Лекарство для империи. История Российского государства. Царь-освободитель и царь-миротворец - Борис Акунин

Дмитрий Николаевич Блудов. А. Мюнстер

Извивы его жизненного пути действительно удивительны. В либеральные времена Александра I Блудов, член вольнолюбивого кружка «Арзамас», вполне мог бы оказаться среди заговорщиков. Но вместо этого молодой юрист был назначен делопроизводителем суда над декабристами и выполнил эту неблаговидную работу очень старательно, чем заслужил доверие императора. При Николае он был министром внутренних дел, а затем начальником Второго (правоведческого) отделения императорской канцелярии.

Аппаратный опыт и юридические знания Блудова оказались востребованы при подготовке реформ нового царствования, и семидесятилетний граф Дмитрий Николаевич взялся за эту работу со всей присущей ему добросовестностью. Н. Эйдельман полагает, что тем самым Блудов желал «искупить отступление от нравственности», лежавшее на нем пятном со времен суда над декабристами, но не похоже, что граф рефлексировал по поводу своих былых поступков. Он просто выполнял высочайшую волю, и выполнял ее хорошо.

Блудову принадлежит заслуга юридической проработки крестьянского освобождения и подготовки судебной реформы. В 1861 году этот распорядительный администратор возглавил Государственный совет и Комитет министров.

«Осколком» прежнего режима был и Яков Иванович Ростовцев (1804–1860), которого «хамелеоном» никак не назовешь. Это был человек негибкий и нестандартный. Мы видели его в предыдущем томе совсем молодым офицером, подпоручиком лейб-гвардии Егерского полка, который в 1825 году сообщил Николаю о планах заговорщиков за два дня до восстания, но при этом не назвал ни одного имени, потому что это было бы бесчестно. Молодой царь, любивший играть в рыцарственность, отнесся к такой щепетильности с уважением (тем более, что все бунтовщики были очень быстро выявлены и арестованы).

Яков Иванович Ростовцев. А. Мюнстер

Ростовцев сделал неплохую, но не слишком большую карьеру, достигнув к концу николаевского царствования генерал-лейтенантского чина. Однако с 1855 года начинается его взлет. Дело в том, что Яков Иванович был близок к Александру – помимо прочих обязанностей цесаревич еще и шефствовал над военно-учебными заведениями, и Ростовцев состоял при нем начальником штаба. Будущий император знал генерала как хорошего организатора. Надежных помощников на первых порах у нового государя было немного, и Ростовцева приставили к делу совершенно ему не знакомому и неблизкому, но на тот момент самому важному: заседать в комитете по освобождению крестьян. Приказ есть приказ, и Ростовцев стал исполнять его как привык – с полной отдачей. Он проникся высокоответственной задачей – отправился за границу изучать опыт других стран (в некоторых из них крепостное право было отменено относительно недавно). Проект освобождения обрел в лице этого служаки истового сторонника. Яков Иванович писал государю: «Смотря с точки гражданского права, вся зачатая реформа от начала до конца несправедлива, ибо она есть нарушение прав частной собственности; но как необходимость государственная и на основании государственного права эта реформа законна, священна и необходима». Он возглавил Редакционные комиссии по составлению закона «с молитвою, с благоговением, со страхом и с чувством долга».

На этой работе, выдерживая яростные нападки крепостнической партии, Ростовцев надорвался и слег. Перед смертью, прощаясь с царем, он прошептал: «Государь, не бойтесь…»

Так вышло, что человек, предавший декабристов, которые мечтали освободить крестьян, три десятилетия спустя осуществил эту мечту. Поистине история – удивительный сценарист.

Но в основном александровская плеяда состояла из людей новых и относительно молодых.

Петр Александрович Валуев (1815–1890), занимавший не слишком видную должность курляндского губернатора, обратил на себя внимание великого князя Константина Николаевича своей запиской «Дума русского во второй половине 1855 года», где обличал российскую действительность и призывал к обновлению. «Сверху блеск, снизу гниль; в творениях нашего официального многословия нет места для истины; самый закон заклеймен неискренностью», – говорилось в этом прочувствованном документе.

При дефиците администраторов «передового образа мыслей» Валуев был призван из провинции в центральный аппарат и назначен директором департамента в министерстве государственных имуществ. С этого началась большая карьера, приведшая Петра Александровича на пост министра внутренних дел, а впоследствии сделавшая его председателем Комитета министров.

Этот человек, безусловно одаренный, был к тому же наделен феноменальной чиновничьей маневренностью. В зависимости от ситуации он лавировал то вправо, то влево, очень долгое время, больше двадцати лет, оставаясь наверху.

Карикатура на П. Валуева в сатирическом журнале «Искра», 1862 г.

Он умел понравиться и либералам, и консерваторам. Состоя под началом ультраконсервативного министра государственных имуществ М.Н. Муравьева, Валуев всячески отстаивал интересы помещиков, но впоследствии, возглавив министерство внутренних дел, многое сделал для проведения земской и цензурной реформ. На пике либерального движения Валуев даже представил государю записку, в которой предлагал учредить нечто вроде половинчатого парламента – с совещательными полномочиями, но с выборными представителями. По тем временам это была смелая инициатива. Историк С. Пушкарев называет этого сановника «поклонником либеральной фразы и весьма нелиберальной административной практики». Последнее качество немедленно проявилось, когда после покушения Каракозова начались правительственные строгости. Петр Александрович опять оказался в первых рядах ограничителей свобод.

Одним словом, для власти это был человек чрезвычайно удобный и полезный.

Выдвиженцем Елены Павловны был Николай Алексеевич Милютин (1818–1872), личность совсем иного рода. Экономист и статистик, высокопоставленный чиновник министерства внутренних дел, в 1856 году он подал государю через великую княгиню докладную записку «Предварительные мысли об устройстве отношений между помещиками и крестьянами». Эти «мысли» царем были отклонены как слишком радикальные, но Милютин вошел в Редакционные комиссии по крестьянскому вопросу и очень много сделал для освобождения.

После подавления польского восстания, когда царское правительство пыталось кнутом и пряником навести порядок в мятежной провинции, Милютин, статс-секретарь по делам Польши, отвечал за «пряник». Военные усмиряли, он умирял: облегчал положение польских крестьян, чтобы оторвать их от враждебно настроенной шляхты.