По лезвию греха - Майя Бессмертная

— Нет же, дурёха. Рублей. Говорю — деньги крутятся, я их под подушкой не держу, чтобы одалживать направо и налево всяким бедным родственничкам.

— Но вы же знаете, речь совершенно об иной сумме!

— Знаю. Но мне всё равно, поверь. Твой отец мне никогда не нравился. Ещё с тех самых пор, как моя ненормальная сестрица решила выйти за него замуж. Так что с чего бы мне ему помогать?

— Но мы же родственники!

— К нему я не имею никакого отношения. Вот ты — родственница. Но не твой папаша.

— Тогда помогите мне! Одолжите необходимую сумму, я всё верну, обещаю!

Женщина прищурилась.

Поправила выбившийся из высокой укладки непослушный завитой локон ярко-рыжего цвета и обвела меня каким-то липким, ледяным взглядом. Мне тотчас стало жарко, будто я попала в самый настоящий Ад, а рядом со мной оказалась не милая тётушка, а главный Чёрт с огромным трезубцем в руках.

— Ты и, правда, на всё готова ради своего отца?

— Да!

Мой ответ звонким эхом разнёсся по тишине гостиной. Ударился о стены, оклеенные шикарными итальянскими обоями, и рассыпался на тысячу мельчайших частиц.

Тётушка осторожно тряхнула головой и сомкнула свои губы наподобие «куриной попки». Задумчиво обошла меня со всех сторон, как бы оценивая.

Её тяжелый зловещий взгляд проникал под одежду, дотрагиваясь до каждой клеточки моего тела, и я осторожно поёжилась. Отвела лопатки назад.

— Ну что ж. Тогда я готова тебе помочь.

— Деньгами?

— Ну, нет. Я познакомлю тебя с нужным человеком. С тем, кто даст тебе эти деньги.

— С чего бы это кому-то одалживать мне деньги?

Сцепила пальцы в замок, утопая в холоде её льдистых глаз.

Она едко хмыкнула, неожиданно дотронувшись до моего плеча своими длинными пальцами. Обожгла, проводя ладонью по волосам.

— Дурочка, он даст их тебе не в долг, а просто так.

— Кто этот щедрый человек?

Женщина напряглась, подходя к своему письменному столу.

Устроилась в офисном кресле, положив на столешницу свои надушенные лапки. Блеснула глазами:

— Образцов Эдуард Олегович. Тебе о чём-нибудь говорит это имя?

— Кажется, это какой-то олигарх. Я вроде бы что-то слышала о нём. С чего бы ему мне помогать?

— Ну, если ты будешь покорной и покладистой, выполнять все его прихоти, то он будет очень щедрым.

— Мне нужно будет с ним спать?

Толпа холодных мурашек пробежалась по коже как табун строптивых лошадей, и я мигом поёжилась, обхватив себя руками. Тётя заметила изменения в моём поведении и скептически цокнула языком. Вздёрнула острый подбородок вверх.

— Ну, а ты как думала, глупышка? Надеялась, что богатство свалится на твою головку просто так?

Сглотнула слюну.

— Образцов постоянно меняет женщин. Как перчатки. Ни одна не задерживается с ним рядом дольше, чем на полгода.

— Он такой страшный?

Пробормотала, не в силах найти другие слова.

В голове никак не укладывалось, что моя родная тётя решила подложить меня в постель к какому-то старику, как обычную проститутку.

— Скажем так — он тиран. Любитель унижать и властвовать. Ему нужно повиноваться. Ползать перед ним на коленях.

— В постели?

— О, в постели он практически безопасен. Но с ним будет непросто. Уже несколько пираний обломали об этого старого пердуна свои белоснежные зубки, уплыв ни с чем. Но я знаю, чем его зацепить. И ты прекрасно справишься с этой ролью.

— То, что вы мне предлагаете, просто ужасно!

Вскрикнула, отшатываясь от письменного стола, как от открытого огня. Рыжие волосы тёти моментально вспыхнули пожаром, а в ярких голубых глазах заплясали язычки адского пламени.

— Как хочешь.

Она пожала плечами, углубляясь в чтение бумаг из какой-то папки, лежащей перед ней. Зашевелила ярко-красными губами, не поднимая на меня головы:

— Но имей ввиду, твой папаша умрёт без лечения. А ведь ты реально можешь достать денег. Образцов не жадный. Совсем.

Я остановилась в шаге от двери.

Ледяные пальцы прошлись по холодному металлу витиеватой ручки и громко клацнули заледеневшими суставами в воздухе. К вискам моментально прилип жар, и в голове забил набат, разлетаясь эхом по затуманенному мозгу. Бах! Бах!

Тотчас в памяти всплыло бледное, как полотно, лицо отца с посеревшими от боли, какими-то безжизненными глазами. Его хрип, полный боли и отчаяния, вырывающийся из лёгких.

Безнадёжно качающий головою, его лечащий врач.

— Понимаете, мы тут бессильны. Его бы в Германию перевезти, в Мюнхен. Там вот они ставят на ноги подобных пациентов. А у нас…

Остановилась, закусив губу.

Я никогда не наскребу денег на оплату лечения отца в немецкой клинике. Даже если возьму подработку ещё в нескольких фирмах и буду заниматься переводами двадцать четыре часа в сутки.

Развернулась на сто восемьдесят градусов, посмотрев в глаза тёти. Они победно сверкали в полумраке гостиной.

Кажется, она не сомневалась, что я соглашусь.

— Это аморально…

Промедлила, взвешивая каждое своё слово. Внутри словно что-то потухло, опаляя мою израненную душу.

— Но ради отца я согласна.

Лада

Три месяца назад

— Раздевайся.

— Зачем?

— Я должна быть точно уверена, что ты подойдёшь.

Вздрогнула, подавившись сухим кашлем.

Нежно — голубые глаза тёти смотрели на меня решительно и цепко, прожигая в груди огромную чёрную дыру. Начала плавиться под этим требовательным взглядом и шумно выдохнула, пытаясь сбросить с себя холодное оцепенение.

Осторожно расстегнула верхнюю жемчужную пуговичку на белоснежной блузке и тут же зарделась под этим строгим пытливым взглядом.

— Пошевеливайся! Подобную невинность будешь играть перед Образцовым, но мне просто необходимо взглянуть на твоё тело.

Подстёгнутая звонким голосом, словно получив оплеуху, я быстро пробежалась пальцами по пуговкам, отбросив блузку в сторону. Рванула «молнию» на джинсах вниз, спуская их с округлых бёдер. Ткань нежно прошелестела по моим длинным ногам, и я осталась перед тётей в одном нижнем белье.

— Татуировок и пирсинга, я надеюсь, нет?

— Нет…

— Отлично. Эдуард Олегович не любит подобных украшений. Заставит убрать, даже если останутся шрамы. Так что лучше его не злить.