Осирис - Ксавьера Холландер

Одина пассажирка привлекла особое вниманиеЛеве. Это была необычайно красивая девушка, которая сидела среди мускулистыхфутболистов. Сандре Митчелл не было еще и двадцати, и это был ее первый такойдлительный полет. Она была подругой футбольной звезды Дональда Мак-Фея,сидевшего рядом с ней. Он был очень горд, так как никто из команды не взял ссобой жену или подругу. Сандра отправилась в путь не затем, чтобы воодушевлятьсвоего друга или больше понравиться ему. Она была певицей, и ее пригласили нанесколько гастрольных концертов в Африку. Время шло. Они все еще ждалиразрешения на взлет.

– Волнуешься? – спросил Дональд и сжал ееруку.

– Я не знаю ничего о Саламба, но готоваспорить: там все не так, как в Инверклайде, – ответила Сандра.

Они познакомились три месяца тому назад вИнверклайде, где она выступала в клубе «Блю Сирен» – единственном очаге света вмаленьком грязном городишке между заброшенными угольными шахтами исталелитейными заводами долины Клайда. Времена были тяжелыми, и люди искалиприюта, где они могли бы расслабиться, слушая музыку, где было бы светло ивесело. Билл Обен арендовал заброшенный паб пивоварни и создал клуб «БлюСирен». Конечно, это был не Лас-Вегас. В одном зале подавали пиво и сандвичи светчиной. Там царили нравы рабочей среды. В ресторане же подавали приличную едус французским вином, там танцевали и развлекались. Вскоре клуб «Блю Сирен» сталпроцветать. При малой конкуренции в Инверклайде этому никто не удивлялся.

Альтернативой был только клуб футболистов. Ихотя футбольный клуб высоко ценился в глазах его фанатов, между ним и «БлюСирен» не было соперничества: первый привлекал посетителей днем, а второй –ночью.

Сандра живо вспомнила тот вечер. Шел дождь.Когда распахнулась дверь ресторана, она как раз расстегивала свой дождевик.Казалось, вечер будет спокойным, за столиками сидело не больше 12 человек, а натанцевальной площадке никого не было. Она поднялась наверх, в гардеробную, инадела черное с блестками шифоновое платье и посеребренные туфли в стилепятидесятых годов.

Сандра не была старомодной. Живая голубоглазаяблондинка, которую интересовали тяжелый рок и роликовые коньки, она знала, чтолюбит публика и чего не любит. Слишком много девушек пытались петь под гитаруновейшие шлягеры, но Сандра была себе на уме. Догадываясь, что ей не статьвторой Анни Леннокс, она сохраняла свою внешность фарфоровой куколки и пелачувствительные блюзы и зонги.

Когда в тот вечер Билл постучал в дверь инапомнил о ее выступлении, она взяла саксофон, поправила прическу, посмотреласьв зеркало и, довольная собой, поспешила вниз.

Оба официанта сновали между столиками и необращали на нее внимания. Позади стоял рояль, рядом – ее микрофон. ФреддиХоукинс, пианист, наигрывал мелодию. Она посмотрела на публику. Это былипостоянные гости: деловые люди, которые заключали сделки, какие-то торговцы,которые, вероятно, праздновали здесь день рождения. За одним столиком сиделичетверо молодых мужчин, которые не вписывались в общую картину. «Как они попалисюда?»– подумала Сандра, готовясь к первой песне.

Свет приглушили. Фредди начал играть нежнуюмелодию.

«Усталая старая луна,

Ленивая старая луна,

Приведи назад моего любовника,

Моего мужчину,

Чтобы он побыстрее был со мной…»

Она прошептала эти слова в микрофон с такимчувством, будто какая-то волшебная сила могла превратить их в ее любовника измечты. За столами стало тихо, все головы повернулись к ней. Музыка молила олюбви:

«В этот момент все влюблены в меня,

Мое обаяние влечет ко мне…

О, позволь это мне! Только ему и мне,

Ленивая старая луна… нам вместе…»

Она посмотрела на стол с четырьмя молодымилюдьми. Один из них, красивый стройный парень, смотрел на нее большими глазами,словно хотел проглотить. «Боже, – подумала она, – он ведь еще совсем зеленый».В конце песни Фредди исполнил вариации на тему, чтобы дать ей время взятьсаксофон и присоединиться к нему.

Гости, не занятые едой и питьем, аплодировалией. Больше всех рукоплескали молодые люди, которых заворожили ее хрипловатыйголос и детская внешность. Особенно темноволосый парень. Она подарила емуулыбку и повернулась к Фредди, чтобы начать новую песню, менее чувствительную,с меланхолическим концом:

«Мой мужчина ушел прочь,

Покинул меня, такую нежную!

Мой мир весь в его мире,

Не знаю, что я должна делать…»

Ее голос больше был похож на стон. Фреддиподчеркивал роялем это отчаяние, а последний вздох издавал ее саксофон.

Песня удалась. Тишина, которая последовала заней, была более значительной, чем аплодисменты потом. Она поклонилась и, когдаснова зажегся свет, пошла между столиками к выходу. Сандра была уже почти удверей, а темноволосый молодой человек все еще аплодировал ей.

В гардеробной она положила в сторону саксофони освежилась у умывальника. Собралась переодеться, когда вдруг постучали вдверь.

– Это я, Билл. Можно войти?

– Конечно.

Он вошел и с восхищением посмотрел на нее.

– Ты сегодня была особенно хороша! Все прошлоотлично.

– Спасибо, Билл. Ты мне хочешь еще что-тосказать?

– Внизу тебя ждет молодой человек, он хочетугостить тебя шампанским.

– Ах, Билл, я устала. Это обязательно?

– Сандра, мы не каждый день продаем здесьшампанское…

Конечно, он был прав. Она пожала плечами ипоследовала за ним вниз. Все четверо молодых людей ждали ее, но темноволосыйподвинул ей стул и приветствовал первым.

– Сэнди, вы неотразимы. Можно мне называть вас– Сэнди?

Прежде чем она успела что-то сказать, онвыпалил:

– Меня зовут Дональд Мак-Фей, а эти ребятасобрались здесь, чтобы отпраздновать мою удачу. Ваше выступление было вершинойвечера. Не правда ли, ребята?

Сандра рассматривала своего почитателя. Он былнебольшим, но очень мускулистым и, казалось, обладал огромной внутренней силой.Его глаза находились все время в движении, точно не могли позволить себе покоя.

– А кто ваши друзья?

– О, это мои коллеги по работе. – Дональдмахнул им рукой, и они тут же попрощались.

– Я вас здесь раньше не видела, – улыбнуласьСандра. – Что же вы празднуете?