Сезон зловещих грёз - Трейси Бенгхарт

– О том, что король Олдер приказал Фарине отправиться в замок? Я слышал.

Хаган постучал кулаком по бедру.

– Она была нашей лучшей целительницей. Она была нужна нам.

Я подумала об отце, которого нет уже восемь лет. Он умер из-за короля Олдера. Горечь покрыла кончик моего языка, но на сей раз это было желанным отвлечением.

– Мы нуждались во всех них. Со времен Болезни прошло десять лет, а король все еще призывает к себе всех лучших магов. Это неправильно.

Темно-синие глаза Хагана стали твердыми, напоминая сапфиры.

– Провидцы бурь говорят, что это будет горькое время года. Виндхейвену надо готовиться к худшему, и каждому из нас надо будет внести свой вклад. Фарина нужна нам здесь.

Не каждому из нас. Только не мне. От меня никакой помощи.

Я так старалась убедить себя – убедить деревню, – что это неправда. Я рубила дрова, передавала сообщения и помогала вспахивать чужие поля. Так много раз я улыбалась и переживала предательские косые взгляды от тех, кто раньше весело интересовался здоровьем моей матери. Но теперь стало ясно, что Ронан, а возможно и весь Виндхейвен, видит во мне лишь пустоту, а все прочее остается незамеченным.

Толкнув дверь большой плетеной корзиной, из кухни вышла мама. За ней во двор последовал запах жареного картофеля.

– Эвра, вот ты где.

Мама ниже ростом, чем остальные члены семьи. Выцветшие светлые волосы она всегда заплетала в косу. У меня такие же, как и у нее, серые глаза с тяжелыми веками и узкий нос, но на этом наше сходство заканчивается. Она изящная, розовая и безобидная, в то время как я широкоскулая и сильная, с веснушками и румяными щеками. Мои густые черные волосы достались мне от отца. А упрямой, четко очерченной челюстью я не похожу ни на кого из родных.

Один только мамин вид вызвал у меня на глазах слезы. После того как Хаган и Дьюард уснут этим вечером, я спущусь по лестнице в ее комнату и заберусь в ее кровать. Я расскажу о своих печалях, о боли, которая тяжким грузом лежит на моем сердце, и она споет мне колыбельную, как пела, когда я была ребенком. Она не будет просить меня быть сильной, не будет ожидать, что я буду планировать свою месть. Она обнимет меня и позволит мне поплакать.

– Привет, мама, – сказала я с неуверенной улыбкой.

Она встретилась со мной взглядом и в мгновение ока прочла в моих глазах надежду и разочарование. Просто взглянув на меня, она уже поняла, как прошла встреча. Мне не придется ничего объяснять. Напряжение в моей груди ослабло. Она переложила корзину на бедро и приобняла меня.

– Дорогая моя, – сказала она. – Уже почти время ужина. Иди, помоги мне с картошкой.

Хаган снова взмахнул кинжалом.

– Отлично. Я умираю с голоду.

Я хотела помочь маме с корзиной, но мои глаза снова поймали его лезвие, в котором отражалось солнце. Мои пальцы начало покалывать, а ноги внезапно налились тяжестью и стали дрожать. Странно.

– Эвра, завтра у нас тренировка. Я думаю…

Еще один взмах, еще одна вспышка света. Казалось, я не могу пошевелиться, отвести взгляд. Я открыла рот, начала что-то говорить. Мне казалось, что нож вспыхивает красным в его руках, становится пламенем, кроваво-черные языки которого охватывают меня целиком. Я перестала видеть и слышать мир вокруг. Все, что я видела, – это огонь.

Я хотела закричать, но мой рот наполнила волна жара и забрала из моего горла всю влагу.

Я нема.

Я глуха.

Но я не слепа.

Огонь превратился в стену из красного стекла, а перед ней на массивном троне восседал король Олдер. Его голову венчала золотая корона, его седые волосы волнами ниспадали на плечи. Его морщинистая кожа начала отслаиваться от щек тонкими полосками, а глаза закатились, и в конце концов остался один лишь голый череп. Сплошь белая, безжизненная кость. На таком же троне рядом с королем сидел гигантский желтый волк. Он открыл пасть, обнажая острые зубы и тяжелый розовый язык. Его глаза светились, как два пламени свечи, а красная стена за ними начала трескаться и заливаться кровью.

– Эвра!

Вдруг я снова начала чувствовать ноги, они покалывали и болели, а через мгновение подкосились, и я ударилась ладонями и коленями о холодную землю.

– Эвра!

Хрипло дыша, я свернулась калачиком.

Оказывается, мои глаза были закрыты.

Когда я успела их закрыть?

Я начала моргать, прогоняя тьму.

У меня подогнулись колени, но каркас платья не дал мне упасть на пол. Из моего горла вырвалось рыдание.

– Кендрик?

Я смотрела на груду бархата у стены. Никакого движения.

О нет, нет.

Что я наделала?

Магия оставила меня выжженной и истощенной, мысли словно заморозили. Пока через меня текла сила, я чувствовала себя в безопасности. Теперь все совсем не так. Я хотела упасть на кровать и проспать несколько дней. Но я не могла себе этого позволить.

Я должна была все это исправить.

Я мерила шагами свою спальню. К каменным вершинам подкрались сумерки, небо стало спокойным, грозовые облака ушли. Но последние лучи дневного света не могли добраться до этого темного угла замка. Я не могла оторвать взгляда от неподвижной фигуры Кендрика, и вглядывалась в нее снова и снова.

Он был таким неподвижным.

Черт бы его побрал. Почему он не мог просто уйти? Я не хотела причинять ему боль, я злилась не на него.

Волна паники грозила затянуть меня под воду. Он был таким добрым, таким заботливым, а я… я…

Я стала теребить шнуровку своего платья – внезапно его вес показался невыносимым. Когда я впервые оказалась при дворе, то была ослеплена платьями, поражена мягкостью шелка. Но теперь тяжелая ткань лишь раздражала. Я не могла позвать на помощь Сибиллу, поэтому, чтобы ослабить шнуровку, пришлось применить немного магии. Я снимала с себя слой за слоем, пока наконец не дошла до нижней юбки и не выскользнула из корсета и кринолина. Я стояла в своей сорочке прямо на месте бойни и тяжело дышала.

Краем глаза я заметила какое-то движение. Мерцание свечи?

Разум начал метаться и беспокоиться. Я создала для себя новую проблему, я сделала то, что обещала не делать. Но я не могла позволить себе сдаться. Не сейчас. У горя есть свои слои, прямо как у платья. И иногда, даже в агонии, нужно что-то предпринимать.

Я натянула простой черный халат, затянув его так, чтобы каждая частичка моей белой сорочки оказалась скрыта. Схватила кольцо Кендрика с того места, где оно упало – оно всегда было слишком свободным – и, глубоко вздохнув, выскользнула в коридор.

Прошло всего несколько минут с тех пор, как принц открыл дверь моей комнаты. Бал продолжался, и до пустых комнат все еще доносились звуки танцев и веселья. Я поспешила вдоль по коридору. К счастью, комната Кендрика была не так далеко от моей. Я добралась до его двери незамеченной.