Моя малышка - Мэри Кубика

– Какая приятная встреча! Доброе утро, дамы, – мурлычет Грэм с самой кокетливой улыбкой, которую мне доводилось видеть. Довольно длинные светлые волосы Грэма прилипли к мокрому лбу. Не сомневаюсь, что, вернувшись домой, он приведет прическу в порядок с помощью изрядного количества геля, и волосы будут, как обычно, стоять торчком. Грэм весь мокрый. От дождя или от пота, трудно сказать.

Сосед явно возвращается с ежедневной утренней пробежки по берегу озера. Грэм с головы до ног одет в спортивные вещи от «Найк», а дорогущие часы на запястье призваны подсчитывать количество миль и время, за которое они преодолены. Спортивный костюм даже слишком тщательно подобран – ярко-зеленая полоса есть и на куртке, и на кроссовках. Грэм – классический метросексуал, хотя Крис считает, что не только.

– Доброе утро, Грэм, – здороваюсь я. – Как пробежка?

Прислонившись к выкрашенной в песочный оттенок стене с белыми панелями внизу, Грэм берет специальную бутылку с водой для спортсменов и выжимает большой глоток.

– Замечательно! – отвечает он.

На лице такой восторг, что Зои краснеет от неловкости. Дочка устремляет взгляд на мыски туфель и принимается возить ногами по полу, точно пиная невидимый камушек.

Грэму тридцать с чем-то. Квартира досталась ему в наследство от давно умершей матери. Вдобавок к полученным по завещанию деньгам Грэм заработал целое состояние, подав в суд на больницу. Получил в качестве компенсации сотни тысяч долларов, не меньше. Однако все эти деньги растратил на навороченные часы, дорогие вина и роскошную мебель.

Квартиру Грэм собирался продать, но потом передумал и поселился здесь сам. Заменил разномастные предметы интерьера, принадлежавшие матери, на ультрастильную мебель в минималистском стиле, будто сошедшую со страниц каталога. Четкие линии, острые углы, нейтральные оттенки. Единственное, что не вписывается в минимализм, – разбросанные по полу страницы рукописей, распечатанные на принтере.

– Гей, – уверял Крис после того, как мы впервые побывали в гостях у соседа. – Точно говорю – гей.

К такому выводу мужа подтолкнул не только интерьер, но и заполненные одеждой шкафы, которые Грэм нарочно оставил открытыми, чтобы похвастаться. У меня столько нарядов сроду не было.

– Попомни мои слова. Вот увидишь, – уверенно заявлял Крис.

Однако к Грэму регулярно заглядывали женщины, причем настолько сногсшибательные, что даже у меня при взгляде на них дух захватывало. Яркие блондинки с голубыми глазами, цветом которых они явно были обязаны контактным линзам, и фигурами как у куклы Барби.

Грэм стал нашим соседом, когда Зои была еще совсем маленькой. Дочка его просто обожала. Едва завидев, летела к нему, словно фруктовая мушка к старым коричневым бананам. Будучи писателем, Грэм большую часть дня проводил дома, уставившись на экран компьютера и упиваясь кофе и сомнениями в собственном таланте. Грэм много раз нас выручал, когда Зои болела и ни я, ни Крис не могли отпроситься с работы. Грэм с готовностью пускал Зои на свой стеганый диван, где они вместе смотрели мультфильмы. Если что-то понадобится – хоть масло, хоть салфетки, – можно смело обращаться к Грэму. И дверь он всегда готов придержать. А еще он пишет чудесные сочинения и не раз выручал Зои с уроками, когда ни я, ни Крис помочь не могли. Вдобавок Грэм умеет готовить великолепный соус к индейке – задача, с которой мне самой справиться не под силу. Причем выяснилось это в самом разгаре подготовки к ужину в честь Дня благодарения, на который были приглашены родственники Криса.

Короче говоря, Грэм – настоящий друг.

– Не желаете как-нибудь составить компанию? – предлагает сосед, имея в виду пробежку.

Бросаю взгляд на многочисленные бутылки с водой, свисающие со специального пояса Грэма, и решаю, что мы, пожалуй, воздержимся.

– Лучше не надо, – говорю я.

Сосед дружески ерошит Зои волосы, и дочка снова заливается румянцем, но теперь розовым от удовольствия, а не багровым от смущения.

– А ты как относишься к бегу? – спрашивает Грэм у Зои.

Та пожимает плечами. Удобно быть двенадцатилетней. В ответ на любой сложный вопрос достаточно пожать плечами и застенчиво улыбнуться, чтобы тебя оставили в покое.

– Надумаешь присоединиться – буду рад.

И снова эта кокетливая, многозначительная улыбка. Белоснежные зубы образуют идеально ровный строй, на щеках легкая небритость. Грэм пытается посмотреть Зои в глаза, но дочка избегает его взгляда, точно чумы. Не потому, что сосед ей не нравится. Даже наоборот – очень нравится.

Прощаемся и выходим на улицу, под дождь.

Провожаю Зои до школы, потом отправляюсь на работу. Зои учится в католической школе в нашем районе. Рядом расположена огромная католическая церковь в греческом стиле – серый кирпич, тяжелые деревянные двери и высокий, возносящийся к небу купол. Украшена церковь очень богато – золотые росписи на стенах, витражи в окнах, мраморный алтарь. Школа расположена прямо за церковью и в таком соседстве кажется совсем незаметной. Впрочем, здание ничем не примечательное – обычная школа из красного кирпича с обычной детской площадкой, на которой сейчас толпятся ученики в одинаковых клетчатых формах и разноцветных дождевиках. Висящие на спинах портфели больше самих школьников. На ходу буркнув что-то неразборчивое, Зои торопливо убегает. Стоя возле бордюра, смотрю, как она присоединяется к другим семиклассникам, а потом они вместе спешат укрыться от дождя под крышей. Малыши все как один цепляются за ноги родителей и объявляют, что в школу идти не хотят.

Как только Зои скрывается в дверях, направляюсь к станции Фуллертон. За время пути дождь, и до того сильный, успевает превратиться в настоящий ливень. Перехожу на неизящный бег и несусь по улице, наступая в лужи и обрызгивая ноги грязной водой.

Вспоминаю про девушку и ее ребенка и думаю: вдруг они сейчас точно так же мокнут под дождем? Добежав до станции, прикладываю карточку к турникету и торопливо поднимаюсь на платформу по скользким ступенькам. Гадаю, увижу ли сегодня юную мать и младенца, но их нет. Конечно же рада, что сегодня им не пришлось стоять на перроне в такую непогоду. Но все-таки думаю, где они и, главное, все ли с ними в порядке? Есть ли у них надежная крыша над головой? В общем, испытываю смешанные чувства. Нетерпеливо жду поезда и, когда он наконец приходит, торопливо сажусь. Оказавшись в вагоне, не свожу глаз с окна, высматривая в толпе пассажиров зеленое пальто, ботинки на шнуровке, потрепанный кожаный чемодан и промокшее розовое одеяльце, из-под которого выглядывает голая головка с легким пушком. Представляю беззубую улыбку ребенка.

Сегодня в нашу благотворительную организацию, занимающуюся распространением грамотности, приводят на экскурсию третьеклассников. Вместе с волонтерами читаем им стихи, а потом предлагаем написать и проиллюстрировать свои собственные. Показать плоды творчества всем решаются только самые смелые. Школьники, которых к нам приводят, в основном принадлежат к низшему классу. Большинство афро- или латиноамериканцы. Эти дети из бедных семей. Есть среди них и такие, которые дома говорят не на английском, а на каком-нибудь другом языке – испанском, польском или китайском.