Парижские тайны царской охранки - Валериан Агафонов

Но конечно и финансовые отчеты не дали нам данных для разоблачения настоящих фамилий секретных сотрудников. Впервые блеснула перед нами надежда на это разоблачение, когда при более систематическом изучении входящих и исходящих бумаг архива мы заметили, что на многих бумагах последних годов, посылавшихся агентурой в Департамент, точнее на их «отпусках», то есть на копиях, оставшихся в архивах агентуры, имеются пометки из нескольких букв, которые обозначали охранную кличку секретного сотрудника, сообщавшего Люстиху приводимые в бумаге сведения и указания. Иногда на таких бумагах имелась не одна, а несколько таких охранных кличек, что конечно указывало на то, что сведения были сообщены несколькими сотрудниками. Для разоблачения настоящих фамилий предателей бумаги, которые с такими пометками относились к определенной охранной кличке, мы решили объединить в отдельное дело.

Благодаря такому приему можно было очертить сферу деятельности данного секретного сотрудника; так, например, были раскрыты «Скосе», оказавшийся с.-p., грузином Деметрашвили, и «Ниель» — Бротман (Эстер).

Затем большое значение в деле раскрытия охранных псевдонимов сотрудников оказали нам так называемые агентурные листки — оригиналы донесений жандармского подполковника Лю-стиха, ротмистра Лиховского и Литвинова, состоявшиеся на основании собеседований или писем секретных сотрудников, находившихся под руководством этих охранников. В агентурных листках проскальзывали различного рода интимные указания, очень важные для установления того или иного сотрудника и исчезавшие в официальных бумагах, — состоявшихся на основании этих листков для отсылки их в Департамент полиции. Так, например, в одном таком агентурном листке Люстиха с точной датой по обыкновению я прочел, что сотрудник «Гретхен» нездоров, что у него «гонят солитера», в другом, что тот же сотрудник давно не приходит на свидания, так как занят своими «мухоловками». Указания чрезвычайно характерные и достаточные для того, чтобы после целого ряда справок выяснить, кто скрывается под поэтическим названием «Гретхен» (Кокочинский). «Мухоловками» Люстих в целях конспирации, а может быть и краткости называл мастерскую Кокочинского для изготовления бумаги против мух.

Затем мне удалось найти черновики двух докладов Красильникова, в которых он сообщает Департаменту как о «проваленных», благодаря Бурцеву, секретных сотрудниках, так и о тех, положение которых поколеблено, так как относительно них у Бурцева имеются кое-какие подозрения; в этих черновиках над фамилиями всех этих лиц надписаны карандашом их охранные клички. Так было раскрыто восемь или девять псевдонимов секретных сотрудников Красильникова.

Эта кропотливая аналитическая работа была затем проверена и дополнена во время допросов чинов заграничной агентуры нашей комиссией во главе с Раппом и с прибывшим из России уже к концу нашей работы комиссаром Временного правительства г-ном Сватиковым. Были допрошены затем нашей комиссией и некоторые разоблаченные секретные сотрудники (Деметрашви-ли, Кокочинский, Стааль, Житомирский, Чирьев), а г-н Сватиков подверг такому же допросу секретных сотрудников, проживавших в Англии (Бротман, Гудин, Цукерман-Орлов), Италии (Вакман, Савенков), Швейцарии (Санвелов, Абрамов) и в Швеции (Коган-Андерсен).

Эти допросы «провокаторов» не дали ценного фактического материала, хотя большинство из них (за исключением Абрамова и Деметрашвили) не отрицали своей службы в заграничной агентуре. Все показания сознавшихся секретных сотрудников сводились почти всегда к одному и тому же: что они-де вошли в сношение с полицией вследствие тяжелых семейных и материальных обстоятельств, что они почти ничего не давали представителям заграничной агентуры и часто даже обманывали их сообщениями ложных сведений…

Члены нашей комиссии по изучению дел заграничной агентуры прекратили свою работу неодновременно; дольше всех пришлось проработать мне, но и я не в силах уже был оставаться в Париже, когда так тянуло в Россию. В сентябре я покинул Францию…

Заведование архивом заграничной агентуры и дальнейшая разработка его были оставлены в руках комиссии из трех лиц: М. Левинского, С. Левицкого (Познера) и Лазаркевича; экспертом при комиссии был оставлен Л. Меньщиков.

По возвращении своем в Петроград я не имел намерения приступить к немедленному изданию собранных мною материалов по истории заграничной агентуры, так как в это время многочисленная комиссия изучала колоссальный архив бывшего Департамента полиции, и я предполагал связать свою маленькую работу с тем громадным трудом, который должен был завершиться в конце концов изучением материалов Департамента. Но после октябрьского переворота работа по изучению архива Департамента полиции была прекращена, архив запечатан, и я счел невозможным откладывать далее опубликование результатов своей работы конечно в копиях, которые являлись прекрасным дополнением к данным, собранным мною в архивах заграничной агентуры. Приношу здесь свою сердечную благодарность А. А. Овсянникову, который передал в мое распоряжение находившиеся в его руках материалы.

Основу для объединения этих разрозненных фактов я почерпнул, с одной стороны, из своих собственных воспоминаний, с другой, — из бесед с некоторыми знатоками старого полицейского режима.

На основании всех этих данных я попытался дать, конечно весьма несовершенный и не полный, очерк истории заграничной агентуры с начала ее основания вплоть до наших дней; несовершенный и не полный, так как архивы заграничной агентуры изучены мною относительно поверхностно — и вследствие краткости времени, бывшего в моем распоряжении (четыре месяца), и вследствие специальной задачи, поставленной нами себе при изучении этих архивов (разоблачение провокаторов), а из архивных сокровищ Департамента полиции в мои руки попала конечно весьма незначительная часть материала, касающегося дел заграничной агентуры. Но в наше время, когда события бегут с такой головокружительной быстротой, а правительства сменяются в течение нескольких месяцев, я считаю более предусмотрительным издать мою работу хотя бы и в далеко несовершенном виде, так как никто не может поручиться, что материалы, необходимые для полной разработки нашей темы, останутся в неприкосновенности.

Небольшая книжка, которую я предлагаю вниманию читателя, распадается на две части: первая — исторический очерк заграничной агентуры, вторая — список и краткая характеристика большинства секретных сотрудников, «работавших» в этом учреждении.

В историческом очерке я придерживался документального изложения, то есть по мере возможности для характеристики событий и лиц приводил документы почти целиком; делал я это не только для того, чтобы сохранить «неподражаемую прелесть» языка и психологии авторов этих документов, являвшихся в то же время и действующими лицами нашей печальной эпопеи, но и потому, что в этих документах всюду встречаются факты и указания, в данный момент представляющиеся может быть малоинтересными и незначительными, но могущие дать в будущем, а для некоторых наших читателей вероятно и в настоящем нити для выяснения многих темных вопросов в области политического сыска и провокации.

Март 1918 г. Петроград. В. Агафонов.

■ Наследство «Святой дружины» переходит к Департаменту полиции.