Один из нас - Крейг Дилуи

Фургон отъехал от Дома и затрясся по грунтовке, которая вела к окружному шоссе. Болван хрипло вздохнул и рассмеялся.

Тем не менее, когда Дом растворился в темноте, его облегчение вдруг сменилось новым страхом. Дом не был особенно приятным местом, но все же для него он всегда был… домом.

– Сэр? Куда мы едем?

– В хорошее место, – отозвался Шеклтон. – Тебе понравится.

Агент откинул спинку своего кресла до упора и надвинул на лицо свою мягкую фетровую шляпу.

Во времена работы на ферме Болвану как-то довелось проехаться в кузове одного из принадлежащих Дому пикапов, но на такой машине он никогда не ездил. Он попробовал представить, что его везет его собственный шофер. Он – секретный агент; он спешит, чтобы успеть на самолет в Париж.

Впрочем, фантазия не продлилась долго. Он по-прежнему трясся, как та садовая лестница.

– Как вас зовут? – спросил он водителя.

Тот не ответил. В ветровое стекло со шлепком вмазалось какое-то насекомое.

– Мистер, надеюсь, мы скоро остановимся? Я уже хочу писать.

По-прежнему нет ответа.

– Ну вот, теперь я не могу перестать думать об этом, – пожаловался Болван. – Я скоро намочу штаны!

– Мы остановимся, когда будет нужно, – проговорил Шеклтон из-под шляпы. – А до тех пор, Джефф, закрой варежку и попытайся немного вздремнуть.

Болван поерзал на сиденье. Как агент мог ожидать, что он заснет после пережитого испуга? Он сомневался, что вообще когда-либо сможет спать.

Потом его взгляд упал на фетровую шляпу агента, и он немедленно влюбился. Он никогда не видел такой шляпы, разве что в старых фильмах. Вот бы тоже обзавестись такой! Болван представил, как он входит в столовую в своей новой шляпе и все ребята сходят с ума от зависти.

И только тут до него дошло.

Болвана ждал совершенно незнакомый мир. Скорее всего, он никогда больше не увидит ни своих друзей, ни своего старого дома.

Завтрак состоял из обычной полужидкой бурды, которую они поглощали, сидя за деревянными столами в домовой столовой. Возя ложкой по тарелке, Пес ждал, когда подойдут его приятели. Сегодня в программе стояла агрономия – а значит, они проведут весь день, работая на ферме за пределами Дома. Его любимый школьный предмет; лучше были только воскресенья, когда они вообще не учились и могли проводить время с друзьями.

Сегодня, впрочем, его не радовала предстоящая перспектива; его вообще ничего не радовало. Он плохо спал, ум кишел разочарованными мыслями. Рано утром его разбудило птичье пение – за окном поселилось семейство дроздов.

Человек из Бюро сказал, что в нем нет ничего особенного и никогда не будет. Что он катается как сыр в масле. А потом велел ему убираться к черту.

Все это было ужасно несправедливо.

Мама бросила Пса, когда он был еще совсем младенцем. С тех пор о нем заботились другие нормалы. Да, разумеется, его кормили и обеспечивали ему крышу над головой – но он вовсе не катался как сыр в масле. Это мог увидеть любой, у кого имелись глаза. Дом был обветшалой развалюхой, слишком тесной для такого количества обитателей. Их кровати кишели насекомыми, через дыры в крыше на пол текла бурая вода.

Он не просил ни о чем подобном. Ему просто не повезло родиться на свет.

Скамья застонала под опустившейся на него тушей Мозга. Учителя говорили, что он появился на свет, когда лев изнасиловал гориллу. Его звероподобной внешности, впрочем, противоречили маленькие изящные руки и глаза, где горел неожиданный огонек ума.

Но, по-видимому, в нем тоже не нашли ничего особенного. Правительство не забрало Мозга, который был умнейшим из всех, кого он знал. Пес мог быстро бегать – быстрее, чем Мозг, может быть, быстрее любого из живущих на земле людей, – однако Бюро ставило планку слишком высоко даже для них.

Следующими появились Уолли и Мэри. Взяв подносы с завтраком, они уселись на свои обычные места. Эти-то уж точно никуда не делись, и неудивительно. Уолли представлял собой просто большой колышущийся мешок, едва способный разговаривать. Мэри была чахлая, невзрачная девчушка с лицом слабоумной. Она единственная из детей не получила никакого прозвища.

Иногда Пес сомневался в том, что она действительно была больной, а не просто умственно отсталой. Мозг говорил, что, возможно, нормалы пихают в Дома всех, с кем не хотят иметь дело. Все, кого они отвергают, оказываются здесь – от детей до учителей. Мозг с Псом присматривали за девочкой и следили, чтобы с ней ничего не случилось.

– Ты видел Болвана? – спросил Пес.

– Его забрали ночью, после того как выключили свет, – ответил Мозг.

– Забрали? Куда?

– Не знаю, Пес.

– Человек из Бюро говорил о каком-то особенном месте…

– Я ведь предупреждал его, чтобы держал язык за зубами! – сказал Мозг.

– Ты будешь следующим, – отозвался Пес, злясь на то, что Мозг сумел исхитриться сделать так, чтобы его не забрали. – Ты-то всегда знаешь, что сказать. Думаешь, ты такой уж…

Пес остановился. Он сам не понимал, за что нападает на Мозга. Просто он был очень зол. Он боялся, что правительство заберет всех его друзей и он окажется один. Покинутый всеми. Останется в Доме до конца дней своих – единственный из всех, в ком не оказалось ничего особенного.

Доброе лицо Мозга окаменело от нежданной обиды.

– Прости, – сказал ему Пес. – Я не хотел ничего такого.

– Мне хватает ума, чтобы промолчать, когда это необходимо. А Болвану не хватило.

Одним из первых воспоминаний Пса было, как Мозг допрашивал его после того, как Бюро послало к ним очередного агента для проверки детей. «Расскажи, что у вас произошло, – требовал четырехлетний Мозг. – Что он спрашивал, что ты ответил. Очень важно, чтобы ты рассказал мне в точности все, что ты помнишь». Даже тогда Мозг уже разговаривал, как взрослый. И с тех пор каждый год повторялось то же самое: Мозг желал знать, о чем их спрашивали и что они отвечали. Это позволяло ему смешаться с детьми, так чтобы его не могли вычислить.

И это тоже было несправедливо. Мозг был особенным, но скрывал это.

– По крайней мере, теперь он попадет куда-нибудь в другое место, – сказал Пес.

– Опасайся своих желаний, – ответил Мозг. – Откуда нам знать, может быть, они убивают всех особенных. Бросают их в газовые камеры. Всеми их действиями движет страх.

Пес вспомнил, как вскочил на ноги после того, как человек из Бюро сказал ему убираться к черту. Его грубость была для Пса словно удар хлыстом. Но когда он вскочил, Шеклтон словно застыл в своем кресле. Агент испугался его, пускай всего лишь на секунду. И Пес почуял его страх. Это вывело его из себя.

«Меня вовсе не нужно бояться!» – хотел он крикнуть агенту.