Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2) - Алекс Хай

до самых сапожек, а кокошник подпирал алые буквы названия журнала. Кич какой-то. Но меня интересовала дата.

Журнал был за декабрь 2021 года. Под ним нашелся еще один, за март 2022.

Мило. Ну, раз год тот же самый, значит, это либо бред, либо параллельная реальность.

Я подошел к шкафу. Пыль здесь протирали регулярно, а вот книги выглядели так, словно их никогда не брали в руки. Многие фамилии оказались мне знакомы: Державин, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Некрасов… Собрания сочинений в разноцветных дорогих переплетах. Но владелец явно не интересовался классикой.

Зато одна книжка показалась мне немного потрепанной. Открыв дверцу шкафа, я вытащил ее и усмехнулся.

— «История Российской империи для детей», — шепотом прочитал я название.

А что? Раз уж я — «чистый лист», то можно начать знакомство с миром с этой находки. По крайней мере, авторы этого труда точно все разжуют.

Я забрал книгу и направился в кровать. Лежа читалось хорошо, да и книгу украшали искусные иллюстрации — загляденье. Я пролистал добрые три четверти — до конца XIX века история этого мира, судя по всему, мало расходилась с моим. И я даже с удивлением обнаружил главы о Февральской и Октябрьской революциях 1917 года…

— Ну-ка, с этого места поподробнее, — я принялся вчитываться в простой текст.

Конечно, книжка была детская, поэтому кровавые и жестокие события тех времен преподносились… скажем так, весьма поверхностно. Но я узнал главное.

«Самодержец со всею семьей, включая императрицу Александру Федоровну и цесаревича Алексея, был предан мученической смерти. Это одна из самых страшных страниц истории всей нашей империи, юный читатель. Но даже в самые темные времена находится место героизму, самопожертвованию и отваге.

Так, дорогой друг, поступил сын Великого князя Константина Константиновича Романова — Константин Константинович младший. Герой Мировой войны, известный своими благочестием и верностью.

После Революции Константин Константинович был арестован и выслан из Петрограда в Алапаевск. Его и братьев ждала смерть, но узники вовремя узнали о планах своих тюремщиков. Им удалось сбежать и объединиться с другими верными Государю людьми. Их план был дерзок и рискован — освободить из плена императорскую семью.

Однако спасти удалось лишь одну дочь самодержца — Великую княжну Ольгу Николаевну.

Будучи однажды в церкви возле дома Ипатьева, Ольга Николаевна молилась, когда рядом с ней опустилась на колени девушка в крестьянской одежде и шёпотом предложила обменяться молитвенниками.

Открыв свой новый молитвенник, Ольга прочла записку, приказывающую ей, закончив молитву, немедля отправляться в ризницу. Там её уже дожидалась та крестьянка и велела обменяться платьями. Так Ольга Николаевна, никем не узнанная, вышла наружу, где её ждали верные люди Константина Константиновича.

Они объяснили Великой княжне, что императрица через слуг сумела связаться с ними и приказала похитить Ольгу. Увы, на тот момент цесаревич Алексей был уже слишком слаб, потому надеждой рода Романовых стала старшая дочь.

Крестьянка же по собственной воле решила умереть за царевну и была убита Ипатьевском доме вместе с императорской семьей. А Великую княжну доставили в безопасное место, чтобы позже она объединила вокруг себя войска для возвращения трона…»

— Ну и ну, — выдохнул я, прикрыв книгу. — Это, получается, все же отбили тогда страну и большевиков…

Да только к тому моменту наверняка было сложно собрать силы. Как им это удалось? И почему до этого момента не было упоминаний ни о Темном даре, ни о других особых способностях родов?

«Именно в ту страшную ночь произошло нечто более важное, чем гибель законного государя, юный читатель», — продолжали авторы. — «Великая жертва государя и его семьи, их пролитая священная кровь освободили великую силу. Последняя воля священна, и, говорят, что в последние секунды перед гибелью император пожелал, чтобы кровь его семьи и всех невинно убиенных была отмщена.

А уже следующим утром верные самодержцу люди, его родичи и соратники заметили в себе странности. Слепой прозревал, хромой ходил ровно, слабый становился сильным. Иные могли и словом убивать, а другие обнаруживали в себе способности понимать, о чем говорят звери.

Много смуты внесли эти изменения в души верных императору людей. Но Ольга Николаевна успокоила — так свершилась последняя воля ее отца. Сила была дана самым верным, и дана для того, чтобы защитить дщерь императорскую и восстановить справедливость.

С тех пор минуло уже почти столетие. Но именно та страшная ночь стала началом новой эпохи в истории Российской империи, юный читатель. Сейчас ты можешь видеть несравненных воинов Оболенских, Орловых, Долгоруковых. Наверняка ты встречал лечебные дома, основанные лекарями Нарышкиными. Быть может, ты даже встречал потомков Кочубеев и Багратионов, разъезжающих по лесам и полям и внимательно следящих за тем, чтобы земля родила довольно пшеницы.

Так самопожертвование и верность были вознаграждены, друг мой. И пусть этот пример служит для тебя назиданием…»

— Да уж… Вот, значит, откуда сила появилась.

Видимо, гибель царской семьи что-то нарушила в равновесии этого мира. А может быть сила должна была уравновесить какой-нибудь баланс. Как бы то ни было, раз род Оболенских обладал особыми способностями, то в той заварушке они явно были за императора. И судя по всему, княжеский род и сейчас не бедствовал.

Я хотел прочитать книжку до конца — все было интересно найти упоминание о Темном даре. Но не успел я перевернуть страницу, как двери моей комнаты распахнулись. Толкнули так сильно, что створки ударились о стены.

Я поднял голову на звук.

— Что, только угроза оказаться на том свете заставила тебя взяться за книги?

Молодой человек лет двадцати с небольшим обошел ширму и направился прямиком к моей кровати. Высокий, крепко сложенный, тоже русоволосый и зеленоглазый, он имел портретное сходство с моей новой внешностью, да и в целом лицом походил на Анастасию Павловну. Строгий пиджак едва сходился на его груди — мощен юноша, ох мощен.

Точно Оболенский. Но кто? Брат? Кузен какой-нибудь?

— Прошу прощения? — сдержанно ответил я на ехидство.

Без разрешения парень вырвал из моих рук книгу и, прочитав название, расхохотался. Правда, почти сразу же его лицо снова посерьезнело, а книгу он швырнул в сторону.

— Что ж, с твоим уровнем развития самое то читать детские книжки.

— Обязательно начинать с оскорблений, уважаемый? — криво улыбнулся я. — Это было неуважительно по отношению к столь прекрасному познавательному труду.

Кажется, этим я заставил его рассвирепеть окончательно. Парень ринулся ко мне, схватил за плечи и рывком поднял меня над кроватью. Я едва успел прикрыть срам куском одеяла.

— Уважаемый? — прошипел он. — После всего, что ты наделал? Для тебя я Алексей Андреевич, придурок.

— Допустим, — спокойно ответил я. — И не нужно так нервничать, поговорить можно и сидя. А у меня спина болит.

Глаза парня