Дикая энергия. Лана - Марина и Сергей Дяченко

— Слышь ты, черная… У тебя парень есть?

— Есть, — отвечаю сквозь зубы. — Чемпион по кара-дзю.

— Врешь! — Громила смеется. Поблескивают очки и зубы.

Его рука проводит по моей спине. Я отпрыгиваю.

— Брось, — говорит его напарник. — Шеф прикончит.

— Ой, ну я тебя умоляю… Шеф даже не узнает.

В этот момент возвращается тот, что шел впереди. Кладет на землю перед Евой плоский портфель. Открывает. Вытаскивает манжету. Ева закатывает левый рукав. Ее трясет.

Манжета охватывает Евину руку повыше локтя. В этот момент я ни о чем не думаю, даже о громиле за спиной. Я смотрю на Еву. Портфель тихо гудит. Ева глубоко вздыхает, напрягается, по ее лицу расползается улыбка… Ну вот. Наконец-то. Мы смогли, мы сделали, наконец-то!

Яркий свет заливает двор — брошенные ящики, канистры, трех громил с портфелем и нас с Евой.

— Стоять на месте. Энергетический контроль.

У меня отнимаются ноги.

Громилы и не думают «стоять на месте». Одинаковым движением лезут за пазуху… Что у них там — разрядники? Самострелы?!

Ева подпрыгивает и, волоча за собой портфель, кидается в тень. Я за ней. Почему-то самым важным мне кажется снять с Евы манжету — а потом пусть доказывают, что мы причастны к сделке, может, мы просто проходили мимо…

Ох, ничего они не будут доказывать. На тех, кто подозревается в операциях с энергией, не распространяются обычные законы. А нас взяли с поличным, с поличным!

Я оборачиваюсь через плечо…

И вижу.

Контролер почему-то один. Громилы кидаются на него с трех сторон — им терять нечего. Один раскручивает над головой цепь. У второго самострел, у третьего разрядник. Я понимаю, что нужно бежать сию секунду — но не могу сдвинуться с места.

Проходит, наверное, целое мгновение.

Контролер отталкивается от земли. Правой ногой бьет в грудь противника с самострелом. Громила падает. Контролер винтом проворачивается в воздухе, его левая нога находит челюсть другого нападающего. Тот валится, роняя оружие. Третий громила стреляет разрядником — я вижу тонкую голубую дугу. И в следующий момент ей навстречу вылетает жгут мощнейшего разряда — синяя петля. Летят искры. Резко пахнет паленым.

Громила падает, не издав ни звука, и больше не шевелится. Тот, что получил ногой в челюсть, тоже лежит неподвижно. Зато другой вскидывает самострел…

Мне кажется, я слышу, как поет в полете тонкая стальная стрелка.

Контролер сбивает ее перчаткой — звук металла о металл. И в следующую секунду снова вспыхивает синяя дуга. Еле слышное шипение, будто рвется тонкая ткань. Тяжело валится тело. И наступает тишина.

Ева дергает меня за руку.

Светает. Проклятье — в темноте у нас был бы шанс! Мы бежим, как не бегали никогда в жизни. Разлетаются из-под ног ошметки, огрызки, черепки, консервные банки; свалка огромная. Мы мечемся между штабелями канистр, пробираемся сквозь чащу покореженной арматуры, нам нужен выход, выход, выход, а выхода нет, только новые горы мусора, огромное динамо-колесо, завалившееся набок, гнилые лужи, горы черных сплавившихся покрышек…

— Помогай!

Ева не сразу понимает, что я хочу сделать. Но я наваливаюсь плечом на башню из вонючей резины, и Ева, догадавшись, кидается мне на помощь. Раз… два… глаза лезут на лоб. Три! Башня из покрышек падает, заваливая проход между двумя тяжелыми блоками — отслужившими свое аккумуляторами. Он не пройдет! Он тут не пройдет!

С противоположной стороны завала бьет синяя дуга. Покрышки плавятся и проседают. Поднимается черный дым…

Мы снова бежим очертя голову.

Направо. Налево. Нам надо бы разделиться, тогда у одной из нас был бы шанс… Я думаю об этом отстраненно, будто не моя судьба решается, а чужая. Впрочем, выбора все равно нет: дорога вперед одна, без развилок. Направо, налево…

Ева сдавленно вскрикивает. По инерции пробежав еще несколько шагов, поворачиваю голову; Ева лежит на земле, над ней возвышается черная фигура контролера.

— Беги! — кричит Ева из последних сил.

Я и рада бы не послушаться, но не могу. На губах металлический привкус. Я бегу, как затравленный зверь, я лечу, и вдруг передо мной открывается выход!

Последним рывком прорвавшись сквозь пролом в бетонном заборе, выбегаю на улицу…

И в этот момент меня хватают за волосы. Сзади.

Комната, где мы расстались с деньгами, пуста. На столе по-прежнему стоит банка со светлячками: они больше не светятся.

Контролер стряхивает нас с Евой на пол. Именно стряхивает: до этого он нас тащил. Я приземляюсь на руки и колени. Ева падает на бок — неуклюже, будто набитая ватой. Стукается головой о стену, но не перестает улыбаться странной бессмысленной улыбкой.

Контролер быстро оглядывается. В опустевшей комнате нет никого и ничего: только светлячки по-прежнему шуршат. При свете утра зеленые искорки превратились в отвратительных насекомых. Вогнутое зеркало внутри банки искажает их отражения, и от этого они делаются еще гаже. Просто чудовища.

— Конечно, он ушел, — говорит контролер сам себе. И оборачивается к нам. — Допрыгались, козы?

Мы молчим.

Контролер вздергивает Евину руку вверх. Рукав скатывается к плечу: выше локтя ясно виден след от манжеты.

— Сколько заплатили? — спрашивает контролер.

Ева тяжело дышит. Я называю сумму.

— Откуда у вас такие деньги?

Странный вопрос. Мы просто отдали все, что было, до копеечки. Теперь будем питаться бесплатной синтетической вермишелью… пока не помрем от недостатка энергии — Ева завтра, я послезавтра.

Контролер пристально смотрит на Еву. Потом переводит взгляд на меня.

Он немолод. Вернее, он вне возраста. Лицо в бороздках, но это не старческие морщины. Это будто стыки бронированных плит. Глаза смотрят из черных провалов, будто из глубоких дюз. Я вспоминаю, как он разделался с тремя нападающими. Они там до сих пор, наверное, лежат…

— Вы заплатили за дрянь, — говорит он неожиданно мягко. — За фальшь. Это не энергия.

Я смотрю на Еву. Она улыбается.

— Это не энергия, — говорит он с нажимом. — Это заменитель. Две-три таких заправки — и привет, сумасшествие.

Ева улыбается. Как будто все, что происходит с нами, — шутка. Игра. Я смотрю на нее с ужасом. Потом перевожу взгляд на контролера; он кивает:

— Эти сволочи травят вас за ваши деньги.

— Но иначе она не дожила бы до утра! — вырывается у меня.

Бронированные плиты его лица чуть заметно сдвигаются — он хмурит брови.

— Многие не доживают. Энергии не хватает на всех. Ее все равно не хватает! Поэтому… такие людоедские штрафы.