Волчья ночь - Владимир Петрович Кузнецов

Откуда взялся тот, кто стрелял в нас?! Ведь я обшарил весь дом. Как мог он спрятаться, и где? Не умеет же он превращаться в невидимку!..

И, главное – зачем он пытался убить нас?! Ведь мы собирались вот-вот уйти. Он бы, выждав ещё немного, спокойно вышел из дома и скрылся.

Конечно, он псих и вдобавок убийца, а такие могут действовать и без всякой логики.

Но Волк – другое дело. Этот мерзавец не просто расчётлив – а феноменально расчётлив. Он лихо действует. Его ловят уже столько лет, а никому не известны даже его приблизительные приметы. Он может быть кем угодно – мужчиной, женщиной, стариком…

Так зачем ты остался в доме, Волк? Или ты наблюдал снаружи, и проскользнул в дом в тот момент, когда я осматривал второй этаж?.. Но зачем тебе вообще потребовалось возвращаться?

А что, если ему нужно было забрать что-то в доме? Какую-то улику против него, имевшуюся у Глеба Эдуардовича, которую он не успел найти?..

Ну что ж, это вполне правдоподобно. Но с другой стороны – неужели ему не хватило на это времени до моего приезда? Нет, тут что-то не так.

А что, если он просто не там искал?! – осенила вдруг меня мысль. Ведь Глеб Эдуардович приехал сюда в автомобиле. «Нива», кажется – о нём упомянула его жена. Возможно, он и прихватил с собой нечто, но просто не успел достать из автомобиля.

Автомобиль сейчас, видимо, в гараже.

Я бросил взгляд на Надежду Павловну. Её спящее лицо казалось почти спокойным. Что ж, будем надеяться, что с ней ничего плохого не случится. Я уже заприметил дверь гаража – совсем рядом. Мой внедорожник в секторе обзора оттуда, и, в случае чего, я успею на выручку. Можно рискнуть.

Я осторожно вышел из машины. Не спуская глаз с двери и окон дома и держа пистолет наготове, приблизился к гаражу.

Попробовал приподнять вверх его дверь – она оказалась не заперта. Поискал в кромешной тьме выключатель – и был удивлён, когда в помещении зажёгся тусклый, но всё же свет – крошечный плафон под низким потолком.

Никакой «Нивы» здесь не было.

Зато точно посреди тесноватого помещения стояла не первой молодости «тойота». Я внимательно осмотрел машину, обойдя её кругом. Вроде ничего необычного, автомобиль как автомобиль. Только вот откуда он здесь взялся?.. Тут моё внимание привлёк какой-то прозрачный полиэтиленовый пакет с бумагами на переднем сиденье, который я не сразу заметил.

Я извлёк из кармана связку отмычек, с которой на всякий случай никогда не расставался, и уже через минуту держал пакет в руках, внимательно рассматривая его содержимое.

Странно. Пачка документов на имя некоего Фролова Семёна Ивановича. Молдавский паспорт, регистрационные документы на право временного пребывания в России. Уроженец Молдавии, но по национальности русский. Судя по всему, обычный гастарбайтер, приехавший на заработки из бывшей «союзной» республики. Возраст – тридцать пять лет. На фото ничем не примечательное лицо. Таких приезжих ребят, в основном, правда, из южных краёв, в России сейчас сотни тысяч, если не миллионы.

…Или мне почудилось, или я уловил в этот момент некий знакомый аромат… И это был навевающий столько неприятных воспоминаний запах крови.

Однако в кабине никаких следов, ни пятнышка. Неужели моё обоняние решило сыграть со мной такую шутку?..

И тут мой взгляд упал на багажник. Ещё пара секунд манипуляций – и я без труда раскрыл его.

Резкий запах крови остро ударил в нос, заставив меня поморщиться.

В багажнике находился труп мужчины. У него было перерезано горло.

Руки и ноги мертвеца оказались крепко связаны. Его застывшие глаза невидяще смотрели вверх.

И тут я узнал его, вспомнив фотографию в только что увиденном паспорте. Это был тот самый Фролов, документы которого я нашёл на переднем сиденье.

Странно только, что несмотря на перерезанное горло и царящий тут запах крови, в багажнике, да и на одежде убитого почти не имелось её следов. Правда, его могли убить и не здесь. Но зачем тогда Волку понадобилось забирать и таскать с собой в багажнике труп, ведь это огромный риск – не проще ли было бы оставить его на месте убийства?.. В общем, очередная, какая уже по счёту, аномалия…

Лишь в одном не было никаких сомнений – Волк имеет самое прямое отношение и к «тойоте» в гараже моего покойного клиента, и к содержимому её багажника.

А это значит, что моя «блистательная» версия насчёт поиска Волком каких-то там улик летит ко всем чертям. Только сейчас я вспомнил, что не видел в доме никаких следов обыска. А ведь Волк перевернул бы там всё вверх дном, чтобы добраться до интересующей его вещи – чего ради ему церемониться.

Тогда что же означает всё это?!

Полугодовая слежка и запугивание Глеба Эдуардовича. Его убийство – причём убийца совсем не торопится скрыться, а в его машине – ещё один труп. И самое последнее: попытка убить меня и жену моего несостоявшегося клиента.

Причём очень странная, если вдуматься, попытка.

Волк стрелял практически в упор, шагов с десяти, не больше. Или он совсем плохой стрелок, или… что-то здесь не то. Я стоял к стрелявшему гораздо ближе, чем Надежда Павловна. И, по всем меркам, ему сначала следовало вывести из строя меня. Ведь я, подготовленый специалист, вдобавок вооружённый, для Волка по всем меркам гораздо опасней, чем эта женщина.

И Волк, я уверен, прекрасно осознавал всё это.

Он мог убить меня и ещё раньше. Ведь я во время осмотра дома так и не заметил его. Он словно превратился в невидимку, растворился в воздухе этого погружённого во тьму, помеченного смертью дома.

А он был там. И, наверняка, следил за мной…

И он почти позволил нам с Надеждой Павловной уйти. А потом, в самый последний момент, начал стрелять, рискуя в ответ получить пулю. Зачем?!

Я вновь уткнулся в прежний тупик.

Думай, офицер, сказал я себе, думай. Иначе чего стоят твои три года в отделе стратегического планирования Генштаба. Пусть тебя и выкинули оттуда за шкирку (ещё скажи спасибо за пенсию, это в тридцать два-то года, пусть даже ты и заслужил её по выслуге лет в спецвойсках на Севере). Но ведь не из-за тупости же выкинули излишней – скорее, наоборот. Не надо было трепать языком перед большим начальством. Им твои доводы – особенно насчёт военной и экономической бесперспективности и даже вредоносности некоторых их «реформирующих» идей для обороноспособности страны – мягко говоря, не