Весь мир у ног - Надежда Тульина

…Мне снилось, что я маленькая девочка и дедушка несет меня на руках спать. Я плавно покачивалась, убаюканная его шагами, он поцеловал меня в лобик и, тяжело вздохнув, сказал глухим голосом:

— Бедный мой воробушек, такое потрясение!

Я попыталась поуютнее устроиться в его бережных объятьях, и со стоном открыла глаза — потревожила поясницу. Меня действительно несли на руках, только не дедушка, а темноволосый врач из моего бреда. Увидев, что я открыла глаза, он, смутившись немного, замедлил шаг, а затем насмешливо-светским тоном пояснил:

— Вы очень беспокойная пациентка, должен заметить. Поскольку вы поспешили все разузнать самостоятельно, я решил переселить вас в более уютные покои. Доберемся до спальни, устрою вас на новом месте, и мы поговорим, хорошо?

— А я не могу… дойти сама?

Первый порыв — орать и сопротивляться — я подавила в зародыше. До сих пор не убили и даже лечат — значит, пока я в безопасности. Но очень хотелось ощутить твердую почву под ногами, к тому же мне было неловко — пожилой человек все-таки. Хотя нес он мой вес без видимого напряжения, даже дыхание не сбилось.

— Ерунда, — бросил мой… мой врач? — вы месяц пробыли без сознания и сами далеко не уйдете, на ногах бы устоять. — Он широко улыбнулся и шутливо заметил: — К тому же это жестоко, лишать меня удовольствия носить на руках такую симпатичную девушку.

— Ме-е-есяц? — жалко проблеяла я. — А как же… Маруська, моя работа?

— Подозреваю, что как-то они там без вас справляются, — разом посерьезнев, отрезал мужчина, ногой распахивая дверь в просторную светлую гостиную, обставленную громоздкой, но очень уютной мебелью — огромный резной гардероб, пушистый ковер. Я не успела все рассмотреть, потому что мы сразу перешли в спальню. Кровать под золотистым балдахином, туалетный столик, какие-то причудливо изогнутые диванчики в углу, пара глубоких кресел, филенчатое окно. По стилю вполне соответствует тем средневековым видам, что я наблюдала, машинально отметила я.

— Вы хотели бы умыться? Пить? Есть? И скажите, наконец, как вас зовут?

Мы стояли посередине комнаты, но с рук меня не спускали. Сюрреализм происходящего зашкаливал настолько, что я даже в истерику не впала, мне все казалось, что вот-вот проснусь.

— Меня зовут Саша. Да, я хочу умыться… и одеться. — Небольшая ревизия показала, что я завернута в простыню, под которой нет ничего, кроме бинтов. — И пить. А как мне называть вас?

— Сашша? — Доктор странно произносил мое имя, удваивая шипящую. Кажется, оно его чем-то поразило. Он очень пристально вгляделся в меня, прищурив глаза, разочарованно покачал головой, словно не увидел чего-то важного для себя. — Приятно познакомиться, несса Сашша. Зовите меня Гаррет. Нъес Гаррет, — ответил он и, толкнув дверь плечом, внес меня в большую ванную комнату. — Здесь все примерно так же, как в вашем мире, так что разберетесь, — сказал он сухо. — Я скоро вернусь.

Мои опасения насчет отсутствия удобств в этом мире не оправдались, что немного успокаивало — может, и в остальном он окажется не таким отсталым? Да и вообще, грех мне жаловаться! Пусть и не без потерь, но с проблемой языкового барьера я как-то не столкнулась, спасти меня спасли, знать бы еще, зачем, но не похоже, чтобы собирались злобно мучить. И вряд ли столько возни для того, чтобы жестоко надругаться. Подумав об этом, я скептически хмыкнула. О моем мире этот нъес Гаррет тоже знал, и, похоже, не понаслышке. Так что шансы на возвращение можно оценить как неплохие.

Совсем повеселев от этой мысли, я рискнула снять повязки, чтобы помыться. Каждое движение давалось с трудом, приходилось часто отдыхать. На ванну меня не хватило, обошлась душем, после чего принялась рассматривать себя в огромном, темного стекла, зеркале. Картинка была настолько неприглядной, что даже слезы навернулись. Вокруг глаз красовались синяки, страшные, почти черные. Видимо, от ударов по голове. От виска к уху шла полузажившая ссадина, на щеке вздулась жуткая гематома… Шея была исцарапана, на спине вокруг поясницы — сплошное синее пятно, чуть пожелтевшее по краям. Правая кисть слушалась меня неважно. На ногах и руках кое-где были крупные синяки, но по сравнению с головой и поясницей это была ерунда. Я заметно похудела (мыслим позитивно, это хорошо!), но ноги с трудом держали оставшийся вес — еще бы, месяц в постели. Хотя какой месяц, синяки-то свеженькие, от силы неделя. Интересно, как такое возможно? Или часть моих воспоминаний все-таки бред? В любом случае я довольно легко отделалась.

— Я в первую очередь сосредоточился на устранении внутренних повреждений, несса, — пояснил мне Гаррет, появившись бесшумно, как призрак. — А синяки и поверхностные раны просто погрузил в стазис… законсервировал и обезболил. Поэтому они заживают так медленно.

Он вошел без стука и увидел, как я грустно рассматриваю себя в зеркале.

Я смутилась и судорожно дернулась за своей простыней. Получилось неуклюже, я не рассчитала сил и едва не упала. Мой новый знакомый с непроницаемым лицом поймал меня практически на лету и бережно, точно хрупкую вазу, закутал в большое пушистое полотенце.

— Спину мы вам долечим через неделю, голова почти в порядке, — придерживая полотенце, продолжал он, тактично не замечая моего смущения. — Дней через десять дойдем до синяков, пусть они вас не тревожат, пройдут бесследно. К сожалению, в силу некоторых проблем с магией вы выздоравливаете очень медленно. И, пожалуйста, больше не снимайте повязки без меня!

Я тупо молчала, происходящее упорно не желало укладываться в моей голове. Не дождавшись ответа, доктор снова подхватил меня на руки, отнес на кровать, бесцеремонно развернул, вымазал с ног до головы какой-то прохладной, моментально впитывающейся мазью, забинтовал поясницу и руку. Затем ньес Гаррет залез в шкаф и, порывшись в нем, достал длинную старомодную ночную сорочку.

— Я позволил себе подобрать вам кое-какую одежду, потом посмотрите, выберете, — сказал он, протягивая мне сорочку. — Пока достаточно будет этого, сейчас я помогу вам одеться. Вставать еще несколько дней нельзя. — Под его пристальным, оценивающим взглядом мне стало не по себе, и я почувствовала, что краснею. Стоит, рассматривает меня, как диковинного зверя… Он раздраженно дернул левой бровью, молча помог мне облачиться в ночную рубашку, на ощупь похожую на очень нежную фланель, завязал тесемки на вороте — меня плохо слушались пальцы — и назидательно произнес:

— И прекратите стесняться и раздражаться. Вам вредно нервничать, нельзя много двигаться, и вообще требуется покой, так что извольте терпеть мою помощь. Я врач, любезная несса, смущаться меня просто нелепо.

— «Несса» — это обращение? — уточнила я непонятное слово. Мой собеседник кивнул, и я продолжила: — Простите, ньес, но мое волнение естественно, вы не находите? — Я через силу заставила себя-вежливо улыбнуться, надеюсь, не слишком вымученно. — Конечно, большое спасибо вам за заботу. Вы не очень удивлены, увидев меня здесь, понимаете наш язык, знаете, как выглядят ванные комнаты на Земле… Мое появление здесь нормально? Из нашего мира к вам часто прилетают… нессы вроде меня? — Едва оправившись от первого шока, я не могла удержаться от вопросов. Шеф в таких случаях шутил, что к моему последнему вопросу все успевают забыть первый.