Двойной запрет для миллиардера - Тала Тоцка

Девчонка меня зацепила, только чем, понять не могу. Не могу сформулировать.

Не внешностью, нет, и не тем, что меня обычно цепляет. А вот это ее «Вы давно проверяли тормозные колодки?»

Ни одну из моих знакомых женщин, да и незнакомых тоже, никогда не интересовали мои тормозные колодки. Даже маму.

Вот это, похоже, и зацепило. Как и слова Мартина.

Мы с братом разные настолько, насколько похожи внешне. У него мозги нашего деда Бронского, именно поэтому я сразу после вступления в наследство выдал Мартину все возможные доверенности. Большую часть активов тоже перевел на него как инвестиции, так что теперь я только получатель дивидендов.

Меня это устраивает. Одна мысль о необходимости присутствия в офисе с утра до вечера вызывает приступ дикой тоски. От словосочетания «совет директоров» начинается паника. Даже секретарши меня напрягают.

Единственное, что у меня хорошо бы получалось, это трахать секретаршу на столе в своем огромном кабинете на самом высоком этаже, в котором одна стена обязательно панорамная.

С костюмами не так, костюмы я люблю, но это потому, что в костюме меня больше любят девушки и камеры. Как и Мартина.

Девушек я тоже люблю. Я бы не смог как брат жениться на незнакомке, которую за меня выбрал дед. А Мартин готов, уже сделал Анне предложение. Это все было прописано в завещании.

— Ты же ее не любишь, нахер она тебе? — я пробовал его отговорить, но бесполезно. Марти только сильнее хмурил лоб.

— Анна меня тоже не любит, она подчиняется воле семьи. Интересы бизнеса у них выше личного.

— А для тебя?

— Для меня тоже.

Размышления прерывает входящий сигнал. Смотрю на экран телефона — незнакомый номер. Ответить или нет? А пальцы уже сами тянутся к гаджету.

— Марк, привет, это Каро, — слышится из наушника, и меня почему-то пробирает, хотя голос у нее самый обыкновенный, — звоню узнать как вы. Ты больше не слышал ничего подозрительного?

— Да нет, все в порядке, — пожимаю плечами, хоть она меня точно не видит, — но приятно, что беспокоишься.

Внезапно задумываюсь, а не был ли это повод мне позвонить? Кажется, кто-то погорячился, давая свой настоящий номер, он у меня только для избранных.

Девушка извиняется, прощается торопливо, и я выбрасываю ее из головы. Еще и потому, что самому чудится негромкий писк. Слышится и пропадает. Снова появляется.

На заднем сиденье начинает трезвонить телефон, а я слышу писк даже за громким звуком динамика. Давлю на тормоз и холодею, потому что педаль под ногой пружинит. Прокачиваю ногой — бесполезно, машина упрямо несется вперед.

Слышу щелчок, а дальше как в поганом кошмаре. Боковым зрением вижу, что Мартин отстегивает ремень безопасности и тянется назад за телефоном. Он его забросил на заднее сиденье еще когда мы толкали машину по трассе.

— Марти, брось телефон, пристегнись! — кричу как гребаная истеричка.

Автомобиль бросает в сторону, кручу руль — он будто игрушечный. Я его хоть совсем открутить могу, какой теперь в этом смысл, если колеса заклинило?

Успеваю увидеть в лобовом широкий ствол дерева. Слышу глухой удар, скрежет сминаемого металла.

И проваливаюсь в темноту.

Карина

Не могу понять, что со мной происходит. Такое было когда-то давно, всего один раз, когда мама сильно заболела, и папа увез ее в больницу. Я осталась с бабушками, и не могла спать от страха — мне казалось, что мама из больницы уже не вернется. Что случилось непоправимое.

Сейчас меня охватывает похожее состояние — безотчетный страх, перемешанный с тревогой. Бездумно слоняюсь по дому, варю кофе, который так и остается нетронутым.

Иду в спальню и сажусь на заправленную кровать. Марк улыбается мне с постера, но я в ответ не улыбаюсь, только смотрю мрачно исподлобья. Как можно быть таким беспечным, а?

Взгляд как магнитом притягивается к визитке с номером телефона, которую дал мне Громов. Я положила ее на тумбочку, стоящую напротив постера с его изображением.

А в ушах стоит тонкий противный писк.

Я не могла его ни с чем спутать. Я не могла ошибиться. Но если это так, то…

Писк в ушах нарастает и уже завывает настоящей сиреной, в голове загорается огромный сигнальный фонарь с надписью «Danger»[1]. И я сдаюсь.

Хватаю телефон, набираю номер, указанный на визитке. Пальцы не попадают по цифрам на экране, несколько раз удаляю и набираю правильно. Наконец с пятого или шестого раза получается ввести номер, и я нажимаю на вызов.

Сердце в груди не бьется, оно надрывно хрипит как испорченный механизм, работающий на грани своих возможностей, и который в любой момент может остановиться.

— Слушаю, — говорит в ухо живой и здоровый Марк. Марк постерный улыбается широко и открыто. Еще чуть-чуть, и он мне подмигнет.

Из динамика доносится музыка, громыхающая в салоне спорткара, шум двигателя, звук трущихся об асфальт шин. Голос Марка звучит расслабленно, и сумасшедшее напряжение, натягивавшее нервы струнами, потихоньку начинает отпускать.

В горле сухо, губы тоже пересохли. Облизываю их и тяну руку к бутылке с водой.

— Марк, привет, это Каро, — говорю сиплым голосом, каждое слово обдирает горло как наждачка, — звоню узнать как вы. Ты больше не слышал ничего подозрительного?

— Да нет, все в порядке, — отвечает Марк, в его голосе сквозит вполне различимое замешательство и едва уловимое недовольство, — но приятно, что ты беспокоишься.

Громов говорит как будто вежливо, только внутри не покидает ощущение, что он ухмыляется. И догадка вмиг накрывает ледяным душем.

Он решил будто я звоню просто так. Выдумала повод и позвонила. Еле выдержала необходимые приличия и набрала.

От волнения вспыхиваю как спичка.

Его называют королем автодрома. Но похоже, Марк Громов в силу своей природной скромности решил, что так слишком длинно, и что прекрасно можно обойтись без второй части.

Король. Просто король. Вот так звучит намного лучше. Полнее и ярче передает уровень величия.

А еще лучше, бог.

Сбиваясь и заикаясь, лепечу в трубку, как я жутко рада и дико извиняюсь, что побеспокоила. Не дожидаюсь ответа, нажимаю отбой и отбрасываю телефон на кровать.

Моему возмущению нет предела. Щеки пылают, прижимаю к ним ладони, стараясь хоть немного их охладить. А заодно остудить охваченный пламенем мозг.

— Самовлюбленный наглый павлин, вот ты кто, Марк Громов! — говорю строго, глядя ему прямо в глаза, но мой постерный Марк на редкость необидчивый парень. Он готов мне простить абсолютно все в отличие от своего оригинала. — Ты решил, что я в тебя втрескалась с первого взгляда.

«А разве нет?» — мне чудится, что отпечатанный на постере Марк удивленно приподнимает брови.