Одиссея варяжской Руси - Михаил Серяков

После этой морской победы за Фротоном III следовал тридцать королей, «связанных с ним дружбой или повиновением». Поскольку содержание собранного им большого войска становилось все труднее, часть этих вассальных правителей датский король отправил собирать провиант в Норвегию, на Оркады и в Швецию, причем в последнюю был послан Олимар. При выполнении этого поручения он победил там не только трех местных королей, но также покорил Эстонию, Курляндию и Финляндию с островами, лежащими между ней и Швецией. Тем временем король гуннов собрал свои войска и двинулся на Фротона III. Когда противники сошлись, произошло решающее сражение: «Такая бойня началась в первый день этой битвы, что три великие реки Руси (at pracipui tres Ruscie fluuii) были засыпаны трупами наподобие мостов, став доступными и переходимыми»{27}. На седьмой день битвы пал король гуннов, а сто семьдесят королей, служивших ему, сдались датчанам. После этой великой победы Фротон III распределил подвластные ему земли между покорившимися ему правителями, обложив их данью. Олимара он назначил в Холмгардию (Holmagardie), Онева — в Коногардию, Дату поручил управление эстами, а остальных королей назначил в Саксонию, Швецию, Лапландию и Оркадские острова. «Так королевство Фротона включало в себя Русь (Rusciam) на востоке, а на западе граница шла по Рейну»{28}, — заключает Саксон Грамматик описание великой державы данов.

Чтобы оценить степень достоверности этого сообщения датского хрониста, необходимо принять во внимание ту атмосферу, в которой создавалась та сага, которая и легла в основу всего этого повествования. Если в славянских языках слово обры, как в древности они называли могущественных и злобных авар, стало нарицательным обозначением великанов, то типологически аналогичную картину мы видим и у германцев с той лишь разницей, что великанами они называли не авар, а гуннов. Так, в немецком языке название «исполина» или «великана» было образовано именно от имени этих азиатских кочевников (нов.-в.-нем. Hune{29}). Понять причины этого можно: ворвавшись в Европу, эта первая волна азиатских кочевников разгромила сначала аланов, а затем и готов, считавшихся в германском мире образом доблести даже многие века спустя. Под их ударами пало королевство бургундов, а их натиск на живших около Балтийского моря германцев привел к тому, что германский вождь Радагаст, или Радагайс, в 404 г. повел на Рим огромную армию из готов, вандалов, свевов, бургундов, численность которой римские авторы оценивали в четыреста тысяч{30}. Понятно, что эта оценка представляет собой некоторое преувеличение, но масштаб переселения германцев на юг в поисках спасения от гуннов был явно огромен. Столкновение с этими азиатскими кочевниками отразилось в эпосе различных германских народов: борьбе с гуннами посвящен ряд песен скандинавской Старшей Эдды, а история гибели Бургундского королевства легла в основу немецкого эпоса «Песнь о Нибелунгах».

Понятно, что во время всеобщего страха перед гуннами любая локальная победа над ними неизбежно превращалась в эпическом творчестве в эпохальную судьбоносную битву, в которой участвовали десятки, если не сотни королей, кровь лилась рекой, а трупы запруживали реки. Похожее мировосприятие мы видим века спустя во французском эпосе «Песнь о Роланде», сохранившего ощущение христианской империи, окруженной с юга и востока бесчисленным количеством враждебных ей мусульманских и языческих племен. Подобное ощущение «осажденной крепости» перед лицом более многочисленного и смертельно опасного врага вело к тому, что даже сравнительно небольшое столкновение, в котором погиб реальный Роланд, превратилось в посвященной ему «Песни» в битву со всеми мусульманскими силами Испании, продолжившуюся в решающем столкновении Карла Великого со всем исламским миром. Таким образом, если датчанам удалось в ту эпоху одержать победу над каким-нибудь гуннским отрядом, эта победа в их сагах неизбежно должна была разрастись до масштабов более подходящих описанию мировой войны, а не отдельного сражения. То, что Саксон Грамматик описывает войну с гуннами спустя семь столетий после того, как это племя было грозой всей Европы, неизбежно вызывает сомнение в точности излагаемых им фактов. Однако непосредственный современник тех событий и участник посольства к гуннам византийский писатель V в. Приск Панийский сообщает, что власть Аттилы распространялась на «острова на Океане», под которыми современные исследователи понимают Датские острова{31}. Данное свидетельство современника показывает, что экспансия кочевников была устремлена не только на юг, но и на север Европы. Погребения гуннов или перенявших их культуру других племен начала V в. обнаружены около Кракова, Висбадена, Майнца, Вормса и Страсбурга{32}. Все это подтверждает известие датских саг о войне с гуннами. Поскольку активность Аттилы была обращена преимущественно сначала против Восточной, а затем и против Западной Римской империи и более или менее подробно была описана римскими авторами, а также принимая во внимание, что в «Деяниях данов» говорится о гибели в сражении гуннского короля, то Аттила не мог быть воевавшим с данами правителем гуннов. Следовательно, описанная Саксоном Грамматиком война могла произойти до правления Аттилы, то есть во второй половине IV — начале V в., либо сразу после его смерти, когда в 454 г. подчиненные кочевникам германские племена восстали и их коалиция во главе с гепидами нанесла гуннам сокрушительное поражение в битве при Недао в Паннонии, в которой пал старший сын Аттилы Эллак. После этого гунны оставляют Центральную Европу и уходят в Причерноморские степи. Гибель в битве правителя гуннов совпадает с известием из «Деяний данов», однако однозначно отождествить это описание с битвой при Недао мешает как территориальная удаленность Паннонии от Дании, так и то, что Иордан не упоминает данов среди участников этой битвы.

Естественно возникает вопрос: насколько соответствует действительности утверждение нашего источника об участии в этой войне с гуннами древних русов в качестве союзников последних? Как саги, так и опиравшийся на них Саксон Грамматик могли записать в соратники гуннов любое количество народов, однако говорят они именно о русах. Поскольку гунны обитали в степях, а русы Саксона Грамматика жили на берегу моря, может возникнуть мысль, что все это известие о союзе неправдоподобно по чисто географическим соображениям. Однако это не так, и попытка заключения подобного союза против Византии со стороны авар, второй волны азиатских кочевников в Европе, с далекими приморскими племенами была отражена в письменных источниках. В 592 г. император Маврикий возглавил византийское войско, выступившее против авар: «На следующий день телохранителями императора были захвачены три человека, родом славяне… Император (принялся) расспрашивать их, какого они племени, где им выпало жить и почему они оказались в ромейских землях.

Они отвечали, что по племени они славяне и живут у оконечности Западного океана; что хаган отправил послов вплоть до тамошних (племен), чтобы собрать воинские силы, и прельщал старейшин богатыми дарами. Но те, приняв дары, отказали ему в союзе, уверяя, что препятствием для них служит длительность пути, и послали к хагану их, захваченных (императором), с извинениями…»{33} В следующем столетии различные византийские источники фиксируют совместные действия против Константинополя в 626 г. аварских сухопутных сил и славянского флота, причем в последнем Я.Е. Боровский не без оснований видит флот именно русов{34}. Это показывает, что уже вторая волна азиатских кочевников в войнах стремилась обеспечить себе поддержку морских сил другого народа и, таким образом, в подобном же стремлении их предшественников нет ничего необычного. Если гунны собирались воевать с данами, то союз с другим морским народом, способным отвлечь хотя бы часть сил противника на себя, им тем более был желателен. Указание Приска Панийского о распространении власти Аттилы на «острова на Океане» подтверждает это предположение. Очевидно, что конница гуннов, сколь бы многочисленна она ни была, сама по себе не была страшна жителям островов и привести их к покорности мог только флот или, по крайней мере, угроза его применения. Тот факт, что применительно к гуннской эпохе «Деяния данов» говорят о русах как о главных противниках данов на море, указывает на то, что, скорее всего, именно благодаря флоту наших далеких предков Аттиле и удалось установить свое владычество над островами Балтийского моря.