Голод - Любовь Попова

И только он хочет коснуться желанного рта, он закрывается ладошкой, а вторая упирается ему в грудную клетку.

— В чем дело? — с рыком спрашивает он и пытается убрать мешавшую, продолжить игру, ладонь. Но эта малявка взбрыкнула и отпрянула. Да так быстро, что он не успел схватить кофту.

— Помниться поцелуи в договор не входили.

— Что мешает нам немного изменить договор, — резко встает Макар и наступает. Нависает. Давит ростом и своей мужской силой.

Он был удовлетворен, но это только разожгло аппетит. Может быть, и не ждать завтра. Он же джентльмен. А даме требуется ответить взаимностью, довести до такого же состояния, чтобы она кричала не на него, а от его рук и губ.

— Не приближайтесь! Вы дали слово!

— Дай мне право взять его назад, малыш и ты получишь много удовольствия, — усмехается он и сделав еще шаг, все-таки хватает со спины эту сладкую конфетку. Хотел вгрызться в эту прозрачную кожу, посмотреть такая ли она нежная под одеждой.

Руками он уже забрался под нее и даже снова нащупал грудь, чувствуя отчаянное сопротивление.

— Не даю. Я не даю такого права!

— Ты еще скажи, что тебе не понравилось у меня сосать.

— Конечно, нет! — возмущенно вскрикнула она, когда его пальцы обнаружили стоящие сосочки.

— Врешь, малыш, — рыкнул он и протиснулся через тесный ремень брюк и тут же замер, прикрыв глаза от наслаждения. Мягкие, влажные завитки волос были просто восхитительны. Макару дико понравилось, что там не выбрито, как у большинства шлюх. Еще одно доказательство, что она невинная. Невинная, для него.

Он щипнул пару волосков и стал пробираться через эти кущи к самому сладкому, что таится у женщины и тут же завопил, ощутив острую боль в пальцах ноги.

— Совсем дура! — заорал он, согнувшись пополам, когда Василиса вбила тяжелый каблук бердц в его мягкие мокасины.

Это конечно позволило ей отпрыгнуть от Макара и направился к выходу.

— Сука, ты же течешь…

— Ну и что?! У нас есть договор. Вы обязаны соблюдать его от и до. Минет на свободу. Так что я ухожу.

— Да, стой, ночь на дворе. Данила! — выпрямляется он во весь рост и все равно морщится от боли. Вот же сука. Еще и лыбится, довольная. — Отвези эту безумную троицу, куда скажут.

Малышка нагнулась, подняла свою резинку и сделала себе высокий пучок, привлекая внимание к своей высокой груди. То ли по не знанию, как действует на мужчин, то ли наоборот, решая показать чего Макар только что лишился.

Во рту скапливается слюна, которой он бы мог щедро смочить острые соски и он сглатывает ее. Интересно, какого они цвета. Такие, же бледные как кожа, или может быть темнее — розовые. От желания это узнать буквально сводит скулы, и он неосознанно делает шаг вперед.

Василиса тут же встрепенулась и убежала в проем двери, не забыв величаво вскинуть подбородок.

Редкая женщина после унижения может вести себя так гордо. Редкая женщина может настолько завести Черкашина, который пользовался ими только для удовлетворения одного инстинкта.

Он возникал довольно часто, мешая порой работать. Но Макар быстро утолял голод, порой пугая шлюх своей грубостью и просто продолжал жить дальше.

Но сегодня особый случай. Этот глубокий минет только раззадорил аппетит. Желание вкусить основное блюдо было почти невыносимым.

— Подождем до завтра, — решил он вслух и тут услышал трель телефона.

И все бы ничего, только это был особый телефон.

Он напрягат все мышцы, настолько сильно ему хочется остаться на месте, и идет к трубке, что спрятана с потайном кармане его пиджака.

— Да, мистер Коури, — говорит он на чистом английском.

Закончив разговор, который принес только новую головную боль, он распорядился дать парням, так и не разделившим должницу по братски, шлюх, а сам ушел в свою квартиру.

 Большая, современная, выдержанная в серых и коричневых тонах, она находится как раз над его клубом. Куртизанку в городе знает каждый богатый извращенец. И именно низменные желания людей позволяли шантажировать их снова и снова. Потому что репутация ценнее всего, а деньги еще дороже. И не многие готовы прощаться ни с первым, ни со вторым.

Но принимая душ после тяжелого дня и намыливая прокаченное в спорт зале тело, Макар думал не о извращенцах.

 Одна маленькая эльфийка заняла все его мысли, сделала вечер ярче, а член твердым, как никогда.

Одна мысль о ее теле, которое скоро окажется в его жестких руках, заставила его застонать и приложившись к кафельной стене лбом снова и снова надрачивать свой ствол, полировать его перед завтрашней встречей.

— Она не сможет устоять. Мне еще никто не отказывал.

Долго верчусь на кровати, понимая, что уже утро и надо бы на пары пилить, но сил никаких.

Тело ватное, в голове будто поселился дятел.

И мне очень хочется свернуть ему шею. Что вообще за состояние, откуда у меня, у фитнес тренера, и студентки меда симптомы ночного переедания или может быть…. Похмелья. Да, это ближе.

Осталось понять, откуда оно может возникнуть. Пить мне категорически нельзя. Узнала я это на выпускном, после которого проснулась в чистом поле среди конопли. Спасибо, что одетая и не изнасилованная.

Потом было очень забавно наблюдать на видео, как вместо вальса, я притащила откуда то степ платформу и исполнила программу интервала. И хоть бы одна скотина меня остановила. Нет, даже учителя забавлялись.

Стану врачом и никому из них помощи ни окажу, когда придут лечиться.

Очередное везение произошло пол года назад, когда я пошла вытаскивать Нику, это богатую птичку из клуба. Она вырвалась от влиятельных родителей, можно сказать их церковной клетки, и вошла в раж. Ей очень понравилась свобода, и она стала ею злоупотреблять.

В тот раз, прежде чем выйти из клуба, Ника заставила меня выпить мартини. Выпила. Проснулась с ней в постели. Спасибо, что и там вроде ничего не было особенного.

И вот сегодня. Судя по ощущениям, меня никто не насиловал, никто даже не лапал. Вот только горло болит, и привкус какой-то приторно сладкий. Может молока на ночь выпила.

Так, так. Надо вставать, тем более судя о громкому шушуканию друзей рядом, я все-таки что-то натворила.

— Вы можете разговаривать не так громко, — простонала я и, повернув голову все-таки открыла глаз. Один. Этого хватило, чтобы увидеть Нику, без макияжа в маечке и шортах. Ничему ее жизнь не учит.

Второй глаз помог различить Пашу, лицо которого тоже было виноватым. Это уже плохо.