Фанера над Парижем - Людмила Милевская

— Трезвая, что ли, на карниз залезла? — усомнилась Тамарка.— Аж на четвертый этаж?

— Что ты говоришь? — испугалась я. — Неужели там был всеголишь четвертый этаж?

Я была разочарована.

— Сталинский дом, — сжалилась надо мной Тамарка. — Потолкивысокие, но как, Мама, тебя на карниз занесло? Жаль, я не видела, но сказали,что ты была неподражаема на этом карнизе. Поспешили тебя снять, поспешили. Ну,да ладно, Мама, не горюй, сейчас выпьешь, Даню моего поздравишь, потом потеряемего и поедем гулять. Расслабимся по полной программе: банька уже растоплена,шашлычки жарятся, мальчики заждались…

— Какая банька? — взвизгнула я. — Какие мальчики? Совсем ты,Тома, со своим необузданным капитализмом оборзела! Когда я в твоих оргияхучастие принимала? Ты меня путаешь черт-те с кем! Я стерильно честна инепорочна! И потом, ты же задала вопрос, так изволь выслушать ответ.

— Валяй, — снизошла Тамарка. — Кстати, кто там у тебя живетв этом доме? Почему я не знаю? Секреты, что ли, от меня завела?

Тамарка обиженно надула губы.

— Тома, не будь дурой, — рассердилась я. — Откуда у менясекреты? Ты же меня знаешь, на секреты я не способна. Здесь очень темное дело.Клянусь, со мной случилась беда. Раз у Дани день рождения, значит, по этомуповоду я и принарядилась, и к Кольке Косому по этому же поводу отправилась, ну,чтобы стрижку под новое платье соорудить. Кстати, как тебе моя прическа?

— Отвально, — заверила Тамарка.

— А платье?

— Платье фигня.

Я опешила:

— Фигня? Это же Втюхини.

Тамарка посмотрела на платье совсем другими глазами ивоскликнула:

— Полный завал! И я такое хочу!

— То-то же, — успокоилась я и продолжила:

— Делать стрижку я зачем-то пошла с Марусей. Кстати, и Розатам была, у Кольки Косого. Тоже стрижку хвалила.

— Роза уже Даню поздравила и в стельку пьяна от водки,пьянеет бедняга от одного запаха, — вставила Тамарка и, зверея, добавила:

— А на Маруську мне плевать!

— Знаю-знаю, — заверила я, торопливо возвращаясь к прежнейтеме:

— К Кольке Косому я была записана на одиннадцать часов,значит, от него вышла не раньше двух, и то, если без массажа. Кстати, которыйчас?

— Уже, Мама, пятый, а я тебя ждала в пятнадцать ноль-ноль. Ивсе ждали. Ты невозможная!

Тамарка снова начала звереть.

— Тома, выглядишь ты потрясающе и похудела килограммов напять, — поспешно воскликнула я, и она растаяла.

— Мама, твоя стрижка — обалдеть, — мгновенно восхитиласьТамарка. — Но похудела я всего на три килограмма. Утром взвешивалась.

— С тех пор похудела еще, — заверила я ее. — Однако,выходит, не так уж и долго я на карнизе стояла. Максимум час.

— Вряд ли, Мама, столько и мне не выстоять. Но как ты в тотдом попала? Ладно, в дом, как попала на карниз? Не с крыши же лезла на него,если не врешь, что нет там знакомых.

— Тома, посуди сама, если бы я залезла на карниз из окначьей-то квартиры, стали бы менты мне вопросы задавать?

— Вряд ли. И куда бы хозяева смотрели? Кстати, в доме нетбалконов. Совсем. У какого хозяина сердце не дрогнет, если гость попытаетсявыйти не через дверь, а через окно? Лично я бригаду бы вызвала. Кстати, как утебя с «крышей»? В твоих глазах, Мама, присутствует сумасшедший огонь. Клянусь.

И Тамарка совершенно безумным взглядом уставилась в моиглаза. Я разозлилась.

— А что еще в них может присутствовать после пребывания накарнизе? Я абсолютно нормальна. Если не считать насморка, подцепленного там, ясовершенно здорова.

Тамарка возразила:

— Но согласись, Мама, это странно, что ты не помнишь, какпопала на карниз.

— Если бы только это, — удручилась я. — Я даже не помню, каквышла от Кольки Косого.

— Мама, — рассердилась Тамарка. — Не называй его КолькойКосым. Он и мой стилист. Ведешь себя как деревня, это бьет по моему престижу.

— Ха! Стилист, что же, не может быть Колькой Косым?

— Но у него уже нет косоглазия.

— Но его так с детства называют, и пусть скажет спасибо, чтотеперь, когда он научился стричь с людей баксы, его так только за глаза зовут.Все, кроме Маруси. Маруся не меняет привычек. Впрочем, я не мелочная. Разпросишь, ладно, стилист, так стилист. Так вот, я совсем не помню, как вышла отэтого косого стилиста! Надо звонить Марусе.

— Зачем? — испугалась Тамарка.

— Может, она помнит? Кстати, что сказала Роза?

— Роза сказала, что ты осталась у Кольки Косого… Тьфу натебя, Мама! — психанула Тамарка. — Ты невозможная! Уже и меня заразила! Розасказала, что оставила тебя у стилиста, а сама поспешила за Пупсом. Она оченьопасалась, что Пупс, растяпа, к новому костюму не тот галстук напялит, а яснова начну его высмеивать при всех гостях.

— Могла бы когда-нибудь и промолчать, — осудила я Тамарку. —Значит, Роза оставила меня у Косого… А Марусю?

— Про Маруську Роза не говорила.

— Звоню Марусе.

— Только не в моем присутствии, — запротестовала Тамарка. —И что за нездоровое любопытство? Какая разница, куда ты пошла, если итогочевиден — карниз. Мы уже приехали. Мама, не упрямься, сейчас поздравишь Даню,потом мы его потеряем и по полной программе: банька уже растоплена, шашлычкижарятся, мальчики заждались…

— Чиста и непорочна! — гневно заверила я.

— Да-аа, — согласилась Тамарка, — последнее замужествосильно тебя испортило.

Эта жуткая история, конечно же, имела последствия. Историяжуткая, жутчайшая, иначе и не скажешь, если из кресла стилиста попадешь прямо сновой стрижкой сразу на карниз четвертого этажа. Конечно же, я не успокоилась:на следующее утро, как только покончила с днем рождения Дани, повеларасследование. Первым делом позвонила Марусе. Маруся примчалась, и мы с нейчаса два ходили перед тем домом, гадая, как я могла попасть на карниз.

— Маруся, я точно ушла от Кольки одна? — все эти два часапытала я подругу.

— Старушка, конечно, сначала — Роза, потом ты с этой своейстрижкой. Вы очень спешили к Тамарке, бросили меня у Косого, теперь полюбуйся,что он со мной сделал. «Новый имидж, новый имидж», — передразнила она стилиста.— Теперь я понимаю, старушка, почему ты, хитрая, доверила ему только свой лысыйпарик. Теперь и я прямо вся куплю парик и буду стричь его у стилиста, раз ужэто так модно.