Поместье Даунтон. Начало - Маргарет Йорк

– Вам не кажется, что Эдит сделают предложение довольно скоро? Может, этот год зарезервируем для нее, а я потом?

Шутка не удалась, потому он встретил подошедшую сестру графа Грэнтэма леди Маргарет даже с облегчением.

– Вайолет, ты выглядишь бодрой и отдохнувшей. – Леди Маргарет сделала вид, что не услышала, как леди Вайолет пробормотала:

– Чего не могу сказать о тебе…

О, слух леди имеет одну особенность: он то обостряется, то вдруг пропадает, и всегда вовремя!

– Александр, а ты, напротив, чем-то встревожен? Роберт, пойдем, я представлю тебя своей американской приятельнице и ее очаровательной дочери – миссис и мисс Левинсон.

Роберту ничуть не хотелось знакомиться с американками, но объяснять родителям, почему за две недели не приложил ни малейших усилий, чтобы очаровать какую-нибудь достойную девушку, хотелось еще меньше. Уж лучше американки.

С твердым намерением завершить беседу после нескольких дежурных фраз о погоде он двинулся следом за тетушкой.

– Роберт, ты никого не пригласил на следующий вальс?

– Сегодня я не танцую. Надеюсь, вы не обещали танец своей подопечной, не спросив меня?

– Нет, не обещала. Я знала, что ты так ответишь. Зря, девушка милая и мне показалась умненькой. К тому же у нее богатое приданое.

– Тетушка!

– О, несносный, не так громко!

Роберт всегда жалел девушек, которые не умели быстро освоиться в обществе, не осуждал их – просто жалел. Эдит, несмотря на свою юность, купалась во всеобщем внимании, казалось, что она танцует на балах не первый Сезон. А американка… как тетушка ее представила? Мисс Кора Левинсон, кажется? Мисс Кора Левинсон отнюдь не чувствовала себя столь же уверенно, возможно это была скромность, но такая, которая выглядит застенчивостью и граничит с неумением быть очаровательной – самым большим преступлением в высшем свете Лондона (конечно, если не считать настоящих преступлений, после которых следует серьезное наказание).

«Ей никогда не завоевать место в обществе, так и останется в сторонке», – почему-то подумал Роберт, равнодушно скользнув взглядом по лицу мисс Левинсон.

Миссис Левинсон представляла полную противоположность дочери – она была одета ярко, почти вульгарно и вела себя так, словно бал дан в честь ее появления в Лондоне. Это добавляло смущения Коре. Малосимпатичная пара, несмотря на то что девушка действительно мила и не глупа.

Роберт нашел повод сократить беседу до нескольких ничего не значащих фраз и удалиться, прежде чем миссис Левинсон начнет его обхаживать на предмет более близкого знакомства со своей дочерью, тем более предстоял следующий танец, на который американка приглашена наверняка не была. Сочувствовать мисс Левинсон за счет своего душевного спокойствия Роберт не желал.

Леди Маргарет украдкой вздохнула с явным облегчением.

– Тетушка, вы выполнили обещание и больше не намерены искать супруга мисс Левинсон? Или мне это просто показалось? – спросил по-французски, поскольку отойти далеко от американок не удалось, зал был полон.

И услышал голос Коры:

– Мисс Левинсон вполне способна найти себе супруга сама и в Америке.

– Вы говорите по-французски?.. – Роберт был откровенно смущен. Его выпад выглядел просто неприлично, и теперь следовало подумать, как извиниться.

– И не только, – бросила мисс Левинсон через плечо, подавая руку подошедшему Генри Уайльду, интересовавшемуся, не забыла ли мисс Левинсон об обещанном ему вальсе: – Не забыла, виконт.

Глядя вслед уходившей мисс Левинсон, Роберт невольно подумал, что она не так уж проста и не так растеряна. Но Кора Левинсон все равно не интересовала Роберта Кроули уже потому, что прибыла из-за океана.

Все американцы, с которыми ему довелось общаться, самоуверенны, считали главным событием в истории человечества свою Войну за независимость и полагали, что без Америки мир рухнет. А еще они неприлично, даже вульгарно сорили деньгами, заработанными путем разных махинаций, называли Европу неповоротливой, а европейцев снобами. Возможно, были правы, но для Роберта Кроули многовековые традиции и репутация семьи действительно дороже денег, пусть и больших. Если соблюдение и защита традиций снобизм, он определенно сноб.

С американками Роберт знаком не был, но те, кого встречал в свете, явно не отличались ни элегантностью, ни умением красиво тратить миллионы, предоставленные мужьями и отцами. Вызывающие наряды, огромные бриллианты, кричащие цвета, громкие голоса… О нет, только не это!

Миссис Марта Левинсон тоже одета слишком броско, на грани дурного вкуса, мисс Левинсон несколько более скромна, но яблоко от яблони…

И все же, проследив взглядом за легко плывущей в танце Корой Левинсон, Роберт был вынужден отметить, что она грациозна и весьма привлекательна, несмотря на свой американский налет.

– Роберт, возможно, стоило обратить большее внимание на мисс Левинсон? Ты об этом думаешь?

Голос леди Маргарет отвлек Роберта от размышлений об американцах.

– Нет, я просто размышляю о том, сколь неудачно получилось и как теперь извиниться перед мисс… как ее там?

– Перед кем это тебе придется извиняться? – Отец подошел к ним сам, оставив леди Вайолет беседовать с подругой, которую с трудом переносил.

– Роберт умудрился заметить по-французски, что мне приходится помогать мисс Левинсон в поиске мужа. Она это услышала.

– Роберт, думаю, ты зря не обратил внимания на эту девушку. Из нее выйдет прекрасная супруга, она, конечно, не леди по рождению, но, несомненно, легко таковой станет. И приданое большое.

– Неужели наши дела столь плохи, что нужно торговать титулом? – невольно пробормотал Роберт.

Не желая продолжать разговор, он приветствовал очередного друга юности – Эдварда Коллинза, который поспешил подойти, чтобы поговорить. Роберт не заметил, как переглянулись брат и сестра, причем во взгляде графа Грэнтэма явно сквозила тревога, списать которую на простое беспокойство за сына-холостяка едва ли возможно. Знатных холостяков в Лондоне немало, а репутация Роберта Кроули безупречна. Это могла подтвердить любая из многочисленных тетушек, пристально следивших за поведением молодых и не очень представителей высшего общества.

И все же в этом году желающих непременно женить сына графа Грэнтэма на своей протеже заметно поубавилось. Роберт даже пошутил, что многочисленные любительницы устроить чье-то будущее все же поняли, что он позаботится о себе сам. Молодому Кроули даже в голову не приходило, что существует и другая, куда более весомая причина некоторого охлаждения к матримониальным планам относительно него, и кумушки, нюхом чуявшие любое изменение положения в обществе или финансовые проблемы, реагировали куда быстрей даже биржевых спекулянтов.

Но обо всем этом на балу не думалось.

Буквально протиснувшийся к ним Эдвард Коллинз учтиво приветствовал леди Маргарет и отца и сына Кроули. Леди Маргарет не могла не воспользоваться таким неожиданным подкреплением.