за проявление интереса к секретам, к которым он не имеет допуска, любой сотрудник неминуемо будет взят в разработку как враг народа и кара, которая за этим последует, будет такая, что отправка на Бутовский полигон покажется избавлением! Нет, если Вы настаиваете, то я Вам всё расскажу, но, потом, объясняться с начальством и доказывать, что Вы не немецкий шпион, будете сами.

Червоноштан задумчиво посмотрел на Сергея Петровича.

– И кто, по-Вашему, достоин узнать столь важный секрет?

– С уверенностью могу назвать только двух человек. Но, поскольку они, в данный момент, недоступны, а время поджимает, я думаю, что могу всё сообщить дежурному по Наркомату.

– Имена назвать можете? Или я и этого не достоин?

– Лаврентий Павлович Берия и Иосиф Виссарионович Джугашвили.

– Попахивает заговором грузинских националистов.

– Если Народный комиссар внутренних дел СССР и Председатель Совета Народных комиссаров СССР5, для Вас, грузинские националисты, то конечно.

– Но ведь Председатель… А, ну да, конечно6.

Червоноштан посмотрел на Сергея Петровича, потом на стоящий на столе телефон. Немного подумав, он снял трубку и набрал короткий номер.

– Товарищ дежурный по Наркомату. Докладывает следователь Червоноштан. Гражданин Рябов утверждает, что завтра утром немцы нападут на Советский Союз, а сегодня Абвер нарушит связь между штабами РККА в приграничных военных округах. Источник информации назвать отказывается, говорит, что может сообщить только лично Вам или ещё двум людям, но их фамилии, на мой взгляд, по телефону лучше не называть.

Выслушав ответ, он повесил трубку и достал лист бумаги.

– Ну что ж гражданин Рябов, давайте запротоколируем Ваши показания. Фамилия, имя, отчество?

– Рябов Сергей Петрович.

– Дата рождения?

– Секретная информация.

Следователь вопросительно посмотрел на Сергея Петровича.

– По этим сведениям можно расшифровать источник информации.

– А что мне писать? Этот пункт обязательный.

Сергей Петрович усмехнулся:

– Так и пишите: Секретная информация.

– Место рождения?

– Секретная информация.

– Национальность?

– Русский.

– Партийность?

– Беспартийный. Под судом и следствием не состоял.

– Семейное положение?

– Женат. О жене и детях не спрашивайте, секретная информация.

– Образование?

– Высшее.

– Место работы?

– Секретная информация.

– Не человек, а сплошной секрет. Ладно, теперь по существу…

Минут десять-пятнадцать Червоноштан записывал показания Сергея Петровича, постоянно уточняя подробности. В частности, добавил про то, что диверсанты могут вырезать и увезти сотни метров проводов или спилить столбы. И о времени начала войны.

Считается, что немцы двинулись на нашу территорию ровно в четыре ноль-ноль. Но это не совсем верно. Немецкие бомбардировщики пересекли границу немного раньше, с таким расчётом, чтобы выйти на объекты бомбометания к четырём часам, а на каком-то направлении наступление начиналось с опозданием в 15-20 минут – немцы ждали, пока границу пересечёт состав с зерном. Сведения об этих «местных» особенностях, без уточнения мест, где они будут иметь место, Сергей Петрович внёс в протокол.

Закончив писать протокол, Червоноштан дал Сергею Петровичу его прочитать и протянул простую ручку с металлическим пером, предварительно обмакнув её в чернильницу. Последний раз Сергей Петрович писал такой ручкой без малого шестьдесят лет назад, ещё в младших классах школы, и не был уверен, что сможет с ней справиться. Поэтому вынул из кармана шариковую, перечеркнул не заполненный низ последнего листа, расписался и убрал ручку в карман.

Червоноштан проводил ручку удивлённым взглядом, внимательно рассмотрел подпись, но от вопроса удержался. Опустив руку под стол, он, видимо, нажал кнопку звонка, так как через несколько секунд дверь открылась и в неё вошёл старший контролёр Агеев. Червоноштан спросил у него:

– Куда Вы можете поместить гражданина Рябова, пока я докладываю начальству?

– В камеру нельзя, он информатор, а не заключённый. А других помещений у меня нет. И в коридоре нельзя.

– Остаётся этот кабинет. Но оставлять его здесь одного тоже нельзя. Выставьте охрану.

– Пожалуй, я сам здесь побуду.

Червоноштан встал со стула, забрал листки протокола допроса и направился к двери. Уже ему в спину Сергей Петрович сказал:

– И спросите, пожалуйста, у товарища дежурного по Наркомату, сколько времени надо, чтобы до него дошло сообщение о перебежчике из немецкой армии?

Следователь повернулся:

– Каком перебежчике?

– Он поймёт, когда придёт рапорт.

Червоноштан развернулся и вышел за дверь.

Сергей Петрович тоскливо осмотрелся по сторонам и зевнул.

– Пожалуй, я так свалюсь с этой табуретки, – сказал Сергей Петрович Агееву.

Немного подумав, тот сел на место следователя и нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд кто-то зашёл в дверь.

– Принеси стул с поста или из дежурки.

– Есть, – и дверь закрылась.

Через минуту она вновь открылась.

– Поставь туда, – сказал Агеев, указав на дальний угол. Потом обратился к Сергею Петровичу. – Больше я для тебя ничего не могу сделать.

– Спасибо!

Сергей Петрович пересел на стул, прислонился плечом к стене и задремал. Проснулся он от того, что в кабинет кто-то вошёл. Это был следователь Червоноштан.

– Проводите гражданина Рябова к