Разбитое окно - Джеффри Дивер

– Я слышала, ты развелся?

– Угу.

– Очень жаль.

А о чем, собственно, сожалеть, подумал Райм, но промолчал, не желая показаться циничным. Он лишь кивнул в знак признательности за сочувствие.

– Что слышно от Блэйн?

– Живет на Лонг-Айленде. Вышла замуж. Мы с ней мало общаемся. Так обычно бывает, когда нет детей.

– Помнишь, как вы вдвоем приезжали к нам в Бостон на длинный уик-энд? Здорово было, правда? – Ее улыбка казалась подрисованной, как маска клоуна.

– Да, неплохо.

Выходные в Новой Англии – поход по магазинам, поездка к полуострову Кейп-Код, пикник на берегу залива. Райм вспомнил, как нравилась ему местная природа. При виде позеленевших камней, выступающих из воды неподалеку от берега, его осенила идея собрать коллекцию водорослей, произрастающих в акватории вокруг Нью-Йорка, и создать базу данных для криминалистической лаборатории муниципального управления полиции. Он потом неделю мотался на машине по окрестностям мегаполиса, охотясь за образцами.

Примечательно, что за время той поездки в Бостон Линкольн и Блэйн ни разу не поссорились. Даже на обратном пути, когда они остановились на ночевку в маленьком коннектикутском мотеле, все было хорошо. Райм вспомнил, как им, словно опьяневшим от воздуха, пропитанного запахом жимолости, случилось отдаться охватившей их страсти прямо на полу выходящей в сад веранды.

После этого Линкольн больше не встречался с Артуром, только пару раз братья обменялись непродолжительными разговорами по телефону. Потом произошел тот несчастный случай, и всякое общение прекратилось.

– Артур как бы выпал из жизни, – со смущенной усмешкой признала Джуди. – Ты знаешь, что мы переехали в Нью-Джерси?

– Неужели?

– Арт преподавал в Принстоне. А потом остался без работы.

– Что случилось?

– Он был доцентом и занимался своими исследованиями. Ему не предложили профессорской должности. Арт считал, что его подсидели. Ты же знаешь эти университетские интриги.

Генри Райм, отец Арта, был прославленным профессором физики Чикагского университета. В этом ответвлении семейства Раймов университетская карьера считалась почетной. Перед окончанием средней школы Артур и Линкольн не раз спорили по поводу преимуществ научной и преподавательской деятельности, с одной стороны, и частного предпринимательства – с другой. «Работа в университете дает возможность приносить обществу огромную пользу», – расфилософствовался как-то Арт за парой банок пива, приобретенных братьями не совсем законным путем, что Линкольн тут же прокомментировал в менее пафосном тоне: «А вечно озабоченные лаборантки дают в том числе и возможность совместить полезное с приятным!» Тем не менее Арт сумел сохранить серьезное выражение лица.

Так что Линкольн ничуть не удивился, когда двоюродный брат стал университетским преподавателем.

– Его оставляли на должности доцента, но Арт предпочел уволиться. Очень уж разозлился тогда. Он рассчитывал сразу найти другую работу, но не получилось. После бесплодных поисков с трудом устроился на частную фирму, выпускающую медицинское оборудование. – Еще один нечаянный взгляд, теперь на инвалидную коляску со всевозможными техническими наворотами. Джуди залилась краской, будто совершила легкомысленный поступок. – Но там ему не понравилось, это было совсем не то, о чем он мечтал. Знаешь, он наверняка хотел навестить тебя, но, мне кажется, его останавливало чувство стыда за свою неудачу. А ты ведь такой знаменитый и прочее. – Наконец-то глоточек кофе. – У тебя с ним было столько общего, прямо как родные братья. Я так много нового узнала из твоих рассказов тогда, в Бостоне! Особенно об Артуре. Помнишь, мы полночи не спали, хохотали до упаду? А мой свекор, Генри, – когда был жив, ты у него с языка не сходил!

– Правда? Вообще-то мы довольно часто переписывались. Кстати, последнее письмо от Генри я получил за несколько дней до его смерти.

В памяти Райма сохранились десятки неизгладимых воспоминаний о своем дяде, но одно из них было особенно ярким. Высокий, лысеющий мужчина со здоровым румянцем на лице откинулся на спинку стула, от души хохоча и смущая тем самым многочисленных родственников, собравшихся за рождественским столом. Иначе, конечно, реагировали на это его жена, привычная к подобным выходкам, и юный Линкольн, тоже покатывавшийся со смеху. Он очень любил дядю. Линкольн часто приезжал навестить двоюродного брата, жившего с родителями примерно в тридцати милях на берегу озера Мичиган в Эванстоне, северном пригороде Чикаго.

Впрочем, сейчас Райм не испытывал ни малейшего желания впадать в ностальгию, а потому с облегчением вздохнул, услышав звук открываемой входной двери и семь хорошо знакомых твердых шагов по паркету, до ковра. Мгновением позже в лаборатории появилась молодая стройная рыжеволосая женщина. Она была в джинсах, черной футболке и расстегнутой нараспашку блузе вишневого цвета, из-под которой сбоку, повыше бедра, угрожающе выглядывала черная рукоятка ее табельного «глока».

Амелия Сакс улыбнулась и поцеловала Райма в губы. Краем глаза криминалист заметил непроизвольное движение Джуди, значение которого понять было нетрудно. Любопытно лишь, что же именно привело ее в замешательство: то ли ее собственная бестактность – даже не подумала поинтересоваться его личной жизнью, – то ли она просто не ожидала, что у калеки может быть любовница. Тем более такая обезоруживающе привлекательная, как Сакс, блиставшая до поступления в полицейскую академию на модельном подиуме.

Райм представил женщин друг другу. Сакс внимательно выслушала историю ареста Артура Райма, участливо спросила, как Джуди справляется в этой непростой ситуации, а затем выпалила:

– У вас есть дети?

Райм сообразил, что, замечая за Джуди «неверные шаги», сам допустил оплошность, не заговорив о ее сыне. Более того, он не помнит даже, как его зовут. К тому же оказалось, что у двоюродного брата наметилось прибавление в семействе – в дополнение к Артуру-младшему, учившемуся в средней школе, появились еще двое. Сын – Генри, ему девять лет, и дочка – Медоу. Ей шесть.

– Медоу? – переспросила Сакс с удивлением, вызванным непонятной для Райма причиной.

Джуди смущенно улыбнулась.

– И живем мы тоже в Нью-Джерси. Только телесериал тут ни при чем. Медоу родилась даже раньше, чем я его посмотрела.

Телесериал?

Джуди первая нарушила молчание:

– Ты, наверное, думаешь, что меня кто-то надоумил позвонить в полицию и спросить номер твоего телефона. Прежде всего я должна сказать тебе, что нахожусь здесь без ведома Арта.

– Вот как?

– Признаться, сама бы я не догадалась обратиться к тебе. У меня все мысли перепутались от расстройства и бессонницы. Но недавно я была на свидании с Артом в центре содержания под стражей, и он сказал: «Я знаю, что у тебя на уме. Пожалуйста, не звони Линкольну. Наверняка все образуется само собой. Кажется, это называется „ошибочное опознание“. Обещай, что не будешь ему звонить». Арт не хотел взваливать на тебя лишние заботы… Ты же знаешь его. Он такой добрый, всегда думает о других.