Последнее письмо - Александра Морозова
Шрифт:
Интервал:
На стене я увидела картину в перламутровой раме. Подошла поближе. Оказалось, парк, извилистая дорожка и женская фигура в белом платье вышиты крестом.
— Это вышила твоя бабушка?
Андрей взглянул на картину, наклонив голову набок.
— Наверное. А может, сестра. Они вдвоём вышивали, тут полно их картин, но я не помню, где чьи. Когда бабушка перестала оперировать, ей хотелось чем-то занять пальцы.
Андрей прислонился к столу и продолжал смотреть то ли на картину, то ли на меня.
— А где можно вымыть руки? — спросила я.
— Да, — опомнился он. — Идём покажу. Только вода холодная, горячую отец отключает, когда уезжает надолго. На первом этаже кухня со столовой, ванная и что-то вроде чулана, — объяснял он. — На втором спальня, наша с сестрой комната и кабинет, где бабушка работала.
Ледяная вода обжигала кожу, пальцы под ней едва гнулись. Я сполоснула руки, а Андрей накинул на них полотенце и крепко сжал. На миг мы посмотрели друг другу в глаза, я невольно подалась вперёд, но Андрей вдруг отпустил мои ладони и отшагнул к двери.
Я отвернулась и посмотрела в зеркало на раковиной, машинально поправляя волосы.
— Где, ты говорил, кабинет Лидии Семёновны? — спросила я. — Начну заниматься, если ты не против.
— Наверх по лестнице, первая дверь направо.
Андрей развернулся и ушёл, оставив меня одну. Прижавшись к стене, я закрыла глаза и медленно тихо выдохнула. Мою грудную клетку изнутри разрезали горячими ножницами. Скорее бы забыть, как шарахнулся от меня Андрей. Не думать об этом, не думать, не думать!..
Я нашла лестницу и поднялась на второй этаж. Возле двери в комнату простояла пару минут, не решаясь её открыть. В коридоре на глаза мне попались ещё несколько вышивок. Морда спаниеля, букет маргариток и ветка какого-то цветущего дерева.
Чайник внизу давно уже просвистел, и только скрип половиц от шагов Андрея давал понять, что в доме есть кто-то живой. Я глубоко вдохнула и нажала на ручку двери.
Свет заливал кабинет профессора Гончаровой даже в тусклый осенний день. Наверняка поэтому она и выбрала эту комнату для работы. Огромный стол тянулся до самого подоконника. Шкаф со стеклянными дверцами плотно забили книги. На носочках я подошла посмотреть. Атласы по операциям на брюшной стенке и органах брюшной полости, по онкологическим операциям, по лапароскопическим операциям, по оперативной хирургии грыж, по операциям на органах грудной клетки, книги о болезнях кишечника, желудка, печени, по военно-полевой хирургии, по госпитальной хирургии, по акушерству и гинекологии — чего только нет!
— Грех не иметь дома медицинскую библиотеку, если у вас династия врачей.
Андрей подкрался так незаметно, что я вздрогнула.
— Напугал?
— Нет. Просто засмотрелась.
Он мимолётно улыбнулся и подошёл к столу.
— Бабушкины работы здесь. Человек старый, сама понимаешь, бумаге доверяла больше, чем ноутбуку. Папа теперь всё это перепечатывает, когда у него есть время.
Андрей наклонился, выдвинул верхний ящик, стал доставать на стол пухлые сшитые папки.
— Почерк в принципе разборчив, но, если что — зови. А лекции, кстати, у неё были распечатаны, — вспомнил он. — Да, точно! Я сам их печатал, когда учился. Отойди-ка, дай посмотрю в шкафу.
Андрей подошёл и распахнул стеклянные дверцы, в которых мелькнуло и исчезло отражение кабинета и его лица. Нашёл большую синюю папку, открыл, полистал.
— Вот, держи. А тут у нас что?
Он наклонил голову, чтобы прочесть название на корешках толстых, потяну из ровного ряда и вручил мне справочник по госпитальной хирургии. Потом достал с той же полки, но у самой стенки довольно толстый ежедневник.
— У бабушки было полно таких вот записных книжек, — сказал Андрей. — Она с ними не расставалась. Записывала самые необычные случаи из практики. Это что-то типа дневника, но не личного, а рабочего. Из них она черпала материал для своих статей. Многие растерялись еще при её жизни. Заберу с собой, а то тоже куда-нибудь пропадёт.
— Можно его посмотреть? — попросила я. — Пожалуйста.
Андрей пожал плечами.
— Держи, если хочешь. Изучай. Занимайся.
— А ты что будешь делать? — спросила я.
— Мне надо убраться в сарае. И подготовить сад к зиме.
Он по одной закрыл дверцы шкафа, оглядел комнату, словно не торопился уходить.
Я молча подошла к столу, положила лекции справочник и записную книжку Лидии Семёновны рядом с рукописными листами. Мне всегда было спокойно с Андреем, но это хмурое молчание, появившиеся после утреннего разговора, раздражало, как спутавшиеся в кармане наушники.
Так и хотелось хлопнуть по столу, грохнуть что-нибудь на пол, повернуться к нему и закричать: «Что ты от меня хочешь?!».
Я уже была готова открыть рот, но не произнесла ни звука.
Андрей смотрел прямо на меня. В его глазах синел северный океан. Мрачный и спокойный. Андрей привык быть спокойным. Для него естественно забивать бури и штормы в глубину себя, а внешне оставаться непоколебимым.
Но я знала, что Андрей может быть и другим. Вчера он был весёлым, шутил, смеялся, дурачился. Потом, когда мы целовались в волнующем полумраке его квартиры — ласковым, нежным. Счастливым?
Я повернулась к столу, машинально открыла записную книжку и прямо на первой странице наткнулась на пожелтевший мягкий от старости конверт, сложенный вдвое.
— Тут письмо.
— Письмо? — Андрей подошёл ко мне. — Уверен, это от деда, хоть адреса не разобрать. Странно только, что одно. Обычно бабушка хранила их стопкой. Как оно вообще сюда попало? Хотя какая разница. Давай я его прочту, — предложил он, забирая у меня конверт. — Тебе понравится.
— Я не привыкла читать чужие письма, — ответила я. — Это может быть что-то очень личное. Мне бы не понравилось, если бы кто-то читал нашу с тобой переписку. Даже если бы я уже того…
Я кивнула на потолок.
— Это тебе бы не понравилось, а бабушка любила читать нам письма вслух. У деда Фёдора был талант объясняться в любви. Я этому так и не научился.
Я пожала плечами. Андрей раскрыл конверт, вынул листок, исписанный рядами синих чернил.
Почему-то мне показалось, что он хотел прочитать письмо не мне, а себе. Вспомнить приятное ощущение из детства, когда бабушка читала ему с сестрой (Ксюшей, кажется?) признания их деда.
— Присядь, — сказал Андрей, подвигая мне стул. — «Дорогая Лида»! — прочёл он с робкой полуулыбкой. — «Если бы ты только знала, как я хочу назвать тебя “Моя Лида”»… Погоди.
Взгляд его стал серьёзным. Меж бровей и по лбу пролегли угрюмые морщинки. Он пробежался глазами по письму, перевернул
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!