Одиссея блудного мужа - Марина Белова

– Но он подданный Германии!

– Сейчас он просто поддатый. Проспится у нас, мы его расспросим и тогда, может быть, выпустим под залог. Все, Ваня, кидай его к нам, а труповозку мы позже пришлем.

Полицейский «газик» умчался, подняв на дороге пыль. Мы долго стояли и смотрели, как рассасывается пыльное облако, не в силах вернуться к действительности. Первым очнулся Петров:

– Пойдемте заберем палатку, жалко будет, если она пропадет.

Мы собрались с духом и пошли вновь к камышам. На поляне сиротливо стояла палатка. Костер давным-давно затух. Батарея пустых бутылок была свалена под ивой. Следует заметить, что их количество со вчерашнего вечера значительно увеличилось.

– Видать, они вчера еще добавили! – воскликнул Петров. – Надо же им было так надраться? Лучше бы неустойку немцу выплатили.

Алина стояла у самой кромки воды и вглядывалась в речную зыбь.

– Ты водолазов закажи, а то и не похоронишь мужа по-человечески, – сказала она. У меня от ее слов больно сжалось сердце. Какая она все-таки жестокая в своем прагматизме, говорит что думает, никакого сострадания к близкой подруге.

– Еще ничего неизвестно, – попыталась я возразить. – Тело не найдено, может, он живой?

– Да где уж тут живой, если сразу тело не зацепилось за корягу, считай, в море унесло.

– Зачем же тогда водолазы?

– А для очистки совести, чтоб он с того света тебя ни в чем упрекнуть не смог. Придет во сне и скажет: «Денег на водолазов пожалела». – Подруга театрально всхлипнула и с сожалением посмотрела на меня.

– А где тогда его машина? – схватилась я за последнюю соломинку. – Тоже в море унесло? Или ветром сдуло?

– Угнали, – выдвинула свою версию Алина. – Его убили, а машину угнали.

– Кто? И почему тогда Густава как свидетеля в живых оставили?

– Потому что он был мертвецки пьян. Может, его специально в живых оставили, чтобы на него подумали. А вообще не задавай мне такие умные вопросы. Я не Эркюль Пуаро и не комиссар Мегрэ. Пусть со всем этим полиция наша разбирается.

Юра сложил палатку, а мы собрали раскиданную по всему берегу посуду. Сумок Олега и Густава на поляне не оказалось, как не оказалось ни мобильного телефона, ни магнитофона, ни туристического холодильника, их почему-то забрала полиция. Петров в последний раз обвел взглядом поляну и позвал:

– Идемте, больше нам здесь делать нечего.

Мы побрели к машине.

Я возвращалась в пустой дом. Дочь приедет только через неделю, и, честно говоря, я была рада этому. Сейчас ей сказать, что случилось с ее отцом, я просто не смогла бы. Как можно объяснить ребенку что-либо, если сам ничегошеньки не знаешь и не понимаешь?

К тому же тоски добавил наш фокстерьер Бобби: только я переступила порог, как он завыл и, поджав хвост, забился под кресло.

– Боб, вылезай, милый, пойдем, дам тебе поесть, – позвала я щенка. – Выходи, милый, будем переживать за твоего хозяина вместе, самой выть хочется, но надо как-то держаться.

Боб не подбежал на мой зов, из комнаты доносилось лишь траурное поскуливание. Я зашла на кухню и онемела. Забытая утром на столе буженина был подметена до остатка, весь килограмм исчез в пасти этого прожорливого чудовища. Хотя, нет, не совсем так. Какие-то ошметки все-таки остались лежать в скомканной фольге. Жирные кусочки, обильно посыпанные красным перцем, эта лохматая сволочь есть не стала. Теперь ясно, почему он скулит, к пропавшему хозяину его вой никакого отношения не имеет, у него просто болит живот. И стоит поторопиться вывести его во двор, иначе мне светит всю ночь убирать за этим обжорой зловонные кучки.

– Боб, иди сюда, паршивец! – заорала я и сжала в руке поводок. Бобби понуро выполз из комнаты.

Только сейчас я заметила его раздувшееся пузо. Он шел, ковыляя на кривых лапках, и тяжело дышал. Мне стало нестерпимо жалко пса, я полезла в аптечку и достала две таблетки фестала.

– Ешь, тебе это не повредит, нельзя быть таким ненасытным. Во всем надо знать меру, – сказала я, запихивая лекарство в собачью пасть.

На улицу Бобби мне пришлось выносить на руках. Мы походили без удовольствия по скверу и вернулись домой. Я не знала, чем себя занять. Телевизор вызывал у меня стойкое отвращение, в преддверии праздника по многочисленным каналам крутили сплошные религиозные сюжеты. Страстная пятница, ничего не поделаешь. Церковное песнопение не прибавляло мне оптимизма, на душе становилось все беспокойней и муторней.

Позвонить кому-то тоже желания не возникало. Я легла спать и, проворочавшись до утра, наконец заснула с надеждой на грядущий день. Вдруг он мне принесет хорошую новость и мой Олег найдется живым и здоровым?

Телефон упорно визжал под ухом, а я никак не могла понять, откуда такой противный звук. Бобби срывал с меня одеяло и просился гулять. Кто-то нещадно колошматил по входной двери. Я оторвала голову от подушки, и до меня наконец-то дошло, что на дворе почти полдень. Похоже, я понадобилась всем сразу и одновременно.

Я схватила телефонную трубку. Звонила Алина. Без какого-либо пожелания доброго утра, без слова здрасьте она начала вываливать на меня плоды своих умозаключений.

– Короче, я долго думала, мне нужно его забрать, и чем скорее, тем лучше. До чего довела твоего мужа пагубная страсть к выпивке, сама знаешь. Два трупа и безвинный человек в тюрьме.

– Ты о чем? – вклинилась я в ее монолог.

– Совсем алкоголиком сделали моего Густава. Нужно срочно его из кутузки вызволять, не приведи господи, поднаберется там от криминального контингента неизвестно чего. Связи у меня в прокуратуре есть, освободят под залог, пока у меня поживет. Нужно же нам друг к другу привыкать? Алло! Ты меня слышишь?

Я ее уже не слушала, потому что мчалась к двери. Звонок разрывался трелью, а сама дверь ходила ходуном, по-моему, ее уже снимали с петель.

– Кто? – поторопилась спросить я.

– Полиция! Откройте!

Я замерла. Не в моих правилах открывать дверь посторонним людям. Сейчас по подъездам много всякого сброда шастает. Сосед мой, Толик, приучал жену не открывать чужим людям таким образом. Поначалу, когда она, не спросив «Кто там?», открывала дверь, он ее предупреждал словесно, затем, когда учеба долго впрок не шла, прямиком тяжелой рабочей рукой в лоб печать ставил. За короткое время она эту науку усвоила. Но тут, как на грех, приехала в гости теща. Дочка о методе ускоренного запоминания предупредить мать забыла. Старушка отперла дверь без известного пароля: «Кто там?» – и получила от зятя кулаком аккурат промеж глаз. Был жуткий скандал, мамаша провела неделю в больнице, но получила в качестве компенсации месяц реабилитации в санатории. Теперь маменька в гости к зятю ни ногой, а в соседской двери торчит «глазок».

У меня на двери тоже есть «глазок», и с посторонними я обычно разговариваю через закрытую дверь, но тут такое дело – полиция.