Вилла мертвого доктора - Александр Грич

На этой почве его и пригласили в свое время в группу для беседы — не столько дружеской, сколько служебной. Олег встречался с коллегами‑экспертами, которые тогда занимались Кимом, и выслушал от них крайне лестные его характеристики. Никаких других грехов за ним тщательные проверки не показали. В работе Ким хорош — немногословный, четкий и, безусловно, профессионал высокого класса. В жизни он держался чуть особняком, но это совершенно неудивительно — все остальные сотрудники группы, так или иначе, были связаны с юриспруденцией, со следственными процедурами, с миром раскрытия преступлений — а Ким попал сюда совершенно со стороны, и многое ему было непривычно и наверняка многое непонятно.

Ровно в пять Олег стукнул карандашом по стакану.

— Начинаем. Лайон, информируй о прессе.

Лайон коротко и толково рассказал о том, как освещают убийство Фелпса телевидение и интернет, что готовится к выходу в двух ведущих газетах.

Акцент делался на общественной деятельности Фелпса, на его острой критике существующей системы здравоохранения в стране. Далее журналисты уходили от убийства и переходили к предмету здравоохранения — а тут уж можно было говорить что хочешь и сколько хочешь…

Полиция ограничилась коротким официальным заявлением с традиционными заверениями в том, что принимаются все необходимые меры к раскрытию преступления. Правда, в последнем, четырехчасовом выпуске было сообщено, что задержан подозреваемый.

— Они не назвали имя, — пояснил Лайон, — но я связался с ребятами в управлении, и они со мной поделились — задержан некий Хесус Хернандес, монтер кабельного телевидения «Уорнер», который с утра работал в Шеппард‑Хаузе по вызову — у них были неполадки с приемом некоторых каналов. Работал Хесус, по его словам, все время на крыше, в здание не заходил, пока не поднялся шум, и он тогда спустился взглянуть, что, собственно, происходит. Пожалуй, пока все. — Лайон поглядел на Олега выжидательно.

— Добавлю немногое… — Олег вкратце рассказал о впечатлениях с места события. — Сегодня мы точно знаем одно: это не самоубийство. Для тех, кто не в курсе: Фелпс — человек с именем и авторитетом. Я его немного знал — могу сказать, что общаться с ним было приятно. Не производил он впечатления человека, который может принимать участие в криминальных разборках — ну никак… Хотя… — Олег оглядел сотрудников, — мы с вами знаем, что это означает всего лишь малую вероятность события. Исключать, понятно, мы ничего не можем. Есть соображения по возможным версиям?

Зазвонил служебный телефон.

— Сэр, с вами хочет говорить конгрессмен Рэдфорд, — это помощница Хопкинса перевела звонок. Олег, извинившись, поднял трубку.

— Господин Потемкин, — услышал он хорошо поставленный энергичный голос — так говорят успешные продавцы, политические деятели и проповедники. — Я думаю, вас уже информировали о моем звонке по поводу этого мерзкого преступления. — И, не дожидаясь подтверждения: — Я хотел бы подчеркнуть свою личную заинтересованность в скорейшем раскрытии этого дела.

— Как вы понимаете, конгрессмен, мы делаем все необходимое.

— Бывают ситуации, сэр, когда всего необходимого оказывается мало… — И снова почти без паузы: — Я буду в ваших краях по другим делам примерно через час. Не возражаете, если зайду к вам?

— Рад буду. — Олег положил трубку. Да, когда Хопкинс о чем‑то предупреждал, это всегда оказывалось серьезным. Иметь во время следствия по убойному делу рядом с собой представителя власти, который, судя по всему, был близок убитому, никто этого не любит — ни оперативники, ни аналитики. В другой ситуации Олег и бровью бы не повел, отказавшись давать информацию кому бы то ни было… Но Хопкинс никогда ничего не говорил зря. Придется терпеть. — Так какие соображения по возможным версиям?

Это была одна из профессиональных черт Потемкина — он никогда не забывал, на каком именно месте прервался предыдущий разговор. — Сандра?

— Семья? — сказала Сандра нерешительно. — Я о его семье ничего не знаю, но статистически семья — самое уязвимое место успешных людей. Хоть Линкольна возьмите, хоть Толстого, хоть Хемингуэя…

Сандра вышла на любимую тему и могла не останавливаться долго. Впрочем, разве не о семье Хопкинс сказал в первую очередь?

— Раз. — Олег поднял палец. — Вот мы с тобой и будем встречаться с семейным кругом. Еще версии?

— Не знаю, насколько это серьезно, — Лайон покрутил головой, — но я столько уже слышал об этом таинственном Шеппард‑Хаузе… Вы там были, сэр, какое впечатление?

— Чудный домик, прямо сказочный. И внутри очень своеобразный. Я что‑то слышал неясно‑неблагоприятное перед тем, как туда попасть, да и сам Фелпс мне рассказывал. Как его отговаривали от покупки, а он только смеялся… Не знаю, я никакой гнетущей атмосферы там не ощутил. И тем не менее — дыма без огня не бывает. На чем‑то ведь все эти легенды основаны. Лайон, разберись. Встретишься со всеми, кто там работает. Составишь график перемещений на сегодняшнее утро — поминутный. Кроме того, постарайся получить общее впечатление. Ну бывает, скажем, человек задержался, уходит с работы поздно вечером… И слышит какие‑то подозрительные шорохи…

— И из стены выходит тень бабушки старого Шеппарда, — произнес Ким бесстрастно.

— Вот именно, — продолжал Олег без улыбки. — Кроме того, найди предыдущего владельца особняка и побеседуй. Найди риелтора, который продавал особняк. Ну и так далее…

— Ким, — Олег мотнул подбородком, — ты проверишь по всем сетям и источникам все, что можешь нарыть о Фелпсе, начиная с юности. Мы должны знать все о его семье, привычках, склонностях — тогда, может быть, хоть что‑то прояснится. Ну а Сандра займется любимым делом, и я ей в этом помогу.

Вопросы есть?

* * *

— Вам дали самые лестные характеристики, причем самые разные люди. — Конгрессмен Рэдфорд удобно сидел на отодвинутом стуле, закинув ногу на ногу, и глядел на Олега открыто и доброжелательно. — Я и с Джо Веллингтоном успел о вас поговорить, и с вашим руководством. Я их просил, чтобы дело поручили именно такому человеку. С одной стороны — человеку высокого профессионализма и высоких моральных качеств, а с другой — чтобы у него был нестандартный подход, чтобы он смотрел на вещи… — Рэдфорд сделал небольшую паузу, ровно настолько, чтобы подчеркнуть, что он ищет нужное слово, а с другой стороны — не создавать аудитории затруднений в восприятии того текста, который он до нее доносит. — Чтобы он смотрел на вещи… иначе. Не рутинно, не так, как обычно принято. А главное, почему я к вам приехал, — я прошу и настаиваю, чтобы те, кто совершил это страшное преступление, были найдены как можно скорее. И чтобы на это были брошены все силы и средства.

Потемкин слушал Рэдфорда и думал о том, к чему за время работы в Штатах возвращался не раз. Как похожи бывают друг на друга люди, выросшие на разных концах земли, в разных странах, в разных политических системах. «Как будто их одна мама рожала», — подумал он по‑русски и чуть не улыбнулся — но улыбаться, конечно, было никак нельзя. Симпатичный и дружелюбный конгрессмен вел себя так, как было ему привычно, не допуская никаких оплошностей, ничуть не принижая собеседника, наоборот — стремясь показать, насколько партнер по разговору важен для него и насколько значима эта встреча.