Нездешние - Александр Зимовец

помни — ни в коем случае не соглашайся, и вообще — не вступай ни в какие разговоры с этими людьми. Поверь мне — так будет лучше и для тебя самого, и для твоих близких.

— А можно, все-таки, узнать, кто они такие?

— Игорь, — капитан вздыхает и заглядывает мне в глаза. — Я понимаю, что я сейчас только растравил твое любопытство, но поверь мне — в таких делах чем меньше знаешь, тем лучше. Да и мне слишком многое придется тебе рассказать такого, чего я не имею права разглашать кому попало. Я подписку давал. Но я очень тебя прошу — когда они выйдут на тебя, а они наверняка выйдут, ты сразу поймешь, что это именно они. Так вот когда это произойдет — откажись играть в эти их игры. И свяжись со мной — вот визитка.

Он щелчком пальца отправляет в мою сторону картонный прямоугольник с номером телефона, после чего поднимается из-за стола.

— Подождите, это что, все?! — я тоже встаю и делаю движение, словно хочу загородить капитану выход из учительской. — Но я же так ничего и не понял.

— А оно, может, и к лучшему, — устало улыбается капитан. При этих словах в дверь заглядывает Колобок.

— Заходите, заходите, Галина Борисовна, — говорит Коновалов, надевая куртку. — Мы с Игорем уже закончили.

— И, что теперь с ним будет? — спрашивает она взволнованно.

— Ничего не будет, — улыбается капитан. — Мы пришли с ним к полному взаимопониманию по всем вопросам. Верно, Игорь?

— Да… Наверное… — только и выходит ответить у меня.

— Ну, и чудесно.

Словно подводя черту под странным разговором, за дверью начинает звенеть звонок.

Глава 3

Дата: 20 октября 2020 года.

Статус: турнир активен.

Количество участников: 35.

Настоятельно рекомендуем участникам турнира соблюдать осторожность при взаимодействии друг с другом.

Отдельные участники могут проявить чрезмерную агрессию.

Просьба по возможности проводить встречи в безопасных местах, санкционированных Фирмой.

Выйдя из учительской, я сажусь на подоконник и начинаю размышлять о том, что же, все-такие происходит. Все это казалось бы каким-то изощренным розыгрышем, если бы не слишком большие задействованные силы и совершенно непонятная конечная цель. Словно и непонятный капитан, и мой сотовый оператор, и бог знает кто еще сговорились, чтобы потроллить меня. В то же воемя, никакого другого объяснения в голову не приходит. Что, например, значит, «предложат поучаствовать в игре»? В «Синего кита», что ли, поиграть? Мне кажется, этим уже даже малолетки не развлекаются. И капитан Коновалов совсем не похож на дурака, который верит в «группы смерти» и прочие байки из Интернета.

Но тогда что же происходит? Меня пробирает легкая дрожь при мысли о том, что все это, может быть, именно то, чем кажется. Какая-то неведомая жуть, вползающая в мою жизнь. Я привык быть скептиком. Считать, что инопланетяне бывают только в кино, привидения приходят только после третьего стакана, а таинственные звонки из ниоткуда существуют только для того, чтобы прорекламировать новый тариф. А вдруг нет? Что тогда? Как с этим жить, и куда бежать от этого? К капитану-психологу Коновалову? А точно ли он поможет, или он сам часть этой жути?

Мои мрачные размышления прерываются заунывной мелодией звонка. Словно вторя ему, в моем кармане начинает вибрировать телефон. Я достаю и вижу новое сообщение: «Позвони! Это не шутка! Они могут убить тебя уже сегодня!». Разозленный, я выключаю телефон. Однако посреди урока он вдруг включается сам и начинает вибрировать. «Я не успокоюсь, пока ты не ответишь!» — написано на экране. Черт, как он это делает?!

* * *

После школы я иду домой. Впрочем, иду я туда весьма условно — я был бы рад не прийти туда вовсе или прийти туда только к вечеру, как вчера. После того, что я рассказал о своей семье, думаю, вы меня понимаете. Пару кварталов мы проходим с Пашкой, обсуждая текст новой песни.

Года полтора назад Пашкет заболел музыкой, и его посетила гениальная идея создать собственную группу. Музыкантов он рекрутировал из нашего же класса — всех, кто умел хоть немного сносно на чем-то играть. Надо ли говорить, что слово «сносно» в отношении их игры можно использовать только из жалости, но зато энтузиазм Пашки, а также его какой-никакой талант вокалиста принесли плоды. Сейчас они иногда выступают на каких-то площадках на разогреве, а летом собираются подать заявку на фестиваль.

Пашкет пробовал и меня в это дело затащить, но так как слуха и голоса я лишен напрочь, то отморозился от ждавшей меня за поворотом славы рок-звезды, и теперь помогаю ему с текстами. С текстами у него беда.

Вот и сейчас я пытаюсь что-то втолковать ему насчет стихотворного размера, а он уверяет, что под хороший риф и так сойдет. В принципе, определенная логика в его словах есть: многие в текст не вслушиваются. Нолично я терпеть не могу плохие стихи.

На повороте мы расстаемся. Пашке налево, а мне прямо — вдоль шоссе, мимо парка. Никто из нашего класса в тех краях больше не живет, так что хожу я обычно один. Точнее, именно там живет Таня, но хожу я все равно один, сами понимаете. Не навязываться же ей в провожатые. Да и как бы я это обосновал? Портфель предложил понести, как в пятом классе?

Из размышлений о том, как сделать текст Пашкета более съедобным, меня выводит вибрация телефона. Я включаю экран и вижу там сообщение с незнакомого номера: "Ты в большой опасности. Позвони сюда". По коже пробегает нехороший холодок. Я невольно оглядываюсь по сторонам.

Никакой опасности вокруг не наблюдается. По шоссе проносятся машины. Женщина с детской коляской выходит из подъезда. Возле надземного перехода через шоссе стоят дед с бабкой и о чем-то спорят, слов отсюда не разобрать. Мимо них в мою сторону идет девушка с волосами, выкрашенными в серебристый цвет. Симпатичная. В ней есть что-то сразу располагающее к себе, вызывающее желание смотреть на нее вновь и вновь. Не красота фотомодели, а скорее просто доброе и открытое лицо. Видимо, поймав мой взгляд, она улыбается и подходит ближе.

— Эй, привет! — машет она рукой, обнажая белоснежные зубы. — Ты не подскажешь, где здесь детский сад? Меня подруга сестры попросила ее дочку забрать, а я тут заблудилась, и телефон сел как на зло.

На секунду я задумываюсь. Детский сад, в который я когда-то ходил, далеко отсюда, за парком. А здесь? Вроде бы был какой-то, но точно не помню.