Рождественские убийства - Дженнифер Роу

Так проходили годы, как две капли воды похожие один на другой. Для четверых обитателей дома на холме их отличала лишь смена сезонов да рождение или непредвиденная смерть скота, дававшего им пищу и одежду. И все же перемены были. По мере того как Джен старела и становилась слабее, на плечи Ширли ложилось все больше домашних забот. Она стирала, штопала одежду, готовила и убиралась в доме. Поднималась с рассветом, а ложилась спать позже всех. Ширли никогда не уставала и не принимала помощи. Поздно вечером, все еще не снимая передника, она пододвигала стул к краю длинного стола и доедала то, что оставалось от быстро приготовленного ею для остальных обитателей дома. Те слишком хорошо знали характер Ширли и не пыталась заставить ее изменить привычный уклад. Чем слабее становилась ее свекровь, тем большую силу обретала Ширли. Она исполняла роль служанки, но, несмотря на это, полностью управляла жизнью родственников, используя для этого все: свою загруженность работой с видом мученицы, визгливый голос, поджатые губы и холодное неодобрение на лице, когда замечала чей-то проступок.

Мужчины работали на ферме, как всю жизнь работал их отец. Если братья и были недовольны своей жизнью и чувствовали разочарование, они никогда этого не показывали. Они все меньше общались друг с другом и с годами примирились с собственной упряжью, хотя поводья теперь сжимали совсем другие руки.

Джен Уинн, которой исполнилось восемьдесят лет, теперь редко вступала в разговор. Она оставила попытки управлять жизнью сыновей, больше не цеплялась к невестке и все время сидела на веранде, устремив взгляд на расстилающуюся внизу долину. Джен сдала, но вовсе не собиралась умирать. Так что Ширли начало казаться, что этого не произойдет никогда.

Однажды осенью Боб отправился в Сидней на традиционную для этого времени года ярмарку и пробыл там две недели вместо привычной одной. Он вернулся еще более молчаливым, в новых твидовом пиджаке и ботинках. С тех пор он начал часто наведываться в город, чтобы, как он говорил, «сменить обстановку». Ширли никак не могла взять в толк, что все это значит. И однажды вечером, когда Джен отправилась в постель, Брэдли смотрел телевизор, а она гладила белье, вопрос невольно сорвался с ее губ. Она не ждала ответа – ведь в последнее время они с мужем почти не разговаривали. Но Брэдли развернулся и с неподдельным удивлением посмотрел на жену.

– У него там женщина, – произнес он таким тоном, словно это было очевидно.

Услышав это, Ширли испытала такой укол ревности, что невольно охнула и схватилась рукой за сердце. Собственная реакция на слова мужа ошеломила Ширли, а глубина охватившего ее чувства и вовсе напугала.

– У Боба?! – визгливо спросила она и хрипло рассмеялась.

– А что такого? – спокойно ответил Брэдли. – Я думал, ты знаешь. – Он вновь развернулся к телевизору, и Ширли уставилась на его затылок, как если бы прежде никогда его не видела.

– Кто она? – Ширли стоило больших усилий заставить себя говорить спокойно.

– Не знаю. Просто какая-то женщина. – Брэдли подался вперед, чтобы прибавить звук. – Но он увлечен и женится на ней, вот что я тебе скажу.

– С чего бы ему этого захотеть?

Брэдли вновь посмотрел на жену, угрюмо склонившуюся над гладильной доской, и по его лицу пробежала тень. Однако он ничего не сказал, и Ширли, пожав плечами, вновь склонилась над смявшейся под утюгом рубашкой. От разгулявшегося на вершине холма ветра громыхали рамы и скрежетала металлическая крыша. Старая Джен бормотала что-то во сне, беспокойно ворочаясь в кровати, которую делила когда-то со своим большим, громко храпящим супругом. В долине мычали коровы, подзывая к себе непослушных телят. Ширли проворно и умело орудовала утюгом, разглаживая складочки, которые сама же сделала. Все было как обычно. Только вот как прежде не будет уже никогда.

– Как же хорошо, что ты приехала, Берди. Теперь мне намного лучше! – взволнованно воскликнула Мэрион Мур, сидевшая в своем кресле.

Благодарно потягивающая прохладное пиво Верити Бердвуд кивнула в ответ, отметив про себя, как стала похожа на мать ее подруга. Ее милое взволнованное лицо и чопорная укладка напомнили о давно минувших школьных годах, когда миссис Мур в нарядном голубом платье светилась от гордости за Мэрион, которая получала очередной приз за отличную учебу или кубок за победу в теннисном матче.

– Дэйви тоже рад. Он не слишком разговорчив, но я вижу, что ему стало легче, – продолжала быстро говорить Мэрион, нервно теребя юбку. – Я знаю, ты с ним незнакома, Берди. Он не мог… Точнее сказать, мама никогда не привозила его с собой в Сидней. Но я рассказала ему о тебе, о том, какая ты умная и как ловко раскрываешь преступления, и теперь ему не терпится с тобой познакомиться.

Берди почувствовала себя неуютно. Она ответила на звонок школьной приятельницы, повинуясь какому-то необъяснимому порыву. Ей было скучно. К тому же она помнила Мэрион как милую и безобидную девочку. Она не блистала умом и не являлась близкой подругой Берди, но была очень славной. Мэрион редко говорила о своем брате. В то время как другие девочки беспрестанно жаловались на своих братьев и сестер или хвастались их достижениями, она хранила молчание, хотя все знали, что ее брат «умственно отсталый». Фразу эту шептали с благоговейным страхом, но никогда в присутствии Мэрион.

После выпускных экзаменов Мэрион уехала к себе в глубинку, и Берди больше не видела ее, за исключением короткой встречи десять лет назад на юбилее школы. Тогда-то и выяснилось, что из-за болезни матери и смерти отца забота о Дэйви легла на плечи сестры. В отличие от самой Берди, воспоминания Мэрион о школьных днях были все еще свежи. Пару лет назад она наткнулась в газете на имя старой школьной приятельницы. В заметке рассказывалось о существенной помощи Верити Бердвуд полиции в ходе расследования весьма запутанного убийства. Мэрион рассказала об этом мужу и брату, вырезала заметку, чтобы оставить себе на память. Когда же ей потребовалась помощь в похожем деле, она вспомнила о Верити. Брат Мэрион оказался в беде, и она со свойственной ей уверенностью в том, что все вокруг так же добросердечны и безотказны, как она сама, выяснила адрес Берди и попросила ее приехать.

Берди не отказала, хотя до сих пор не понимала почему. К сожалению, состав преступления был очевиден. И Берди убедилась в этом, изучив газетные вырезки и добытую приятельницей информацию. Дэйви – крепкий молодой человек с беззаботной улыбкой, страстью к комиксам о привидениях и боевикам – выполнял подвернувшуюся ему работу в одном из домов за городом. Вскоре после ленча проживающая в доме особа по имени Ширли Уинн отругала Дэйви. Речь шла о сломанной ограде и коровах, потоптавших грядки с овощами. Свидетелями ссоры стали супруг вышеозначенной особы, его брат, мать и жена брата.

После этого оба брата уехали. Один в город, а второй на пастбище. Жена одного из братьев Джулия Уинн – городская дамочка, судя по всему, не выполнявшая в доме никакой работы, отправилась на один из ближайших лугов и села под деревом, чтобы почитать. Ее старуха-свекровь, как обычно, улеглась в кровать немного вздремнуть после обеда. Уходя из дома, оба брата видели Дэйви Мура возле сломанной ограды. Судя по всему, он пытался ее починить, как ему и было велено. Но работал он медленно, поминутно отвлекаясь, поглядывая в сторону дома, во дворе которого Ширли Уинн развешивала белье. Под вечер муж Ширли обнаружил ее тело, спрятанное под широкими листьями растущей в огороде тыквы. Мощный удар по затылку сломал ей шею. По словам доктора, смерть наступила мгновенно. Скорее всего, несчастная даже не успела понять, что произошло. Вокруг бродили коровы, топча стебли тыквы и растущие рядом молодые кабачки. В ограде по-прежнему зияла дыра. А Дэйви Мур исчез.