Стоит только замолчать - Джесси Болл

дзиро: Я же только что сказал. Я повидал его и ушел.

инт.: И у вас были другие такие свидания?

дзиро: Я приходил каждый день. Иногда меня пускали. Иногда – нет. Когда пускали, все всегда было одинаково. Я подходил к решетке с одной стороны, он – с другой. Никто из нас ничего не говорил. Я слышал, там была комната, где арестанты принимали посетителей. Я этой комнаты никогда не видал.

19 октября 1977 года. Ода Сотацу. Имя инспектора не указано.

[От инт. Расшифровка аудиозаписи допроса тоже, возможно, содержит измененные фразы или сделана небрежно. Оригинал аудиозаписи я не слышал.]

≡

3-й полицейский: Господин Ода, я был проинформирован о вашем деле инспектором, который занимался вами раньше. Он объявил вас неподдающимся. По его мнению, вас нужно просто прогнать сквозь систему. “Спустить из системы в канализацию”. Именно такими словами и сказал. Не сочтите за вульгарность, но вы понимаете, что я имею в виду. Вы здесь зарабатываете себе специфическую репутацию. Сейчас я вам кое-что объясню. В следственном изоляторе и в тюрьме, даже здесь, в полицейском участке, в таком маленьком полицейском участке ты становишься тем, кто ты есть, потому что то, кто ты такой, определяют по кое-каким твоим поступкам. Понимаете? Я служил в армии, учился на курсах, прошел обучение, потом пошел служить в органы, и проявил усердие, и дорос до инспектора. Вот кто я есть. Мои поступки сделали меня тем, кто я есть. Вы – с другой стороны. Вы совершили преступление. Вот почему вы здесь. Вы – арестованный, вот вы кто. Вот кто вы такой. Однако то, кто вы есть, не предопределяет, какое с вами будет обращение, а если и предопределяет, то не так, как вы можете предположить. Обращение с вами здесь предопределяется вашим поведением и репутацией, которую вы наживаете своим поведением. Вот вам моя репутация – с теми, с кем я разговариваю, я обхожусь по-хорошему. И тогда со мной разговаривает все больше людей, и тогда все больше людей узнает, что со мной полезно разговаривать. Вот моя репутация. Здесь есть арестованные, с которыми обращение просто превосходное. Некоторые по своим деяниям хуже других, а обходятся с ними лучше, чем с другими. А почему так, знаете?

ода (молчит).

3-й полицейский: Потому что они научились себя вести, и создавать себе определенную репутацию, и не маяться дурью. Вы создаете себе репутацию. Вы это понимаете?

ода (молчит).

3-й полицейский: Есть причина, по которой вы спите в бетонной камере без койки, сутки за сутками. Есть причина, по которой вам приносят еду, которой побрезговали все остальные. Не всех арестованных обливают из шланга. Понимаете, куда я клоню? Эти полицейские – люди из хороших семей. Они выросли в вашем городе. Возможно, вы даже с ними знакомы. У них есть дети. Они хорошо обходятся с людьми. Но, увидев вас, они думают: вот зверь. Вот человек, который не желает иметь ничего общего с родом человеческим, никоим образом не желает быть частью нашего общества.

(Полицейский набирает в грудь воздуха, делает паузу.)

3-й полицейский: Мы вот чего хотим – чтоб вы рассказали нам побольше. В признании недостаточно информации. Ее совсем мало. Документ почти бесполезный, за исключением того, что касается вас. В том, что касается вас, документ, вероятно, будет вашей погибелью. Но для других он бесполезен. Нам требуется, чтобы вы рассказали нам все остальное. Расскажите нам все остальное, и мы сможем вам помочь. Когда я пришел сюда сегодня и мне сказали, что я должен с вами поговорить, я уже имел о вас какое-то представление. Про вас поговаривали. А еще газеты. Там печатают всякие статьи. Много всего про вас. Итак, я заранее представлял себе, каким вы окажетесь. Но вы не такой. Мне вы кажетесь нормальным парнем, который влип в плохую историю. У вас такой вид, словно вам, возможно, нужно с кем-то поговорить. Словно все это, вероятно, можно как-то объяснить. Я – тот человек, с кем вы хотите поговорить. Подумайте об этом.

(Диктофон отключается.)

[От инт. В тот раз госпожа Ода принесла с собой игрушку, которая когда-то принадлежала Сотацу. Это была длинная палочка, выкрашенная в голубой цвет, с красным колокольчиком на конце. Колокольчик имел форму цветка. Он не издавал никаких звуков, пояснила госпожа Ода. Вначале его дали брату Сотацу – подарили, а тот его немедленно сломал. Сотацу нашел сломанную игрушку и стал всюду носить ее с собой. Теперь это была его игрушка. Он даже уверял, что может расслышать звук колокольчика, хотя колокольчик не издавал никаких звуков. Однажды родные его разыграли – спрятали под своей одеждой крохотные колокольчики. Когда он взмахивал палочкой, кто-нибудь из членов семьи незаметно звонил в колокольчик. Это крайне обеспокоило и озадачило Сотацу, и родители – и отец, и мать – пожалели о проделке; так сказала госпожа Ода. Заодно это укрепило его убежденность в том, что колокольчик действительно звенит, и даже когда ему разъяснили розыгрыш, он не поверил.]

≡

инт.: Ваше следующее свидание с Сотацу было через несколько недель?

г-жа ода: Через неделю. Я принесла ему одеяло, но передать не разрешили. Сказали, что у него есть все одеяла, которые ему нужны.

инт.: Ему выдали одеяла в тюрьме?

г-жа ода: Не думаю. Они вот что хотели сказать…

инт.: Что одеяло ему не полагается. Или что такие, как он, не должны…

г-жа ода: Думаю, так и было. Тем не менее мне разрешили постоять там, с одеялом в руках, попробовать с ним поговорить. Я сказала, что мы все думаем о нем, и попробовала кое-что, про что мне сказала подруга.

инт.: Что вы имеете в виду?

г-жа ода: Одна моя подруга, старше меня, я очень ценила ее мнения. Она сказала, чтобы я кое-что сделала, когда туда приду, и я это сделала. Я все досконально продумала и сделала. Вот что это было: я должна была рассказать ему о каком-то своем воспоминании, очень четко, просто говорить про это, чтобы все само собой переместилось туда, чтобы не было ни меня, ни черной минуты, которая тогда для нас наступила, чтобы все просто переместилось само собой в какой-то миг прошлого. И я вспомнила времена, о которых хорошо было бы поговорить, о которых, как мне показалось, я сумела бы…

инт.: Вы это подготовили заранее.

г-жа ода: Да, я обдумывала это так и сяк и пробовала рассказывать. А потом, когда пришла, рассказала все это ему.

инт.: Не хотите ли вы сейчас рассказать это так, как рассказывали тогда? Как вы думаете, вы сможете это припомнить?

г-жа ода: Да. Я помню. Вообще-то я рассказывала ему это несколько раз. Мне показалось, ему понравилось, вот я и рассказывала ему это, когда приходила, несколько раз.

инт.: А можете рассказать это сейчас?