Как крошится печенье - Джеймс Хедли Чейз

– Я думаю, он жил здесь, – сказал Бейглер. – Кинь взгляд на комнату напротив.

Пока Лепски осматривал другую комнату, Бейглер открыл дверь стенного шкафа. Там была одежда Уильямса.

Вернулся Лепски.

– Впечатляет! Кто эта женщина?

– Назвалась Мюриэль Марш Девон. Она покончила с собой, приняв смертельную дозу героина в ресторане «Ла-Коквилль» сегодня ночью, и оставила посмертную записку, из которой явствует, что это именно она пристрелила красавчика.

Лепски наклонился, осматривая грудь мертвеца. Затем, поморщившись, отступил назад.

– Да уж, она могла быть уверенной на его счет. Сердце бедняги разнесено на кусочки.

Бейглер опустился на колени и пошарил под кроватью. Оттуда он осторожно извлек автоматический револьвер 38-го калибра, который тут же завернул в платок.

– Открытия продолжаются, – проворчал он. – Я не удивлюсь, если мне не придется поспать и днем.

Они услышали, как остановился автомобиль, и Лепски пошел открывать дверь. Вскоре он вернулся в сопровождении доктора Ловиса.

– Принимайте, док, – Бейглер сделал красноречивый жест, указывая на мертвое тело.

– Вот это подарок! – фыркнул доктор. – Теперь мне придется делать уже два медицинских заключения!

– Никогда не знаешь, док, где найдешь, где потеряешь, – Бейглер повернулся к Лепски: – Выйдем на свежий воздух.

Пройдя по коридору, они открыли входную дверь и спустились в сад. Оба закурили.

– Неужели никто не слышал выстрелов? – Лепски кивнул на бунгало, стоявшее напротив.

– Может быть, жильцы в отъезде, – сделал предположение Бейглер. – Кроме того, здесь свои нравы. Сеакомб – тот еще район... Глаза в его не видели!

– Я все думаю: почему она пристукнула Джонни? Что общего могло быть у него с двухдолларовой шлюхой?

– А вот этого не надо! Я немного знал ее. Девон прекрасно одевалась и следила за своей внешностью. Несколько странновато для дешевой проститутки, не так ли?

– Не знаю, – Лепски зевнул. – Единственное, о чем я жалею, так это о том, что шеф вытащил меня из теплой постели.

– А вот и он! – сказал Бейглер, глядя на две приближающиеся машины: фары осветили темные окна бунгало.

Получасом позже к капитану полиции Террелу, который сидел в машине, выкуривая одну сигарету за другой и с нетерпением ожидая информации от своих людей, вышел толстячок Ловис.

– Я думаю, его застрелили около десяти часов вечера, – сказал док. – Пять пуль в сердце. Точность просто удивительная. Ни одна из пуль не прошла мимо цели. Убийца стрелял с расстояния примерно с фут. Детальное заключение будет готово к одиннадцати часам. О'кей?

Террел кивнул.

– Хорошо, док. Идите и поспите немного.

Когда Ловис уехал, из дома вышел Берт Гамильтон. Он воспользовался телефоном, чтобы продиктовать в редакцию сообщение об убийстве.

– У вас есть какие-нибудь соображения о причинах, по которым она застрелила его? – спросил он Террела.

– Как раз это я еще должен узнать, – ответил Террел, выходя из машины. – На все нужно время, Берт.

Обойдя репортера, Террел направился к дому.

Бейглер и Хесс оживленно беседовали в холле.

– Здесь все ясно, сэр, – сказал Хесс. – Прекрасная работа.

– Похоже, – кивнул Террел. – Но не все так просто. Вы двое отправляйтесь на Ист-стрит и осмотрите дом этой Девон. Сверьте ее почерк с почерком в посмертной записке. Я думаю, что писала именно она, но лишний раз проверить не помешает. Надо поговорить с карликом еще. Мне кажется, он что-то знает. Может быть, он скажет нам, почему она застрелила Уильямса. Я хочу услышать от вас доклад к десяти утра, парни.

Хесс поморщился.

– Будет сделано, шеф.

Террел прошел в спальню, где лежало тело Уильямса. Лепски простукивал стены, пытаясь найти тайник, но пока безуспешно.

– Том, – обратился к нему капитан, – я хочу, чтобы ты разузнал, не слышал ли кто-нибудь выстрелов. Обойди все близлежащие дома. Мне нужно узнать как можно больше об Уильямсе.

– Вы хотите, чтобы я начал немедленно, шеф? – удивился Лепски. – Но ведь сейчас шесть утра! Неужели мне придется вытаскивать жильцов из постели?

Террел недовольно заворчал.

– Ладно, начнешь через полтора часа. В этом районе люди встают рано. – Жестом руки отпустив Лепски, он повернулся к дактилоскопистам: – Нашли что-нибудь?

– Масса отпечатков, – сказал один из них. – Эта комната не убиралась месяцами. Большинство отпечатков пальцев принадлежат хозяину, но есть и другие. Мы зафиксируем все.

Террел кивнул. Подойдя к входной двери, он подозвал санитаров и разрешил им забрать тело. После этого сел в машину и поехал в полицейское управление.

Через несколько минут после того, как капитан Террел и его люди покинули ресторан «Ла-Коквилль», отправившись на Сеавью-бульвар, Тикки Эдрис снял униформу и облачился в легкий коричневый пиджак. Затем он приоткрыл дверь и заглянул в бар.

Льюис и Якоби разговаривали, стоя возле лестницы.

– Можно идти домой, мистер Льюис? – спросил Эдрис. – Все в порядке?

Льюис отпустил официанта, не прерывая беседы с Якоби. Эдрис быстрым шагом прошел к служебному выходу, открыл дверь, спустился по ступенькам и направился к стоянке, где обычно находились личные авто обслуживающего персонала. В этот ранний утренний час там стояли всего лишь две машины: «купер-мини» и «бьюик-роадмастер».

Широкоплечий мужчина сидел за рулем «бьюика», покуривая сигарету. На нем была большая темная шляпа, сшитый на заказ у хорошего портного костюм, белая рубашка и дорогой строгий галстук. Загорелое мужественное лицо обрамляли соломенные волосы. Такой тип мужчин всегда очень нравится женщинам.

Без ошибки его можно было принять за преуспевающего адвоката, банковского служащего высокого ранга или даже сенатора. Но он не был ни адвокатом, ни банковским служащим и уж тем более ни сенатором. Фил Алджир использовал свою привлекательную внешность, обширные познания в психологии, весь свой шарм для того, чтобы облапошивать простаков. Это был мошенник высокого класса, но когда ему стало слишком горячо в Нью-Йорке, он сбежал во Флориду. Он уже провел четырнадцать лет в тюрьме, и повторный арест грозил ему еще четырнадцатью годами. Фил без особых помех обосновался в Парадиз-Сити. И все же он понимал, что полицейские рано или поздно отыщут его и здесь!

За привлекательной внешностью, безупречными манерами скрывалась безжалостная натура. До этой ночи Фил предпочитал зарабатывать деньги, не прибегая к насилию. Но сегодня роковая черта была преодолена. Если это дело, которое они спланировали вдвоем с карликом, будет раскрыто, он получит уже не четырнадцать лет. Его ждет электрический стул, а, может, газовая камера. Но Фил Алджир был уверен в себе и Эдрисе. Эта операция должна пройти без сучка и задоринки... Другого не дано!