Гражданская самооборона - Сергей Хорунжий

И им ЭТО удалось!!!

Они, родимые, всё-таки додумались до того, что сегодня как-то всё не так.

О, как! Вывод был просто суперский, но уж, какой был…

И как не крути, а утренние похождения, которых в его нынешней вольной жизни было не так уж и много, взбодрили его конкретно. В самом деле, а чего такого примечательного может происходить у бывшего интеллигентного человека, то бишь БИЧа: стакан, бутылка, пьяный базар с каким-нибудь мурлом и спать. Так день до вечера — вот и вся суета, впрочем, ночёвка тоже не последняя забота, но знающие люди говорили, что пока тепло, проблем никаких, а вот зимой?

Хотя, до снежных времён ещё нужно было дожить…

Даже при нынешнем его состоянии особых мозгов не требовалось. Понятно было и без глубокомысленных умозаключений, что ещё парочка таких приключений и проблема холодов для него лично будет не актуальной. Дождутся обиженные папиного расслабона и растянут его в какой-нибудь подворотне «на немецкий крест». Только в течение одного дня шла такая свистопляска, чего уж загадывать на долгий срок: Фортуна тётка своенравная и чего у неё в её ветреной голове происходит — это большой вопрос. К примеру, она только что указала ему дорожку в сторону спасения, а назавтра кирпичом бац по башке и пишите письма мелким почерком, с того света!

Для тех, у кого на плечах была «думалка», а не агрегат по пережёвыванию пищи, выводы напрашивались сами собой!

Надо было что-то делать, ловить момент, так сказать, а вдруг именно сегодня у него всё и начнётся.

Сколько можно на самом деле?

Жизнь мимо несётся, не желая делать в его сторону никаких реверансов, так почему не сейчас: на вокзале «мероприятие», как не крути, прошло чудненько, в подвале тоже подфартило конкретно. Отсюда напрашивалось — с захваченным трофеем ему наверняка повезёт так же, как и со всем остальным. Ну, в самом деле, а почему бы для начала в поклаже не оказаться какому-нибудь приличному куску колбасы или на худой конец шматку сала с луком, а? Это был бы, какой-никакой знак свыше, отправная точка, когда в очередной, надцатый раз, пора было бы заняться собой, пока всё окончательно не накрылось медным тазом. «Мелковато плаваешь, Егорка. Чё-то для начала новых дел старт слишком низкий. С куском ливерной, в обнимку, высоко не подпрыгнешь» — ухмыльнулся про себя Горыныч. — «Хотя, на сытый желудок куда как приятнее разгоняться».

Живот заурчал, напоминая о себе. Оказывается, развешивая плюхи и галопируя сначала по курским трущобам, а затем, удирая от обитателей тех мест ещё и под землёй, он крепко проголодался. Нагулял аппетит, если хотите. Правда, чего там душой кривить, перекусить всё же слегка удалось. Да только пара беляшей и стакан какой-то сивухи — разве ж это можно было принимать в расчёт? Только на один зуб и хватило.

Зато теперь…

Наклонившись над своим небогатым скарбом, больше у него ничего не было, Егор потянул замок и… медленно опустился на землю, хлопая глазами от изумления.

Везуха была ещё той, нечего сказать!!!

Из сумки на него смотрели два детских испуганных глаза…

Первым делом захотелось выругаться: смачно, трёх или даже четырёхэтажным матом со всякими подколенцами и подвывертами. Так сказать, облегчить душу, но при ребёнке сработали тормоза — воспитание не позволяло. Хотя, это дитё, учитывая откуда он его выдернул, наверняка могло для прыткого дяденьки стать учителем и запросто преподать уроки великого и могучего русского языка, в смысле крепких выражений…

И пока одна половинка Горыныча боролась от угрызений совести, краснея и бледнея одновременно от тех непотребств, которые вертелись на языке, на другой его стороне бушевал ураган! Там, на этой стороне, он мог не сдерживать себя и рассказать всё, что он думал о себе и о своих родственниках, вплоть до десятого колена!!! Егор не забыл в этом красочном и витиеватом монологе упомянуть о собственной жизни от школы и до нынешнего дня, а так же особым порядком пройтись по Москве и Курскому, в частности. Бомжарам-козлам, которые не соизволили его предупредить о ТАКОМ сюрпризе, он отвёл особое, почётное место в своём опусе, совершенно позабыв о том, что никто, в общем-то, не заставлял его таскать злополучный трофей. Постепенно от самобичевания Гор перешёл к планам ужасной мести. Богатое воображение рисовало ему картины того, с каким эффектом будет возвращена ЭТА подлянка. Правда, справедливое и естественно неотвратимое возмездие на время откладывалось так как: во-первых, он вспомнил, что его закатают в асфальт ещё на подступах к вокзалу и никакая спецподготовка не поможет, а во-вторых, белобрысый пацанёнок, выбравшийся из своей люльки начал теребить его за рукав.

— Дядь, а дядь?

— Чего тебе? — отвлёкся от своих невесёлых раздумий Егор.

— Кусать хосю…

— Думаешь только тебе есть охота?

Ответ был сказан таким тоном, что мальчуган попятился от него, испуганно спрятав за спину руки. Замурзанная мордаха насупилась и больше не говоря ни слова, он полез обратно, в сумку. Гор удивлённо уставился на своего невольного спутника. Ожидая детских слёз и уже внутренне закипая и по этому поводу тоже, мало ли у него сегодня было всякого-разного, здоровый и крепкий парень был ошарашен таким стоическим поведением малыша.

— Что, приятель, небось успел хлебнуть в своей жизни, если даже плакать боишься? — попытался исправиться Егор. — Я тут рычу потихоньку, но ты меня не бойся, я не укушу. Так только, попугаю, а потом глядишь и успокоюсь.

— Да, лана, — тут же высунулся из своего убежища мальчуган. — Я не глустю, видишь?

— Вижу.

— А длаться не будешь?

— Это за что же?

— А за то, что плиставаю?

— Эх ты, дипломат. Ну ладно, иди сюда.

— А засем ета?

— Поздоровкаемся.

Знакомство происходило без вручения верительных грамот и вообще не по протоколу. Хлопнув по рукам, они улыбнулись, довольно разглядывая друг друга.

— Ну, чего Василёк? — потрепал мальчишку по нечёсаной голове Егор. — Узнали мы друг о друге немало: ты моё имя, я твоё. Чего будем делать дальше?

— Кусать…

— Да уж, кто бы спорил, — погрустнел Горыныч. — Только еды ни в твоей торбине, ни вокруг, не наблюдается, а значит что?

— Сего?

— Надо выдвигаться на поиски пропитания. Ты как, готов?

— Ага, — обрадовался Вася. — Тока мовзна я ногами пойду, не в сумке?

— А кто ж возражать будет, думаешь, я? Так это ты брат мой зря так, обо мне…, — заулыбался в ответ Егор, а потом продолжил невпопад. — Я вот всё никак в толк не возьму, кто тебя придумал в эту душегубку засунуть?

— Мамка, она меня там от всех плятала, а носью, когда все хлапели, выпускала погулять.

— А зачем прятала то?

— А стоб не длалися.