Последняя битва - Айя Сафина

– Стоять! – тут же замахал руками Легавый. – Ты хочешь сказать, что мы будем спать на втором этаже?! С окнами?

– Плексиглас немного размоет вид, но да. У вас будут окна с видом на синее небо, зеленые леса и заснеженные горы. Категория люкс и все такое.

Ребята тут же оживились, ведь они мечтали об этом всю жизнь. Они переглядывались, хлопали друг друга по плечам и не переставая улыбались.

– Это неопасно? – Ляжка хмурилась одна из немногих.

Самыми приземленными из Падальщиков всегда были Бесы.

– Мы долго проводили расчеты, – брат почесал затылок, – и пришли к выводу, что даже если что-то и будет просачиваться через щели между листами, то этого недостаточно в условиях гор. Ветер разнесет запах задолго до подножия, где собираются зараженные, а в горах, как вы знаете, они практически не могут существовать из-за анемии.

– К тому же Маркус и Фидель продолжают работать над фильтрующим куполом. Они изготовили эффективный прототип ферментированной прокладки. Геркулес не смог учуять отфильтрованный человеческий запах. Ребята уже начали установку профилей для возведения купола над внутренним двором «Умбертуса». Если купол докажет свою эффективность, можно будет расширить его диаметр, – добавила я.

– Поверить не могу, – выдохнула Бридж. – Еще недавно мы изучали схемы этих разработок на экране монитора на Желяве, и это казалось чем-то невероятным, недостижимым даже. И вот теперь…

– Это происходит в реальности, – вставила подошедшая к нам Алания.

Мы кивнули друг другу в знак приветствия и улыбнулись.

Именно отважная Алания подпольно встречалась с Маркусом и Фиделем на Желяве, чтобы потом передать их научные разработки Падальщикам. Лишь после того, как ребята получили эту надежду на жизнь на поверхности, они взяли в руки винтовки и пошли штурмовать штаб Генералитета.

Психи. Просто психи.

У меня бы никогда не хватило смелости претворить в жизнь бунт, основанный на голой теории. Триггер это знал, а потому давил на меня годами, обрабатывал, мариновал и не остановился даже тогда, когда потерял меня, а просто использовал Калеба со всей его ослепляющей болью. Падальщики вышли бороться за ту теорию, что смотрела на них с чертежей и непонятных математических формул, они даже не знали наверняка, сработает ли это все в реальности. Но Падальщики всегда служили метафорой надежды, и вот теперь они все здесь, и мы отвечаем им: «Да. Сработает». А это значит, что они боролись, жертвовали и терпели боль не зря.

– Ну а для того, чтобы сменить ведро на унитазы и спать под открытым небом, нам нужно серьезно поработать, – я вернула всех из заоблачных мечтаний.

К моему облегчению ребята стали более покладистыми, и даже Фунчоза прекратил попытки дестабилизировать ситуацию и тоже присоединился ко всеобщим усилиям сделать из этого места первое безопасное наземное поселение, возведенное совместными усилиями людей и мутантов.

На следующий день, когда я пришла в подвал ровно в восемь утра с целым ящиком приготовленного учеными линимента, я не увидела ожидаемых депрессивных нытиков. Не знаю, спали ли Падальщики вообще, потому что к моему приходу они уже вовсю натягивали экипировку, весело гогоча.

Как же я соскучилась по ним.

Они предвкушали миссию, новые подвиги, надежда снова расцвела в нашем новом доме, а я наполнялась силами, питаясь ею. Падальщики никогда не остановятся. Движение для нас – смысл бытия. Мы не можем сидеть без цели, без дела. Прогресс – наша пища.

К стандартному набору процедур по сбору в миссию добавилось использование линимента, который ребята тщательно втирали в каждый сантиметр тела. За его теоретический рецепт они тоже боролись в день бунта, а теперь вот пожинают плоды своего успеха в реальности. Я вдруг осознала, что наши взаимоотношения с Кейном аналогичны: он создает модели в своем творческом уме, а я же претворяю их в жизнь. Два обязательных звена победы, и каждое звено должно непоколебимо верить в правоту партнера. Я верила Кейну. Со всеми его ошибками и недостатками он все равно вел нас к победе.

Воспользовавшись случаем, я подошла к Алании.

– Как поживаете здесь? – спросила я после традиционного объятия.

Она как всегда одарила меня скромной улыбкой.

– Живы, и на том спасибо.

Ее мягкость и простота всегда импонировали мне. Я завела ей за ухо прядь седых волос, выбившихся из растрепанной косы. Алания ни на секунду не оставляла заботу о своих деревенских подопечных, распространяя свою доброту и любовь на всех, даже на желявцев, которых она не знала. Под ее чутким надзором и методичным контролем людям удалось сохранить веру в лучшее, а потому с самого первого дня, что они были заперты здесь в душном подвале с ограниченным количеством воды и еды, они продолжали работать – помогали инженерам мастерить … Труд спасал их от гнетущих мыслей, так они и прожили почти две недели, чтобы наконец увидеть просвет в этом затхлом подвале. Воображаемый свет обещал им поверхность.

Здесь было около четырех десятков детей, которые острее остальных реагировали на заточение, но женщины окружили сопляков материнской заботой, даже не являясь никому из них матерями. У нас было около четырех десятков сирот.

Анника была главной няней детсада, малышня и даже подростки собирались вокруг нее, чтобы поиграть в считалочки, игры на кулачках. Нежный голос женщины разучивал с детишками стишок:

– Дятел – тук-тук-тук- стучит,

На кого-то всё ворчит:

«Сами в гости приглашают,

А потом не открывают»!

Малыши с интересом следили за руками Анники и повторяли за ней, изображая дятла на дереве.

Женщины отвлекали их, как могли.

– Скоро станет гораздо легче. Потерпите еще немного, – я пыталась приободрить.

– Я знаю.

Алания положила руку мне на плечо.

– Я верю в тебя, – произнесла она.

И рука ее вдруг резко стала тяжелее тонны на две.

– Мы все стараемся, Алания. Это не только моя заслуга, – бросила я резко.

Алания улыбнулась еще шире и убрала руку.

– Тигран всегда видел людей насквозь. С первого взгляда мог понять суть человека: этот лентяй, тот завистник, этот прирожденный благодетель. Я не поверила ему насчет тебя. И ошиблась.

Я опустила глаза. Почему-то разговор с ней стал сильно напоминать разговор с Тиграном в тот день в деревне. Если бы я только знала, что после того разговора я больше никогда не увижу Тиграна, я бы расспросила его тщательнее обо всем, что он знал, о всей его жизни. Как нацист разведчика. Вытащила бы клешнями даже то, чем бы он не хотел делиться.

– В ту ночь мы с ним не спали, и он говорил о том, что вы – Падальщики – новое поколение борцов за наше будущее. Не потому что в руках у вас винтовки, а тело спрятано за листами брони. А потому что сердцем вы искренне верите в то, что каждый человек заслуживает право на сострадание, а потому вы не скупитесь на него и раздаете его всем, кто нуждается.