(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть - Вероника Касс

Виталий шагнул на улицу, а я, стоя на месте, почувствовала жар, исходящий от него. Скорее всего, это тело, выходящее из помещения, но мне в этот момент показалось иначе. Именно тогда, ощутив этот непонятный прилив жара, я поняла, что просто обязана попасть домой к Самойлову, этим же вечером, на всю ночь.

Обида мной руководила, горечь от предательства, разъедающая нутро, жажда мести или всего лишь желание обогреться в его тепле — я не знала. Да и все равно мне было на это. Я наметила себе цель, которая казалась мне спасением из того болота, в которое меня затянул Курков.

Я отпустила ручку и, прервав наш зрительный контакт, отошла на шаг назад. Развернулась и, схватив Ворон за рукав пуховика, потащила ту к машине.

Села специально позади пассажирского сиденья, чтобы хорошо видеть водителя, и всю дорогу вела себя как полная идиотка, мило улыбалась, говорила нежным проникновенным голосом, но все же уломала майора выдать Ромину машину. Тупее предлога, чем покормить котят, просто невозможно было придумать, но мы с Настей додумались лишь до этого.

— Моя Маруська, — затараторила я, уже стоя в гараже с Роминой машиной, — это кошка. Родила котят за день до пожара, от её дон жуана, — ткнула пальцем в сторону Ворон, любующейся на шоколадный автомобиль Калинина.

— Ах вот как, — задумчиво произнес Самойлов, шагнув в сторону Насти и положив ключи ей на ладонь. — Вы тоже поедете? — обратился он опять ко мне, уже слегка недовольно.

— Нет, — твердо произнесла я и, все же не сдержавшись, тихо добавила: — Нет, нет, мне там больше делать нечего.

Настя уехала, а я, проводив взглядом удаляющийся автомобиль, мысленно пожелала им удачи. И меня отпустило, я, словно воздушный шарик, сдулась, не хотелось больше кокетничать и безмозгло улыбаться.

Повернулась к Виталию, собираясь попрощаться, мужчина же, что-то обдумывая, серьезно смотрел на меня.

— Нечего делать? — все же спросил он.

— Да, я уезжаю в город и развожусь, — честно и серьезно призналась я, потому что не сомневалась в принятом решении ни на секунду.

— Бывает, — кивнул он, а затем, улыбнувшись краешком губ, заговорщицки произнес: — Может, ко мне? Чаю теплого попьем. А то вы долго без шапки, должно быть, очень замерзли, как бы не заболеть, — покачал майор головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ко мне можно на ты, — натужно улыбнулась и согласилась на чай.

Возможно, хотя бы кружка теплого травяного напитка подарит мне необходимое сейчас тепло. Вдруг мне полегчает и грудь перестанут сковывать обручи боли, плотно спеленавшие меня по рукам и ногам и впрыскивающие своими шипами в мою кровь яд, одновременно парализующий и поджигающий мои конечности, заставляющий биться в предсмертной агонии.

Я не знала, что чувствуют люди в момент смерти, но мне каждое прожитое мгновение казалось, что именно то самое. Причём обычный человек имеет шанс все же скончаться и больше не жариться на адовой сковороде, а я умирала раз за разом, и, лишь ощущая необъяснимое тепло Самойлова, мне становилось хоть на чуточку, но легче.

Вдох. Удар-выдох. Вдох. Удар-выдох. Левой. Левой. Правой.

— Виталий Сергеевич, простите, но там ваш отец…

Правой. Правой. Правой.

Поймал грушу и прислонился к ней лбом, успокаивая дыхание. Потренировался на славу, пот стекал ручьями, но вот раздражение не проходило.

— Что? — резко спросил и приготовился терпеть слуховую пытку, ожидая писклявого голоса.

— Ваш, ваш, ваш…

— Тебя заело? Четче!

— Сергей Григорьевич звонил уже пять раз, — промямлила помощница моей помощницы. Да где же черти носят Марию Павловну?

— И? — Я все же отошел от груши, которую многие считали лишь декором в моем кабинете, и, подойдя к бару, взял бутылочку воды.

— Ну ему очень сильно надо с вами поговорить, а вы не берете трубку.

Я открутил крышечку на бутылке, и девушка вздрогнула от раздавшегося щелчка. Испуганный кролик, не иначе, еще чуть-чуть — и у нее начнет подрагивать кончик носа от страха.

— Где Мария Павловна? — задал закономерный вопрос и, поднеся бутылку к губам, начал жадно глотать воду.

Девушка округлила глаза и рот и начала шевелить губами, не произнося ни единого звука. Ну так хотя бы голова не болела.

Хотя нет, даже так, без голоса, она меня бесила. Рыжая. Я терпеть не мог рыжих. И где только тетя Маша её откопала?

Выкинул опустевшую бутылку в урну и, зайдя в отдельную зону кабинета, не предназначенную для посторонних, стянул брюки, кинул их в корзину для грязного белья, достал из шкафа чистую рубашку.

Перед тем как отправиться в душ, я все же выкрикнул:

— Я все еще жду!

— Простите! — завизжала девушка и затараторила, будто опомнившись. Да что за нафиг, она еще и частит в своей речи. Как же меня это раздражало. Двойной комплект — нате, пожалуйста.

— Мария Павловна поехала в вашу новую квартиру, на встречу с дизайнером.

— Ясно. Свободна.

Послышались шаги, а я стоял и отсчитывал секунды, когда же до девчонки дойдет. Дверь приоткрылась, секунда, вторая, третья…

— Виталий Сергеевич! — А затем топот ног, и вот девушка забежала в мое личное помещение и опять замерла каменным изваянием, уставившись на меня, стоящего в одних боксерах.

Детский сад. Ясельная группа. Я поднял брови, поторапливая безмозглое юное создание.

— Ваш отец — что ему сказать? Почему вы не отвечаете на его звонки?

— Ничего.

— Как это? — выпучила на меня свои голубые глаза девчонка. Хорошо, что не карие, против голубых глаз я ничего не имел.

— Просто не берите трубку, Инна.

— Я Иоанна, — ощетинился этот рыжий заяц. Кто придумывает своим детям такие имена? До образа, который ассоциировался с Иоанной, этой пигалице как до луны пешком.

Проигнорировав недовольство своей помощницы, я зашел в ванную комнату и плотно прикрыл дверь.

Уволить бы к чертовой бабушке, да тетя Маша не даст. Доставшийся мне по наследству от отца бессменный секретарь. Какие функции она только не выполняла за последние сорок лет, разве что только любовницей моего отца и не была, потому-то и задержалась так надолго.