Космос. Марс - Никита Андреев

— Батареи сели. Мы его потеряли.

— Погода! — потребовал Маккензи.

Бруно потеснил Макса.

— Ветер пять метров в секунду. Температура и давление в статистической норме.

— Черт бы тебя побрал, железный ублюдок! — заорал Маккензи.

Все обернулись в сторону начальника, будто он мог разъяснить им, что произошло. Маккензи стоял в растерянности и пялился в пустой экран. Стекла его очков запотели, на них виднелись капельки засохшего жира.

Макс, конечно, был готов к сюрпризам, но не к тому, что в первый день он станет свидетелем гибели последнего марсохода на Марсе, самого совершенного за всю историю человечества. И все это вина Маккензи. Отправить марсоход в заведомо самоубийственную миссию, ради исследования никому не нужной пещеры — тотальный непрофессионализм. Маркус Маккензи должен понести наказание и увольнение слишком мягкий вариант. Его нужно лишить всех званий и судить за действия, нанесшие ущерб не только НАСА, но и всей мировой космонавтике. Без марсохода дальнейшее функционирование программы, утвержденной с таким трудом доктором Ричардом Пателом невозможно. Все надежды на первую высадку человека на Марс в ближайшие лет пятьдесят только что разрушены Маркусом Маккензи. Это конец.

Экран вдруг замигал.

— Глядите. Глаз передает данные, — крикнул Бруно.

— Марсоход успел отправить фото, прежде чем отключился, — сказал Макс.

Макс загнал пакет данных в специальную программу обработчик, которая преобразовывала цифровой сигнал в визуальную составляющую. Когда полученное изображение появлялось на экране небольшими квадратными кусочками в разнобой, словно пазл, присутствующие замерли в гробовой тишине.

На фоне тяжелых каменных стен пещеры, к марсоходу направлялось человекообразное существо, почти черное, высокое, очень худое и лохматое, с длинными массивными руками и короткими ногами. В руках оно замахивалось чем-то напоминающим каменную дубину.

— Чтоб я сдох, — прервал тишину Маккензи. — Кто-нибудь, черт возьми, найдите Ричарда Патела.

* * *

Андрей Молчанов беспомощно попытался пошевелиться. Несмотря на то, что сидение изготовили в точной пропорции с гипсовым слепком его тела, оно казалось ему ужасно неудобным. Сколько он уже сидит здесь? Четыре часа, двадцать две минуты и пятнадцать секунд, шестнадцать, семнадцать… — об этом говорили часы внутри скафандра, запущенные точно в момент, когда Молчанов опустился в кресло. Другой таймер спокойно и последовательно отсчитывал время назад до момента, когда тяжелая ракета Антей, слепленная из всего, что удалось откопать в задворках космических агентств, с грохотом самого мощного рукотворного грома взмоет в утреннее безоблачное небо казахской степи.

Пятеро членов экипажа сидели вкруговую спинами друг к другу. Командир Скотт Стивенсон действовал четко по инструкции и внятно проговаривал каждый этап проверки всех систем. «Датчики давления топлива в норме, температура смеси стабильна, показатели бокового ветра в норме…». Многие технические детали Молчанов не понимал. А когда он что-то не понимал то начинал нервничать. Успокаивало то, что Скотту Стивенсону определено можно доверять, он точно ничего не упустит, не забудет, не поддастся на поводу эмоций. В прошлом он военный летчик, а эти парни рождаются с железными нервами. Ну а если что случиться, то совместная команда НАСА в Хьюстоне и РКА в Москве придет на выручку.

За толстым слоем металла, отделяющим экипаж от внешнего мира рука-манипулятор, управляемая оператором, заканчивала последние приготовления. По крайней мере так этот этап звучал в официальном пресс-релизе. На деле же рука-манипулятор безостановочно что-то крутила, сверлила, стучала, елозила по корпусу, переставляла с места на место какие-то громадные железяки. А если оператор этой штуковины ошибется и что-нибудь переставит не туда? Или не докрутит именно тот, самый важный болт? Откуда у него опыт подобной работы? Когда последний раз взлетали тяжелые ракеты оператор еще посещал детский сад.

Как же тут жарко, а еще эта вибрация…

Посадочный челнок закончили в двухмесячный срок. Все еще пахло свежей краской. Были опасения, что несущие детали прохудились от долгого простоя в цехах сборки. НАСА провела показательные наземные испытания и сделало вывод, что челнок полностью готов к миссии. Нужно отдать должное НАСА, они всегда умели профессионально пускать пыль в глаза. В успех поверили все кроме страховых компаний. Один из последних лауреатов нобелевской премии (до того, как ее окончательно прикрыли) разработал алгоритм и высчитал вероятность успеха миссии. Если взять во внимание сжатые до невозможности сроки, неподготовленный и не сработавшийся экипаж, доработки посадочного челнока прямо в ракетоносителе, а также космический корабль «Прайм-1479» — старая рухлядь с экспериментальным реактором нейтрального синтеза, то да — два процента еще не плохие шансы. Книга рекордов Гиннеса тоже не осталась в стороне и пополнилась значительным количеством новых достижений. Подсчитано, что в случае гибели экипажа, это будет самая грандиозная смерть в прямом эфире.

Более миллиарда пользователей следили за трансляцией запуска. Члены экипажа превратились в сетевых звезд. Их биографии обрастали мифами, как песок на пляже прилипает к вымазанному в меде шарику. Писали, что Молчанов на самом деле дальний родственник великого русского биолога Ильи Мечникова. Якобы прапрадедушка еще в начале двадцатого века предсказал, что его потомок станет первым исследователем других планет и обязательно привезет с собой на Землю пару тройку инопланетян. Несмотря на весь вздор этой истории, Молчанову было приятно внезапно возникшее родство. Остальным с прошлым повезло меньше. То и дело в их биографии всплывали внебрачные дети, брошенные родственники и неизлечимые заболевания.

Командир Стивенсон объявил промежуточную готовность.

Так, Андрей, соберись! Настоящие профессионалы со всех концов света работали над миссией, последние в своем роде. Это люди, которым можно доверять. Они ничего не упустили. Пройдя такой путь, ты же не сдашься!

«Андрей, артериальное давления сто пятьдесят на девяносто три. Пульс сто двадцать два. Тебе нужно успокоиться», — сказал оператор ЦУПа Игорь Павлов.

Спасибо, что напомнил. Как будто он и сам не знал.

«Ввожу дозу успокоительного».

Кожу на руке в районе плеча кольнуло. Теплая волна окатила организм, следом наступило расслабление, веки потяжелели. Скафандры были оборудованы аптечками. Лекарства вводились по команде главного врача миссии, препараты накачивались по тонким трубкам и попадали в организм через автоматические уколы. Умники, придумавшие это, почему-то не удосужились озаботиться чем-то не менее важным (мочиться приходилось по старинке — в подгузники).

Кто-то или что-то стукнуло Молчанова по плечу.

— Эй, летописец, — позвал бортинженер Иван Покровский. — Это не страшнее толстой бабы с пьяну по утру. — Он расхохотался, обнажив перекошенные у основания, но толстые и крепкие зубы.