Одиссея блудного мужа - Марина Белова

– Ну что ты так? Ты женщина в самом соку. Еще неизвестно, что из этой барышни получится, а твоя красота зрелая. Ты как… – Я хотела перечислить с десяток имен голливудских звезд, с коими можно было сравнить Алину, но она меня уже не слушала, мчалась прямиком к Вене.

– Девушка, я записана к этому мастеру! – взвизгнула Алина и посмотрела на часы: – На шестнадцать тридцать две. Прошу освободить кресло. У меня времени в обрез. Не тратьте мое и свое время, вас обслужит другой мастер. Танечка, окажите любезность, замените Вениамина, причешите девушку, – выкрикивая указания, моя подруга уже вытаскивала из кресла опешившую клиентку.

– Но я записана на шестнадцать пятнадцать, – попробовала возмутиться та. Бедняжка, если бы она знала, с кем имеет дело, непременно бы смолчала!

– Тем более, ваше время истекло. Освободите кресло! Иначе мне придется вас выкинуть из него! – Алина повысила голос и сильнее сжала плечо девицы.

Девушка, решив, что от этой сумасшедшей можно ожидать чего угодно, уступила место и, бросая недоуменные взгляды, пересела в соседнее кресло. Таня, ассистентка Куропаткина, загасила конфликт, предложив на выбор стрижку или укладку за счет заведения.

– Алиночка, вы сегодня как вулкан, полный страстей. Что-то случилось? – спокойно спросил Веня. Он привык к Алининым выходкам, и ее поведение его уже не удивляло, бывало и хуже.

За время знакомства с Алиной он такого от нее повидал и натерпелся, что по большому счету мог рассчитывать на прижизненный памятник в качестве моральной компенсации.

Например, прошлым летом она так развела его, что только недавно Куропаткин перестал собираться в Африку, придя к выводу, что над ним просто подшутили. Алина обещала ему экстремальный тур по Черному континенту. А если конкретней, то она пригласила его участвовать в сплаве на бамбуковых плотах по Чуапе, притоку реки Конго. Тур должен был называться «Последний живой турист» и гарантировал победителю недельный отдых на пляжах Сахары. Веня был слаб в географии и лишь месяц спустя узнал, что Сахара – пустыня и простирается она на тысячи километров от моря.

– Ха, случилось? – хмыкнула Алина. – Со вчерашнего утра я пережила столько всего! Меня бросил муж! Этот недалекий и недостойный Блинов! Но я нашла в себе силы начать жить заново, с чистого листа. Я выхожу замуж. Сам понимаешь, в моем возрасте быть не замужем просто неприлично. Вдовой – это нормально, даже в какой-то степени выгодно – ты выглядишь элегантно в черной шляпке с вуалью и скорбью в глазах. На мужчин это сильно действует. Скорбь и покорность судьбе. Это завораживает!

– Так он не умер, ваш муж? – Веня слушал Алину вполуха.

– Как раз напротив, живее всех живых! Увлекся молоденькой аспиранткой! Казанова! – последнее слово она произнесла сквозь зубы, смазав последние звуки, так что было неясно, что она все-таки хотела сказать – «Казанова» или «козел». Хотя по смыслу это означало одно и то же.

– Ну, это ненадолго, – утешил ее Веня.

– Ненадолго что? Живой? – со злорадством переспросила Алина.

– Нет, ненадолго увлекся.

– Меня это уже не касается. Я выхожу замуж за иностранца. Мой избранник – немец, и ты, Веня, должен мне помочь найти неотразимый образ, я должна произвести неизгладимое впечатление, покорить его в одну секунду. Про любовь с первого взгляда слышал? Нет? – Алина говорила за себя и за Веню, ему оставалось только молчать и кивать головой в знак согласия. – Как ты думаешь, я должна походить на его соотечественниц или оставим в силе национальный колорит? Думаю, в моем облике следует объединить черты обеих наций. Ты в курсе, как должна выглядеть настоящая немка?

Веня пожал плечами и задумчиво начал ворошить Алинины волосы, то приподнимая их, то укладывая кольцами.

– Если честно, то из немок я помню только Марлен Дитрих и Штеффи Граф, – наконец после долгой паузы произнес Куропаткин.

Потом он вздохнул, оценивающим взглядом окинул Алину, потрогал ее пухленькие ручки, посмотрел на ноги и сказал:

– Нет, Граф не подойдет.

Я про себя согласилась с Веней: полненькая Алина на теннисистку совсем не смахивала.

– Тогда ваяй Дитрих, но с поправками! – разрешила Алина, не вдаваясь в подробности, почему она не годится для большого тенниса. Впрочем, на худющую Дитрих она походила еще меньше.

Образ, созданный Веней, мало напоминал легендарную актрису, но удивительно шел самой Алине, она помолодела на несколько лет и выглядела сногсшибательно. Для пущей неотразимости она заскочила домой и напялила на себя саму откровенную блузку в комплекте с облегающими бедра брючками. Облачившись в одежду, как во вторую кожу, она была неимоверно сексапильна. Берегись, Шульц! Боюсь, тебе не устоять. Прихватив с собой жакеты, на тот случай, если вечер выдастся прохладным, мы выскочили из квартиры.

Машина Петрова уже стояла перед подъездом, а сам Юра нервно прохаживался по детской площадке. Мы проторчали в парикмахерской дольше, чем предполагали. Но, как говорится, лучше опоздать, чем прийти страшной. К тому же часы показывали всего лишь половину седьмого.

– Заждался? – спросили мы для приличия.

– Нет. Сам немного опоздал, – соврал Петров. Мне, зная его пунктуальность, в это поверить было трудно.

Алину трясло мелкой нервной дрожью, предстоящее знакомство волновало ее сверх меры.

– Марина, а какой он? – тихо зашептала она мне в ухо.

– Потерпи, увидишь. – По правде сказать, черты его лица слегка стерлись из моей памяти. Год назад к Олегу приезжали два немца, какой из них был Густав Шульц, сейчас я затруднялась вспомнить.

– Мне бы хотелось, чтобы он оказался противоположностью Вадима. Высокий блондин с голубыми глазами меня бы вполне устроил. И характер – нордический. Такой суровый красавец-викинг.

– Швед?

– Что – швед?

– Викинг – это швед, а Шульц – это немец. Пиво, колбаски, короткие штанишки и круглое пузцо.

– Да брось меня разыгрывать! Какое пузцо?

– А разве внешность имеет для тебя какое-то значение?

– Ну как тебе сказать? – задумалась Алина – Сама понимаешь, хотелось бы…

– Тебе бы мед, да еще ложкой.

Мы съехали с трассы и километра полтора тряслись по грунтовой дороге. Наконец въехали в населенный пункт под названием «Красное». Деревней несколько покосившихся домов назвать было трудно. Разве что хутор? На убогом фоне потрепанных временем изб выделялся габаритами недостроенный дом.

Юра подрулил к этому строению и остановился перед железным забором.

– Милости прошу, моя вотчина, – Петров распахнул перед нами ворота и загнал автомобиль во двор.

Здесь же стояла и машина Олега.

– Дом недостроен, ночевать в нем, конечно, нельзя, поэтому и решили поставить палатку на берегу. Но природа, я вам скажу, закачаешься. А воздух какой! Ну, пошли с гостем знакомиться.