Ядовитая паутина - Марина Серова

Его неосведомленность была моим преимуществом, и воспользоваться им нужно было немедленно. Теперь настала моя очередь издавать боевой клич. Необходимо было отвлечь его внимание и успеть обезоружить в течение этого короткого мига. Существовало два пути: внезапно крикнуть, но он, наверняка, на взводе и от неожиданности мог сделать резкое движение и поранить Андрея, второй — попытаться заговорить с ним, но тогда он успеет вплотную приставить нож к горлу, а по его лицу нельзя было сказать, что он склонен вести какой-либо диалог. К тому же, он мог быть просто обкурен или обколот. Все это в считанные доли секунды пролетело у меня в голове и выдало ответ: «Никаких переговоров с подонком!!!» Тут же само собой возникло решение: кричать, но не так, как это обычно делают женщины.

Моя гортань сжалась, легкие с нарастающей силой погнали через нее воздух, и на выходе получился какой-то по-настоящему африканский звук, наполненный девственной дикостью, бесконечной ненавистью и звериным торжеством. Наверное, со стороны я была похожа на черную дикую кошку перед прыжком. Во всяком случае, цели я достигла. По его мгновенно побледневшему лицу я поняла, что он испуган. В то же мгновенье я с места прыгнула вперед и резко выбросила вверх левую ногу.

Носок легкой летней кроссовки ударил точно по основанию его ладони. Пальцы разжались, и, бешено кувыркаясь, нож полетел в сторону. Но я продолжала лететь вперед, и Андрей был первым у меня на пути. Я, словно кошка, извернулась в воздухе, повернулась вокруг своей оси и левой рукой, как крылом ветряной мельницы, ударила противника по затылку. В целом, получилось что-то напоминавшее киношный удар Ван-Дамма. Только Клод бил ногой, заранее отрепетировав, а я — рукой и экспромтом.

Громила оказался в явном нокдауне, но горло Андрея не отпустил. Пришлось схватить его руку и заломить ее ему за голову. Все. Теперь можно слегка расслабиться. Парень был в классическом положении для броска, имеющего загадочное восточное название «ши хо наге», что означало «бросок на все четыре стороны света», и я могла его выполнить в любое время, в любом месте и в абсолютно любом состоянии. Этот прием позволял, держа противника только за кисть руки, легким нажимом поворачивать его в любую сторону от себя, чтобы закрываться как щитом и, в конце концов, действительно бросить в любую сторону.

— А-а-а-с-а, — затянул он на высокой ноте, пытаясь ослабить напряжение в вывернутой кисти.

— Что, больно, да? — с притворной заботой в голосе спросила я.

— А-а-а-с-с-а, — продолжал он, лишь совсем чуть-чуть изменив тональность в сторону повышения.

— Ты, наверное, хочешь сказать, что больше не будешь? — издевательски осведомилась я тем же голосом.

— С-с-с-а-у-у-к-а-а, — корчась, пропел он, не переставая извиваться и пытаясь вырваться.

Какой же настырный и противный народ эти мужики! Нет чтобы честно, с достоинством признать свое поражение! Так, нет — мужская гордость не позволяет им признаться в том, что побежден женщиной.

В этот момент, придя в себя после неудачного рывка, второй нападавший начал подниматься на ноги. Да и первый — в майке с черепом и гордым лозунгом «Лучше смерть, чем позор» — стал подавать признаки жизни. Я нажала еще раз на кисть последнего верзилы и, невзирая на его усилившееся завывание, повернула так, чтобы все трое оказались на одной линии, а затем действительно бросила его на «одну из сторон света». Точнее, в сторону оставшихся дружков. Его кроссовки лихо описали в воздухе пологую дугу, а корпус, грохнувшись, как пыльный картофельный мешок, снова посбивал на асфальт подельщиков. Парень был самым высоким и тяжелым в своей компании и поэтому, падая, подмял всех под себя и образовал бестолковую куча-мала. В общем, картина — «Лев Толстой играет в городки». И, естественно, выигрывает.

В противоположной стороне арки появилась сгорбленная напряженная фигура какой-то старушки. Она остановилась, посмотрела слепыми глазами через толстые стекла очков и вдруг, заголосив, бросилась обратно. Ну вот, сейчас поднимет шум или начнет названивать в «Скорую», милицию или еще черт знает куда. К тому же существовал четвертый — улизнувший тип, и вполне вероятно, что он побежал за подмогой. В общем, было бы лучше побыстрее отсюда уйти. Как говорится в известной поговорке — «главное в нашем деле — это вовремя смыться».

Андрей сидел на корточках, прислонившись к стене. Я быстро подошла к нему, взяла за руку и рывком подняла на ноги.

— Ты как? — спросила я.

— Вроде ничего, — вяло ответил он.

Наверное, его хорошенько придушили — лицо оставалось багровым от неуспевшей отхлынуть крови, и он, видимо, еще не мог соображать нормально.

— Идем, — я устремилась к машине, почти таща его за руку.

Впрочем, на полпути он уже пришел в себя и шел рядом со мной сам.

— Ты способен вести машину?

— Да, наверное.

— Тогда — вперед!

Я отдала ему ключи и пропустила к передней дверке. Мы завелись и без приключений тронулись с места. Стало уже почти темно. Андрей вел машину уверенно, но по напряженной позе и сжатым пальцам мне было видно, что это происшествие достаточно сильно потрясло его. Я попросила его повернуть на окружную дорогу, где не было постов ГАИ, и остановиться. Достав из бардачка аптечку, сделала примочку со свинцовой водой на начинавшую опухать и багроветь щеку моего подопечного. Затем мы снова поменялись местами. Я села за руль и, бросив взгляд на Андрея, звонко рассмеялась.

— Ты чего? — удивленно посмотрел он на меня. — Да ничего, — продолжала смеяться я, — просто «ну и рожа у тебя, Шарапов».

Мне удалось отвлечь его от переживаний, и он улыбнулся в ответ.

— Ты их знаешь? — спросила я.

— Нет.

— Хорошо, а теперь, для закрепления, вспомни, что мы учили, и скажи о них все, что думаешь, — предложила я. Мало ли что и по каким причинам может произойти между молодыми парнями!

Наступила небольшая пауза, во время которой Андрей напряженно сосредотачивался на своих мыслях. Затем набрал в грудь воздуха и быстро выпалил на суахили почти без акцента:

— Бегемоты, выпившие слишком много тухлой воды!!!

— Отлично, коллега! Вы делаете потрясающие успехи. Как учитель, я горжусь вами!

До его дома мы ехали без приключений и весело переругивались на суахили. Очень скоро Андрей совсем освоился и произносил слова, как заправский абориген.

Дом, в котором жил Андрей, находился почти на окраине города. Я остановилась на обочине дороги, прямо напротив арки.

— Ну что? Пока?

— Да, до свидания, — неуверенно протянул он.

Его явно мучил какой-то незаданный вопрос. Помявшись немного, он наконец сказал:

— Спасибо, Евгения Максимовна. За все… А откуда вы умете так ловко… Ну, я имею в виду тех парней?

Так вот, что так сильно мучило его!

— Не бери в голову. Просто я когда-то закончила в Москве курсы телохранителей и иногда этим подрабатываю.