Бесобой. Художественный роман - Кирилл Кутузов

— Я демонам не верю, я их мочу…

— Ну и правильно. Гориман, конечно, лицо известное, но больше в плане пьяных разборок. Знаешь, как его в Аду за глаза называют?

— Ну?

— Копроним.

— Это как переводится с вашего?

— Не с «вашего», а с греческого. В вольном переводе значит «по прозвищу „кал“»… Не любили его в Аду сильно. Ну, и доспехи в коричневый ему красить тоже не надо было.

Данила вопросительно посмотрел на напарника:

— Песок-то от него хотя бы нормальный? Часы не забракуют?

Шмыг лишь отмахнулся:

— Не волнуйся, песок не пахнет. Собирай давай.

— А ты отведи этого беднягу куда-нибудь поближе к людям. Может, найдёт кто, в дурку его определят. Лучше уж овощем жизнь доживать, чем таскать в себе такого… Копронима.

— Ну тебе-то откуда знать?

— Забыл, в каком состоянии я четыре года пролежал? — буркнул ему в ответ напарник.

— А, ну да. Ладно, я туда-обратно.

Ничего не соображавший носитель на автомате шёл на свет — к улице, на которой ещё не все фонари были побиты. Вёл его к свету синекожий упитанный чёрт.

— Данила… — протянул Шмыг.

— Чего тебе?

— Забыл сказать… Круто ты его сегодня. Когда ты ему причиндалы отстрелил, я вообще чуть в голос не заржал. Растёшь, короче. Раньше ты демонов как-то без выдумки фигачил. Стоит с каменной рожей, ни здрасьте, ни до свидания, стреляет на поражение, песочек в совочек собирает — и домой. Я вот — без шуток — раньше я за тебя топил исключительно из шкурных интересов. А теперь и посмотреть приятно, я бы даже, если б ты мне чужой был, был бы «тим Бесобой».

— «Тим» как команда в смысле?

— Вот, ещё и полиглот.

— Ты же сейчас подлизываешься, чтобы мы по дороге пожрать купили? — Данила улыбнулся уголком рта.

Шмыг повернулся к Даниле и состряпал на лице гримасу жестокой обиды:

— Дань, да как ты мог подумать, что я не ради жратвы? За кого ты меня вообще принимаешь?

Данила приоткрыл полу куртки, которую чуть не забыл на месте схватки с Гориманом.

— Тогда марш прятаться.

— А выбирать любую жратву можно? — чертёнок просиял.

— Нам рублей в пятьсот надо бы уложиться. Но в честь того, что с этого урода песка вдвое больше нормы нападало, можем пошиковать и закупиться на тыщу.

— Ну, ты сегодня богач. Так скоро перепелов жрать начнёшь.

— Пока идём, расскажи, кстати, про демона и рыбу, — напомнил Данила.

— А, это я запросто. Короче… Думаю, ты уже успел заметить, что в Аду причинно-следственные связи работают немножко иначе, чем у людей. Это всё почему? Потому что демоны в среднем по больнице умнее вашего брата и им проще адаптироваться к тому, что всё течёт, всё меняется. Посмотрел бы я на людей, если бы у них однажды времена года начали не на температуру воздуха влиять, а на насыщенность запахов и восприятие цветов, например.

— Лекцию о том, что демоны круче людей, мне, вон, и Гориман прочитать мог. Ты про рыбу давай.

— Так вот, вкус у нас…

«Каждому, причастившемуся тайне, известно, что легион Даштаров — это сокрушающая длань Ада, племя демонов, гнев которых клокочет, словно огненное озеро. В бою каждый Даштар подобен быку, что мчится вперёд, чтобы забросить соперника ударом рогов на самое Солнце. Даштары посвящают своё время совершенствованию в искусстве битвы, и едва ли кто-то поспешит вызвать Даштара на дуэль, если его к тому не понуж-дает коварный рок. Однако знает Ад и примеры сражений, в которых Даштары покрыли себя позором. Один из таких примеров — история Сарыха, кудесника сетей.

Даштар Сарых, отточивший своё мастерство убийцы так сильно, что сражал одним ударом не менее восьми врагов, находил отдохновение в ловле рыбы. Он плёл сети из жил убитых соперников, а было их так много, что сетями, которые за свою жизнь сплёл Сарых, можно было опутать весь Цафуран. Он забрасывал сети в воду, доставал оттуда целые племена рыб и тут же отправлял в печь, чтобы потом утолить уловом свой голод. Таков порядок вещей, и никому не приходило в голову восстать против него до тех пор, пока в сети не угодил судак по имени Снорри, известный среди рыб своей мудростью. Снорри служил советником у царя рыб и мог, как сказывали, переменить в суде исход любого дела. Когда свита Снорри поняла, что угодила вместе с хозяином в плетёное узилище, то попыталась спасти мудрую рыбу: сотни судаков искали в сети такое место, через которое Снорри мог бы выплыть наружу, но ячейки сети были слишком мелкими, и почтенный судак просто не мог в них протиснуться. Тогда Снорри подозвал к себе свою юную дочь и сказал:

— Запомни всё, что будет сейчас сказано, и расскажи нашему царю, а он пусть велит разнести весть по всем населённым водам! Ты ещё мала, и сеть тебе не помеха…

Дочь поклонилась отцу тем поклоном, который в ходу у рыб и который не похож на наши поклоны.

Затем Снорри обратился к тем рыбам, что оказались в том же затруднительном положении, что и он:

— Рыбы мои! По тому, как прихотливо сплетена губящая нас сеть, понял я, что принадлежит она демону Сарыху, водителю полчищ клана Кохоров, гордости легиона Даштаров. Ловитва рыбная — не преступление. Но в ловитве праведной рыбе даётся шанс ускользнуть, обхитрив ловителя. А плетя мелкую сеть, демон Сарых плюёт на нашу рыбную честь! Наплюём же и мы на него! Захотим сделать так, чтобы плоть наша, не изменившись внешне, стала напоминать Сарыху на вкус гнилые зубы, перемешанные с оставленными на жаре потрохами!

Рыбы загалдели бессловесным галдежом, как лишь рыбы умеют, и согласились со Снорри, и захотели так.

Тогда Снорри вновь заговорил с дочерью:

— Плыви же к царю, и если он решит, что хотение чего-то всем рыбьим племенем не расколет мир пополам, то пускай все рыбы захотят быть противными Сарыху! Так мы накажем его!

И вот, расточая слёзы, что не смешиваются с прочей водой, дочь Снорри поплыла к царю, рассказала обо всём, что слышала и видела, и глаза царя тоже увлажнились. Он приказал всем рыбам сделаться гадкими для Сарыха, так и стало.

Снорри же со своей свитой попал в печь и оттуда перенёсся прямо в Светлую Консерваторию, а его тело, расставшееся с духом, Сарых попытался отведать. Но мясо, дотоле казавшееся Даштару исполненным особой сладости, теперь стало ему противно. Сарых надкусил каждую пойманную рыбу и столько раз, сколько было рыб, испытал позыв