Театр начинается с выстрела - Марина Серова

— Ребята что, без выходных и проходных работают? — удивилась я.

— Нет, просто смартфоны передаются новой смене. Кстати, машины каждый день разные, чтобы не примелькались. Ты перед выходом откуда бы то ни было будешь звонить на какой-то из номеров в машине, и тебе доложат, как обстановка. Поняла?

— Да, серьезно у вас дело поставлено, — с уважением сказала я и стала смотреть дальше.

Еще в «дипломате» лежали баллончики со слезоточивым газом, жгучим перцем и электрошокер (судя по маркировке, убойной силы), а в маленьком кейсе оказалась масса очень полезных вещей: работающие в автономном режиме миниатюрные видеокамеры с картой памяти, «жучки», диктофоны и прочие шпионские прибамбасы.

— Не уверен, что тебе это пригодится, но на всякий случай положил — мало ли что. Пользоваться умеешь?

— Обидеть хотел? — укоризненно спросила я. — У тебя получилось!

— Техника последнего поколения, вдруг у вас в городе такой нет? — объяснил Крон. — Там еще два конверта: в одном деньги на расходы, сразу рубли, чтобы тебе на обмен валюты не отвлекаться, а во втором фотографии. Брюнет с залысинами и карими глазами — Тихонов, рядом с ним — те два мордоворота, что сегодня приезжали к дому Ермаковой. На остальных — подчиненные Тихонова, сотрудники службы безопасности. Это чтобы ты их сразу опознала, если придется с ними столкнуться. Плюс снимок машины Тихонова.

— А по виду и не скажешь, что он такая сволочь, — покачала головой я, рассматривая фотографию Тихонова. — Вполне благообразен. Правду говорят, что внешность обманчива.

Крон мне на это ничего не ответил — его бывшая жена своим кротким видом могла бы поспорить с ангелом, а на самом деле была законченной стервой. И счастье великое, что он с ней расстался. Расспрашивать Крона о личной жизни я не собиралась, если захочет, сам расскажет. А поскольку все деловые вопросы мы уже обсудили, то всю остальную дорогу просто болтали, так сказать, «бойцы вспоминают минувшие дни», ну и далее по тексту. Наконец он остановился и сказал:

— Приехали. Сейчас мы…

— Подожди, я сама определюсь на местности, — перебила его я. — Нас в свое время по Москве гоняли так, что я ее неплохо изучила. Конечно, многое изменилось, но станции метро вряд ли переносили. А это, если я не ошибаюсь, как раз напротив нас «Алексеевская». Значит, мы на проспекте Мира. Куда дальше?

— Это адрес Ермаковой. — Крон протянул мне листок. — Тебе нужен вон тот дом. — Он показал на «сталинку» на другой стороне улицы. — Второй подъезд, пятый этаж. Об охране я тебя уже предупредил. На улице вас по-прежнему будут страховать. При малейшем отклонении от штатной ситуации немедленно звони ребятам в машину и мне в любое время дня и ночи. Если все спокойно, будешь отчитываться передо мной каждый вечер, когда вы домой вернетесь. А теперь вперед.

Видимо, охранникам в подъезде начальство устроило такой разгон, что парень меня только что с пристрастием не допрашивал и умерил служебное рвение только после того, как Ермакова подтвердила ему по телефону, что действительно ждет свою родственницу Женю, которая приехала погостить. Поднявшись на пятый этаж, я тут же увидела открытую дверь, и в проеме стояла девушка лет двадцати пяти. Я сверилась с адресом на листке — нет, все правильно, та самая квартира. Видя мое недоумение, девушка, чуть улыбнувшись, поинтересовалась:

— Женя, мне вам свой паспорт показать?

Услышав голос Ермаковой, я окончательно обалдела, и она поторопила меня:

— Да проходите же вы!

Я вошла в просторную прихожую и осмотрелась — особой роскоши не наблюдалось, да и уюта тоже: или у Анны не оставалось для его наведения времени и сил, или не было желания его наводить, потому что не для кого.

— Сейчас я покажу вашу комнату, а потом покормлю — вы же с дороги.

— Спасибо, но я на ночь не ем, — отказалась я. — А вот чаю выпила бы. — Надо же было нам с ней поговорить.

— Хорошо, тогда и я с вами за компанию, — согласилась она и развела руками: — Только предложить мне вам к чаю нечего. Я не держу в доме конфеты, тортики, сахар и прочие вредные вещи. Но есть сахарозаменитель, хороший, натуральный — стевиозид в порошке, я его из заграницы привезла. К нему, правда, привыкнуть надо, потому что вкус у него своеобразный. О господи! — воскликнула она. — Как хорошо, что я о нем заговорила! У меня же в театре он закончился, нужно в баночку насыпать и прямо сейчас в сумку положить, а то утром и забыть могу.

Ермакова вела себя очень радушно, показала мне не только мою комнату, но и всю квартиру, выдала чистые полотенца, а потом провела в кухню. Пока она накрывала на стол и отсыпала из большой упаковки сахарозаменитель, я спросила:

— Анна Николаевна, простите за нескромный вопрос, но где вы молодильные яблоки достали? Эффект просто потрясающий! Шея и руки первыми выдают возраст женщины, а у вас они как у девочки!

— Увы, в России такие яблоки не растут. Но вам они еще много лет не понадобятся, так что не расстраивайтесь, — улыбнулась она и предложила: — Женя, поскольку мы с вами троюродные сестры, давайте обращаться друг к другу по имени.

Во время чаепития впустую мы с ней, стараясь делать это незаметно, рассматривали друг друга. Наконец я решила, что нужно прояснить некоторые моменты, и начала издалека:

— Анна, я уже много лет работаю телохранителем, поэтому могу вас заверить, что рядом со мной вам никакие неприятности не страшны. Но чтобы мне быть готовой к любому развитию событий, я должна знать, что конкретно вам грозит. Как мне сказали, некто Тихонов проявляет к вам очень настойчивый интерес и это вам не нравится.

Едва я начала этот разговор, как Ермакова встала и, отойдя к тумбочке, стала искать что-то в ящике, явно чтобы скрыть замешательство. Не самый вежливый способ общения — стоять спиной к собеседнику, но я понимала, что мои вопросы ей неприятны, и не обижалась. Кивнула она мне в ответ, соглашаясь, и то хорошо.

— Анна, скажите, чем вызвана его настойчивость? Если только желанием вернуть вас, то у меня будет одна тактика вашей защиты. Если желанием отомстить вам, причинив неприятности, — другая. Если же вы случайно получили на него какой-то компромат, а он об этом узнал и теперь хочет его у вас отобрать, — третья. А есть еще и четвертая, и пятая, и так далее. Поймите, я не из пустого любопытства спрашиваю.

— Хорошо, — сказала она, возвращаясь за стол и садясь напротив меня. — Я не знала о том, что он был офицером ФСБ, потому что он представился мне как просто отставник-военный. После того как он неудачно баллотировался в Госдуму, мне на адрес театра пришло письмо из Челябинска. В нем одна женщина предупреждала меня, что Тихонов законченный мерзавец, которому ни в коем случае нельзя верить. Этот человек начал свою службу в КГБ, еще там и честностью не отличался. Когда была обнаружена утечка информации, он сумел перевести стрелки на своего сослуживца, и в отношении того было заведено уголовное дело. Этот сослуживец был порядочным человеком, а такие очень болезненно реагируют на несправедливость, тем более что стараниями Тихонова эта история стала достоянием гласности. Этот сослуживец изо всех сил стремился доказать свою невиновность, но не успел — умер от инфаркта. Его жена мне и написала. Потом в этой истории все-таки разобрались, нашли реального виновника — Тихонова, но тот к тому времени служил уже в Москве. Шума решили не поднимать и дело спустили на тормозах.