Муза ночных кошмаров - Лэйни Тейлор

Свободны. Слово запело. Воспарило. Сарай представила, как оно обретает форму, словно один из ее мотыльков, и, мерцая, кружится в воздухе.

– Свободны? – повторила Минья. Когда она его произносила, слово не мерцало. Не парило.

– Да, – подтвердила Сарай, поскольку перед ними был ответ на все вопросы. Лазло – ответ этот. После смерти и пленения девушка медленно анализировала произошедшее, но теперь она приняла главное – надежду. Всю свою жизнь их пятерка существовала взаперти в небе, без возможности уйти, сбежать или хотя бы закрыть двери. Они жили с уверенностью, что рано или поздно люди придут и хлынет кровь. До прошлой недели никто и не сомневался, что это будет их кровь. Но армия Миньи все изменила. Теперь, вместо того чтобы умереть, они будут убивать. И какой тогда станет их жизнь? Они все равно останутся взаперти с трупами в качестве компании, а также ненавистью и страхом, которые уже не будут родительским наследием, они станут их личным новым и ярким достоянием.

Но этого можно избежать.

– Лазло контролирует мезартиум, – сказала Сарай. – Это то, в чем мы всегда нуждались. Он может переместить цитадель. – Она посмотрела на юношу, надеясь на свою правоту, и при взгляде на него в ней засияли новые солнечные лучи. – Теперь мы сможем отправиться куда угодно.

Минья сухо посмотрела на нее, прежде чем перевести взгляд на Лазло.

Он не мог прочесть мысли девочки. В ее глазах не было вопроса. Они были черными и пустыми, как панцири жуков, но Лазло ухватился за ту же ниточку надежды, что и Сарай.

– Это правда. Я чувствую магнитные поля. Если подниму якоря, думаю… – он осадил себя. На сомнения нет времени. – Я знаю, что мы сможем улететь.

Это было знаменательно. Небо манило во всех направлениях. Сарай ощущала это. Руби, Спэрроу и Ферал тоже чувствовали и подошли ближе, продолжая цепляться друг за друга. После долгих беспомощных лет в цитадели, после тайны своего существования и страха, они могли просто уйти.

– Ну, да здравствует Всеобщий Спаситель, – процедила Минья, ее голос был таким же сухим, как и взгляд. – Но не спешите намечать курс. Я еще не закончила с Плачем.

Не закончила с Плачем. У Сарай пересохло во рту. С таким невыразительным тоном и оборотом речи она могла говорить о чем угодно, но нет. Минья говорила об отмщении.

Она говорила о расправе.

Они так часто ссорились в последние дни, что все безобразные слова девочки восстали в голове Сарай.

Меня тошнит от тебя. Ты такая слабая!

Ты слишком жалкая. Ты скорее позволишь нам умереть.

С оскорблениями она еще могла справиться, и даже с обвинениями в предательстве. Они ранили, но именно жажда кровопролития внушала ей безнадежность.

С меня хватит резни, когда я отплачу им сполна.

Убежденность Миньи была абсолютной. Люди истребили ее семью. Она стояла в коридоре и слышала, как крики затихают, младенец за младенцем, пока не воцарилась полная тишина. Минья спасла всех, кого могла, но этого было недостаточно: всего лишь четверо из тридцати. Все ее естество, все ее поступки породила Резня. Сарай могла поспорить, что за все время еще не существовало более искренней ярости, чем у Миньи. Глядя на нее, она жаждала того, чего никогда не желала прежде: дара своей матери. Изагол, богиня отчаяния, манипулировала эмоциями. Если бы Сарай была на это способна, то свела бы на нет ненависть Миньи. Но она не могла. Что еще она может, кроме как вызывать кошмары?

– Минья, прошу тебя, – обратилась Сарай. – Мы пережили столько боли. Это наш шанс на новую жизнь. Мы не наши родители. Нам не обязательно становиться чудовищами. – Ее мольба раздалась хриплым шепотом: – Не делай из нас чудовищ.

Минья склонила голову набок.

– Из нас, чудовищ? А ты еще защищаешь отца, который пытался убить тебя в колыбели. Великий Богоубийца, детский палач! Если это значит быть героем, Сарай, – она показала свои маленькие молочные зубки и прорычала, – то лучше я буду чудовищем.

Сарай покачала головой:

– Я не защищаю его. Дело вообще не в нем! Дело в нас, и в том, кем мы хотим стать.

– У тебя нет выбора, – рявкнула Минья. – Ты мертва. А я выбираю чудовище!

Тут уж надежда подвела Сарай. Она изначально-то не была сильной. Девушка слишком хорошо знала Минью. Теперь, когда она стала призраком, Минья заставит ее сделать то, от чего она долгое время отказывалась: убить отца, Богоубийцу, Эрил-Фейна. И что тогда? К чему их приведет отмщение Миньи? Как именно она отплатит за Резню? Сколько людей должно погибнуть, чтобы удовлетворить ее?

Сарай повернулась к Лазло.

– Послушай меня, – быстро выпалила она, волнуясь, что Минья заставит ее замолчать. – Не слушай ее. Ты даже не представляешь, какой она может быть. – В конце концов, все зависело от него. Минья, может, и выбрала сторону чудовища, но без способностей Лазло она не представляет особой угрозы – запертая в цитадели, без возможности добраться до врагов. – Ты можешь остановить ее, – прошептала девушка.

Лазло слышал ее, но слова были подобны символам, ожидающим, когда их расшифруют. Слишком много информации поступало в его разум. Сарай умерла. Он держал ее изувеченное тело. По всем правилам мира это должно было стать ее концом. Но она здесь, прямо перед ним. Она была там и тут, и хоть Лазло знал, что обнимает призрака, он не мог до конца в это поверить. Сарай казалась такой настоящей. Он провел ладонью по ее спине. Ткань скользила прямо как шелк по коже, а ее плоть легонько проседала под его пальцами – мягкая, гибкая и теплая.

– Сарай, теперь ты со мной. Я не позволю отпустить твою душу. Обещаю.

– Не давай таких клятв! Ты не должен помогать ей, Лазло. Ни ради меня, ни кого-либо другого. Лучше пообещай это.

Он часто заморгал. Ее слова пробились к нему в голову, но он не мог их принять. Сарай – богиня, с которой он познакомился во снах и вместе упал в пучину звезд. Он купил ей луну, целовал ее голубую шею и обнимал, пока она плакала. Она спасла ему жизнь. Она спасла ему жизнь, а он не смог спасти ее. Подвести ее снова – немыслимо.

– О чем ты говоришь? – просипел Лазло.

Сарай слышала его страдания. Его голос был необычайным, грубым и переполненным эмоциями. Он действовал на нее как нечто материальное, как нежное прикосновение мозолистой ладони, и Сарай захотелось податься вперед и позволить ласкать себя вечно. Вместо этого она выдавила горькие слова. В ней все еще пульсировал ужас от небытия, но говорила она абсолютно серьезно:

– Я скорее исчезну, чем погублю тебя и уничтожу Плач.

Гибель. Уничтожение. Эти слова были такими неправильными. Лазло помотал головой, но не смог от них избавиться. Он спас Плач. Он ни за что не навредит городу! Но и потерять Сарай он не мог. Что это за выбор такой?

– Ты не можешь просить меня не спасать тебя.

Минья воспользовалась этим моментом, чтобы вмешаться: