Парижские тайны царской охранки - Валериан Агафонов

Другая телеграмма (французская): «Сестра Сергея, девица, выезжает за границу. За ней едет Спраковский с компанией для личной передачи Вам. Ожидайте Париже и по получении телеграммы, подписанной Федор, немедленно выезжайте с Иваном в назначенное место, передав наблюдение, если уже начато по Парижу, Барлз; не начатое временно оставьте. Телеграфируйте адрес».

Рачковский, по сведениям, собранным мной в Петрограде за последние месяцы, получил эту командировку, так как до этого служил в Департаменте полиции и был помощником знаменитого Судейкина, убитого Дегаевым. Дегаев, как известно, был в сношениях с Судейкиным и выдавал ему своих товарищей народовольцев; сносился Судейкин с Дегаевым не только лично, но и при посредстве Рачковского. На эту командировку Рачковскому была отпущена крайне незначительная сумма, и ему приходилось самому следить в Париже за революционерами, но зато он завел парижские знакомства, которые впоследствии много помогли его удивительной карьере. Между прочим он познакомился в это время с Жюлем Гансеном, о котором речь еще впереди…

«Должной высоты» политический сыск за границей не достиг и в 1884 году, как то показывает докладная записка, поданная Департаменту полиции Семякиным 12 марта 1884 года после его заграничной командировки.

Приводим наиболее важные данные из этой крайне обстоятельной и интересной записки.

Семякин указывает, что наблюдение за деятельностью эмигрантов за границей осуществляется при помощи: 1) консулов в Париже, Вене и Берлине и вице-консула Шафирова в Сулине, 2) сношения пограничных жандармских офицеров с пограничными прусскими, австрийскими полицейскими властями, 3) краковского полицейского комиссара Коржевского и 4) «корреспондентов» Департамента полиции в Бухаресте, Вене, Женеве и Париже.

Семякин дает следующую характеристику всех этих учреждений и лиц:

1) Консулы в Вене и в Берлине, поддерживая оживленные сношения с Департаментом, вполне обстоятельно исполняют все требования последнего и сообщают ценные сведения как о русских подданных, участвующих в революционной деятельности преступных сообществ в Австрии и Германии, так и о проявлениях социально-революционного движения вообще в названных государствах. Генеральный консул в Париже, не имея по-видимому связей с парижской префектурой, ограничивается формальным исполнением требований полиции. Расходы всех трех консулов на секретные надобности не превышают полутора тысяч рублей в год.

Вице-консул в Сулине Шафиров доставляет сведения неравномерно, и Департамент полиции даже не знает личного состава, деятельности и сношений эмигрантов в Румынии. По мнению Семякина, командировка Милевского в Бухарест исправит положение дела; но кроме того необходимо увеличить денежные затраты на агентуру в Румынии, — Шафиров получает всего на это дело 3000 рублей в год.

2) Сношения пограничных жандармских офицеров с соседними прусскими и австрийскими полицейскими властями не дали до сего времени, по новизне дела, ощутительных результатов. Лишь сношения капитана Массона с краковской полицией приносят, по мнению Семякина, значительную пользу для уяснения социально-и национально-революционных происков галицинских поляков. Майором же Дедиллем (сношения с галицинскими властями) и начальником жандармского управления Подольской губернии Мазуром Семякин недоволен, особенно последним, так как «его экзальтированные сообщения представляются бессвязным лепетом нервно расстроенного человека». Впрочем, и расход на эти «международные» сношения был крайне незначительный — 300 рублей Массону и 90 рублей пособия Мазуру.

3) Несомненное значение имеют обстоятельные и вполне верные сообщения Костржевского, но к сожалению, меланхолично сообщает Семякин, сношения эти совершенно не оформлены, и отсутствие какого-либо вознаграждения за них не дозволяет Департаменту «злоупотреблять любезностью Костржевского». Эта любезность была вскоре вознаграждена, — комиссар Костржев-ский получил орден Станислава 3-й степени.

4) «Корреспонденты» Департамента:

Милевский — человек добросовестный, исполнительный, получает 150 рублей, просит 200 рублей ввиду дороговизны жизни в Бухаресте.

Стемковский в Вене — вполне бесполезен, пишет редко, дает ложные сведения, повторяется, получает 200 рублей.

Гурин в Женеве — «несомненно внутренний агент», проницательно заявляет Семякин, «и находится в сношениях с видными представителями змиграции. Все сообщения Гурина до сего времени представляли интерес и многие из них подтвердились фактами. Судя по его частной переписке с Рачковским Гурин человек добросовестный и агент школы современной на почве «воздействия» и «компромиссов», получает 275 рублей с разъездами».

Корвин-Круковской и бригада Барлз. Семякин дает весьма лестный отзыв о деятельности Барлз, но совершенно уничтожающий о Корвине-Круковском, который, по его мнению, «делом не интересуется, не понимает его, и даже не дает себе труда разбирать письма, доставляемые ему Барлз, заваливая всяким хламом Департамент. Из 4000 рублей, отпускаемых ежемесячно Круковскому, он получает на свою долю не менее 1500 рублей, расписывая остальные по разным рубрикам отчета». Барлз утверждает, пишет Семякин, что для ведения всего дела в Париже достаточно 6000 франков в месяц (2400 рублей).

Из записей Семякина видно, что содержание всех агентов Департамента за границей обходилось в то время в 58 080 рублей в год.

Семякин не задается широкими преобразованиями заграничной агентуры, но все же предлагает некоторую внутреннюю реорганизацию, которая сводится в существенном к следующему: увеличить суммы, отпускаемые на шпионскую деятельность консулам, увеличить жалование Милевскому и предоставить в распоряжение австрийского комиссара в Галиции Костржевского 3000 рублей ежегодно; что касается парижской и женевской агентур, то прежде всего Семякин предлагает уволить Корвина-Круковского и заменить его Рачковским «как человеком довольно способным и во многих отношениях соответствующим этому назначению». «Рачковскому может быть назначено сверх получаемого им содержания в 250 рублей еще 250 рублей в месяц на разъезды в Женеву и другие места, телеграммы, почтовые и иные мелкие расходы». Кроме сего, подчеркивает Семякин, необходимо приобрести в Париже из местных эмигрантов внутреннего агента, который находился бы в непосредственных сношениях с Рачковским.

Семякин предлагает также предоставить Барлэ полную самостоятельность в организации и заведовании французскими агентами внешнего наблюдения, а также и в расходовании ассигнованных ему на эту агентуру 5000 франков в месяц; лишь контроль за расходованием этой суммы возлагался на Рачковского. Не забывает Семякин и самого себя, так как предлагает ассигновывать ему ежегодно 1500 рублей на экстренные и случайные расходы и на награды заграничным агентам.

К этому делопроизводству Семякин предлагает присоединить иностранный отдел из трех чиновников, который будет ведать не только сообщениями агентов, но и всеми сообщениями пограничных властей, начальника варшавского жандармского округа — о сношениях польских революционеров с Галицией и Познанью, будет ведать сообщениями консулов как агентурного характера, так и о выдаче паспортов русским подданным за границей; кроме того этот иностранный отдел должен «составить несуществующий доныне список эмигрантов, регистрировать всех лиц, выбывших за границу и состоящих под негласным надзором, еженедельно представлять обзор наиболее выдающихся сведений, получаемых из поименованных выше источников, и ежемесячно выпускать сборник сведений; а) о происходящих в течение месяца событиях; б) о вновь установленных адресах и сношениях эмигрантов как за границей, так и с лицами, в Империи проживающими; в) о выбывших за границу поднадзорных или бежавших преступниках и задержанных при возвращении; г) о вновь вышедших за границей революционных изданиях на русском языке или имеющих отношение к России».