По ту сторону кровати - Аликс Жиро де л’Эн

Уже в те времена у пятидесятилетнего с гаком безработного было не больше видов на будущее, чем у беспризорного питбуля, забредшего во двор детского сада. Но Юго оценил возможности собеседника: этот самоучка Адольф Никар всего добился собственными силами.

Жизнь Никара началась под несчастливой звездой. Он родился в 1936-м, и родителям показалось, что ничего ловчее не придумаешь, чем воздать почести молодому и многообещающему немецкому лидеру, назвав ребенка его именем, — дескать, малыш Адольф благодаря этому будет обладать харизмой и отвагой. Назвали. А когда некоторое время спустя их любовь к Германии сильно поубавилась, они приняли как личное оскорбление то, как продолжилась карьера Адольфа Г. Вот только махать кулаками после драки, известное дело, поздновато, и все, чего они добились, это разрешения писать имя малыша на французский лад, заменив «f» в конце на более нейтральное «phe». Радости мало.

Между тем прошло каких-нибудь пятьдесят лет — и подтвердилось окончательно, что, к великому счастью, Никар ни в чем, кроме завидного упорства, которое он проявлял, делая любой выбор на жизненном пути, не повторил траектории печально знаменитого тезки. В течение всей, довольно уже долгой, профессиональной карьеры — как сам же Никар, желая получить работу, простодушно уточнил на первой встрече с Марсиаком — ему оказалось «куда легче, чем другим, подниматься по служебной лестнице именно потому, что он специалист в области подъемных кранов на подвижной платформе». Поскольку сам Юго получал образование не слишком долго и, прямо скажем, без особого усердия, он немедленно пришел к выводу, что лучше подарить еще один шанс опытному человеку без престижных дипломов, чем позволить желторотым юнцам учить себя по размноженным на ксероксе лекциям знаменитой коммерческой школы.

Со дня первой встречи прошло пятнадцать лет — и ни разу за это время владелец фирмы не пожалел о том, что доверил Адольфу Никару пост генерального директора. Да, конечно, он — старой закалки, он женоненавистник, придира, он ни черта не воспринимает современного юмора и не знает сегодняшнего сленга, но ведь он компетентен в своем деле, честен, хитер как лиса… словом, незаменим! Никар не рвался к исполнению главной роли; быть на подхвате — вот что больше всего ему подходило. Никар совсем не ревновал к славе шефа и не завидовал ему, наоборот, так до сих пор и испытывал благодарность за предоставленную после унизительной безработицы высокую должность и совершенно не чувствовал себя способным руководить всей фирмой. Имея в шестьдесят семь лет за плечами трудовой стаж почти в полвека, Никар уже мог бы уйти на заслуженный отдых, но относился к такой перспективе вполне юмористически: мне уйти на пенсию? мне? прямо сейчас? это еще зачем? И был прав: детей нет, любовницы нет, зато есть жена, которая только и мечтает заставить его с утра до ночи возделывать сад или играть в карты… ну и чем тогда, выйдя в отставку, заниматься? Нет-нет-нет, ни о какой пенсии не может быть и речи!

Этот невероятный тандем и сделал из ЖЕЛУТУ то, чем ЖЕЛУТУ славится, а славится ЖЕЛУТУ как самое выдающееся из предприятий промышленно-торговой зоны Башле (департамент Ивелин). А всякие там «Ашаны», «Киаби», «Декатлоны», «Сольдораки» и прочие легендарные фирмы и фирмочки появились только потом, после него… На общих собраниях коммерсантов региона они были как цари, даже еще величественнее за своими плексигласовыми табличками «президент» и «вице-президент». Ни одному из новеньких даже в голову не приходило, что можно пустить корни в регионе, не нанеся предварительно В ЖЕЛУТУ визита вежливости. Ни один директор по продажам, встретив их у автоматически открывающихся дверей, не упустил случая посторониться и прошептать: «После вас!» — и только что не щелкнуть каблуками, оснащенными пижонскими железными подковками.

Было бы неверно усматривать в этих строках иронию: сам Юго Марсиак первым улыбался, услышав, что он этакий Че Гевара западного предместья, но в его профессиональных достижениях вовсе не было ничего смехотворного. Вышедший чуть ли не из низов общества, он преуспел ничуть не меньше, чем его спесивые однокашники по лицею Жана д’Ормессона[4]в Сель-Сен-Клу.

Этим честолюбцам их блестящие успехи в учении обеспечили вроде бы всего лишь карьеру в банке с потолком в семьдесят тысяч евро в год, а ему… а он стал главой компании и зарабатывал вдвое больше. Именно о них, о своих однокашниках, он думал сегодня, когда вместе с Никаром входил в зал для совещаний на втором этаже.

Рассеянно слушая старшего мастера Беншетри, который интересовался возможностью увеличить парк вращающихся ножничных подъемников, Юго поплыл по волнам грез. Он увидел себя маленьким смешливым мальчиком в кругу приятелей — они только что высыпали после урока в школьный двор. Потом вспомнил родителей, как они, смущенные, подавленные, крутят в руках его табель с оценками, в котором учитель — насмешливо и с явно греховным наслаждением — написал: «При усердной работе слишком мало достижений». И снова почувствовал тогдашнюю свою ярость, пришедшую в тот день вместе с пониманием: перед другими, у которых больше «способностей», открывается широченная и гладкая автомагистраль…

Дорожные сравнения были крепко-накрепко вбиты ему в голову отцом и стали для него привычны. Как раз в тот злосчастный день Пьер Марсиак и объяснил сыну, что жизнь на самом деле подобна автотрассе с ее скоростными полосами, пунктами оплаты дорожной пошлины, местами для вынужденной остановки, выходами на объездные пути… По иронии судьбы несчастный погиб, едва достигнув пятидесятилетия, именно что в дорожном происшествии, оставив по себе несколько прицепов сожалений и никуда не годную теперь машину. С намерением воздать честь отцу, Юго над его могилой пообещал во всеуслышание, что в своей будущей жизни, какой бы она ни была напряженной, станет всегда «аккуратно выполнять повороты», «опасаться превышения скорости» и, разумеется, не будет «спать на площадках для отдыха при автостраде»… Сейчас логотип возглавляемой им компании сиял красным неоном над автотрассой, но Юго Марсиак уже не получал от этого никакого удовольствия.

Ему казалось, будто он застрял в пробке. Нет, гораздо хуже. Его нынешняя жизнь — узкая проселочная дорога ночью. По дороге движется машина, дорогу перебегает маленький зверек. Он, Юго, и есть этот кролик, окаменевший в лучах фар.

Вот в чем главная проблема хозяина ЖЕЛУТУ. Ему не нравится его жизнь. Он ее разлюбил.

Президент фирмы услышал, как Беншетри предлагает обсудить «недостаточную эффективность работы новых гидравлических экскаваторов на 3,5 тонны», и внезапно понял, что сегодняшними методами ему не избавиться от мучительного самоанализа, который просто-таки в тисках его держит с тех пор, как он проснулся. Сославшись на срочный телефонный звонок и попросив Адольфа вести собрание, Юго удалился.

В своем кабинете он тяжело опустился в кресло, обитое золотистой кожей, и задумчиво потер щеку.