Живая очередь - Александр Андрианов

А тут еще эта самая четверка прошествовала рядом с ним, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Если бы взглядом можно было убить, несчастные старички сгорели бы в мгновение ока, и даже пепла бы от них не осталось. В этот момент «чернопиджачник», как назло, посмотрел в сторону Дмитрию Петровича и, увидев его горящие глаза, произнес:

— О, а вот и наш ворчун пожаловал!

— А вы, такое ощущение, и не уходили отсюда, — парировал он

— Вы совершенно правы, — ответила «кучерявая», — мы практически не покидаем стен этого заведения.

— Что-то непохоже, что вы настолько больны.

— А нам просто здесь нравится.

— Не сомневаюсь, — съехидничал Дмитрий Петрович. Бездельников в нашей стране много развелось.

— Боюсь, вам этого не понять. Поэтому мы оставляем вас наедине с вашей злобой. А если захотите поговорить — всегда милости просим.

— Ну уж нет. Я в поликлинику хожу не разговоры разговаривать, а лечиться.

— Ну-ну, — сказал «пузатый» остальным. — Пойдемте. Не будем ему мешать.

Когда Дмитрий Петрович уже порядком очумел от безделья и по нескольку раз перечитал все плакаты о вреде курения, абортов и алкоголя, висевшие в поликлинике, очередь наконец-то дошла до него.

— Здравствуйте, — поприветствовал он врача, войдя в кабинет.

— Добрый день.

— Я приходил к вам три недели назад с жалобами на головную боль. Вы сказали, что это гипертония и велели соблюдать диету. Я в точности выполнил все ваши рекомендации, но это не очень мне помогло.

— Да… случай серьезный, — сказала терапевт, еще раз измерив давление пациента. — Могу посоветовать вам таблетки. Но все это не слишком надежные средства. Чтобы гарантированно избавиться от болезни раз и навсегда, вам нужно особое лечение.

— И что же именно?

— Есть совершенно новая разработка российских ученых, применяемая только в одной клинике Москвы. Эта клиника как раз специализируется на лечении гипертонии, у них большой опыт в этом деле. Пожалуй, вам стоит туда обратиться. Лучше них вам никто не поможет. Только когда придете, скажите, что вы от меня. У нас с этой лечебницей давние отношения, и все предыдущие пациенты были очень довольны, воспользовавшись ее услугами.

— И сколько же стоит это удовольствие?

— Стандартное исследование — 4900 рублей. Расширенное — около 8000 рублей. Но лучше всего использовать комплексное обследование, которое обойдется вам в 15 тысяч рублей.

— Ничего ж себе цены! Ну спасибо, помогли! Где ж я на стрости лет такие деньжищи возьму?

— Дмитрий Петрович, вы же понимаете, что дешевыми средствами болезнь не вылечить — только время зря потеряете. А с гипертонией шутки плохи. Чем выше артериальное давление, тем с большей нагрузкой работает сердце. Конечно, я могу выписать вам таблетки и непременно сделаю это. Но реально помочь вам смогут только в этой клинике.

— Не надо мне никаких ваших таблеток, — разозлился Дмитрий Петрович, вскакивая с кресла. — Совсем стыд потеряли! Это ж надо, пятнадцать тысяч. Пусть олигархи проклятые вам такие деньги носят! Работаешь ради них всю жизнь, гробишь последнее здоровье, а они… Тьфу на вас! Просто нет слов!

Дмитрий Петрович вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью, не обращая ни малейшего внимания на врачиху, которая пыталась сунуть ему в руки выписанный рецепт. Обхватив голову руками, он присел в кресло недалеко от кабинета, чтобы немного остыть. Выходить на улицу в таком возбужденном состоянии Дмитрий Петрович не хотел. Он сидел так минут пять или десять и даже не заметил, как «чернопиджачник» отделился от странной четверки и направился к нему.

— Ты чего такой смурной сидишь? — спросил «чернопиджачник», присаживаясь рядом.

— А тебе что, больше всех надо? Своих дел нет? — огрызнулся Дмитрий Петрович.

— Да как тебе сказать… Может, и нет. Просто я вижу, что у тебя что-то стряслось. Вот и подошел. Мы здесь все друг другу помогаем. И тебе поможем, если что.

— Никак мне не поможешь.

— Ну ты все же скажи, что стряслось. Тебя кстати как зовут?

— Дмитрий Петрович.

— Дима, значит. А меня Андрей. У нас здесь не принято друг друга по отчеству величать. Все свои.

— «У нас» — это у кого?

— Ну, у нас здесь своя компания. Вон тот толстячок, — сказал он, указывая на «пузатого» — Илья, а вон тот, — он перевел взгляд на «бабочку» — Сергей. А разбавляет наше мужское трио Софьюшка. Конечно, мы почти всех здесь знаем, но общаемся в основном друг с другом. В общем-то здесь у каждого свои группки по интересам.

— А я думал, в поликлинику ходят лечиться…

— Так мы и лечимся… От одиночества. Думаешь, от хорошей жизни сюда ходим? Вот Софьюшка, к примеру, живет вместе с внучкой и ее мужем, которые с нетерпением ждут того дня, когда «любимая» бабушка отправиться в могилу и освободит жилплощадь. Чего ей с ними делать? О чем разговаривать? Они ведь даже желаний своих не скрывают и не раз ей их высказывали. А Софья — баба мировая. В жизни своей никого не обидела. А уж пирожки печет — пальчики оближешь. Но не сложилась у нее судьба, что ж теперь… А Сергей раньше алкоголиком был. Пил по-черному. Как жена умерла, так и запил. Еле вытащили его из этого болота. А сейчас посмотри, какой бодренький. Потому что знает, что не одинок, что мы вместе. А Илья. Думаешь, у него легкая жизнь? Ничуть не бывало. Это сейчас он хохочет и по пузу своему хлопает, а ведь два инфаркта пережил, когда узнал, что любимый сынок проиграл в карты его квартиру. А затем бандюганов привел, чтобы отца из дома выжить. А у меня по сравнению с другими все не так тяжко. С женой уже давно в разводе, детей так и не нажил, а уж внуков и подавно. Вот и херел в своей халупке, пока Ильюшку с Сергеем не встретил. А затем и Софьюшка к нам присоединилась. Здесь мы все вместе. Друзья. Помогаем друг другу, чем можем, и других по мере сил поддерживаем. Ведь никому другому дела до нас нет — ни государству, ни родственникам…

— Я тоже один живу. Сын — в Европу с женой укатил, моя супруга померла, а друзей жизнь куда-то разбросала. Но не могу сказать, что страдаю от одиночества. Я все время чем-то занят.

— Чем, например?

— Читаю газеты, смотрю телевизор, любуюсь из окна на прохожих …

— А люди? С людьми-то ты общаешься?

— Нет. Почти нет. Разве по случайности, как с тобой сейчас.

— Это, брат, совсем не дело. Человек без общения не может. Я вот тоже раньше примерно так жил. А еще, бывало (сейчас и вспомнить стыдно), на лавочке сидел возле дома и ворчал на всех подряд. То ругался, что машину не так припарковали, то на молодежь шумную покрикивал. Но знаешь, как сюда попал, и с людьми этими меня жизнь свела, понял, что занимался никому не нужной ерундой. Не было у меня нормального человеческого общения. Вот и рявкал на всех от злости, сам того не сознавая. Вот как ты примерно.