Наказание Красавицы - Энн Райс

— Понимаю, — задумчиво молвила принцесса, поскольку сама она точно так же, назло, отказалась от кронпринца и леди Джулианы. — Но неужели тебя не испугала участь оказаться в городке? — В голосе у нее проявилась невольная дрожь: до цели их пути было уже рукой подать. — Или у тебя просто не было другого выхода? — тихо спросила она.

— Не знаю. Это все равно бы так просто не закончилось, — ответил Тристан, но вдруг осекся, словно в замешательстве. — Хотя, если честно, — признался он, помолчав, — мне страшно.

Однако произнес он это так хладнокровно, с такой спокойной уверенностью, что девушка не могла поверить его словам.

Тем временем скрипучая повозка сделала еще один поворот, охранники ускакали вперед получить новые распоряжения начальника. Узники, слишком покорные и запуганные, чтобы избавить рот от кожаных «удил», но все же способные кое-как разговаривать, стали тихо перешептываться меж собой, вопрошая друг друга о видневшемся впереди селении, к которому медленно и неотвратимо подкатывала их колымага.

— Красавица, — взглянул на девушку Тристан, — в городе нас разлучат, и кто знает, что с нами будет дальше! Ты только будь умницей, слушайся… В конце концов, это не может… — И вновь он в нерешительности запнулся. — Хуже, чем в замке, я думаю, уже не будет.

На этот раз в его голосе принцесса различила нотки нескрываемой тревоги, но, подняв на юношу взгляд, она увидела все то же, почти непроницаемое лицо — лишь взгляд его прекрасных глаз сделался чуть нежнее. Она увидела на его подбородке едва пробившуюся, золотистую щетину и захотела поцеловать ее.

— Ты будешь присматривать за мной после того, как нас разлучат? Попытаешься найти меня — просто чтобы переброситься со мной парой слов? О, если б только знать, что ты рядом… Но знаешь, я вряд ли буду послушной умницей. Я больше не вижу в этом смысла. Мы ведь тут дрянные рабы, Тристан. Зачем же нам теперь повиноваться?

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Тристан. — Я начинаю за тебя бояться.

Издалека донесся пока слабый рокот голосов. Гул огромной толпы, словно волна, лениво перекатывался через пригорки, донося до пленников приглушенное бурление городской ярмарки с сотнями бродящих по ней, переговаривающихся и что-то выкрикивающих людей.

Красавица крепко прильнула к груди Тристана. Тут же между ног у нее сладко заныло в нахлынувшем желании, сердце заколотилось чаще. Плоть принца налилась и отвердела, но на сей раз он не смог проникнуть в нее, и девушка вновь мучительно пожалела, что у нее связаны руки и она не может ему помочь.

— Почему мы должны подчиняться, если мы и без того уже наказаны? — опять спросила она, невольно прислушиваясь к приближающемуся гомону толпы, хотя и чувствовала всю бессмысленность вопроса.

Тристан тоже обернулся на все нарастающий шум голосов. Повозка покатилась заметно быстрее.

— В замке нам говорили, что мы должны повиноваться, — снова заговорила Красавица. — Того же желали и наши родители, отправляя нас живой данью ко двору королевы и кронпринца. Но теперь-то мы — скверные, негодные рабы…

— Если мы не станем подчиняться, это лишь усугубит наказание, — твердо возразил принц, однако глаза его странно, предательски блеснули. Увещевая девушку, он явно притворялся, полагая, что это ради ее же блага. — Давай-ка подождем и посмотрим, что с нами станется дальше. Ты только помни, дорогая, что в итоге они все равно нас победят.

— Но как, Тристан? — вскинула брови Красавица. — Хочешь сказать, ты обрек себя на такую кару — чтобы теперь взять и подчиниться?

Волна нервного трепета прокатилась в ее душе — как в ту минуту, когда девушка оставляла горюющих по ней в замке кронпринца с леди Джулианой. «Да, я дрянная негодница, — горько подумала она. — И все же…»

— Красавица, их воля все равно восторжествует. Попомни, волевой и непокорный раб их только еще больше позабавит. Зачем тогда бороться?

— А зачем бунтовать, чтобы потом подчиняться? — возразила девушка.

— А у тебя хватит сил все время быть непослушной и упрямой?

Низкий бархатистый голос принца звучал настойчиво, тепло его дыхания согревало шею. Тристан снова ее поцеловал. Красавица попыталась мысленно отгородиться от шума толпы, внушавшего ей ужас: словно огромный страшный зверь, зловеще рыча, вылезал из своего логова. Она чувствовала, как все ее существо охватывает страх.

— Милая, признаться, я даже не знаю, что такого сделал, — сказал Тристан, оглядываясь в сторону жуткого, пугающего шума: всевозможных выкриков, веселых возгласов, рыночной сутолоки. В его васильковых глазах вдруг промелькнул страх, которому этот сильный крепкий юноша не мог позволить выйти наружу. — Как раз в замке я обнаружил, что мне куда естественнее делать то, что от меня требуют — будь то бежать или становиться на колени. И я даже торжествовал, когда у меня получалось все исполнить как надо.

— Тогда почему же мы здесь, Тристан? — спросила Красавица, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы. — Почему мы тогда среди ослушников? — И чем больше бравады и бунтарства она пыталась придать своему голосу, тем отчаяннее прижималась к груди принца, словно ища защиты.

Наконец повозка остановилась, и сквозь мельтешащую завесу из белых рук и спутанных волос Красавица разглядела высокую городскую стену, распахнутые ворота и стремительно выкатывающуюся из них на зеленый луг пеструю толпу.

Невольников, подгоняя ремнями, споро выгрузили из повозки перед собравшимся народом, и Красавицу с Тристаном тут же разделили: принца грубо оттолкнули в сторону без всякого на то повода, просто по прихоти стражника. Рты прочих узников наконец избавили от кожаных распорок.

— Тихо! — громко возгласил начальник конвоя, пока не спешиваясь. — Рабам в городе разговаривать запрещено! Всякий, кто осмелится сказать хоть слово, получит в рот затычку покрепче.

Он объехал группу невольников, сбивая их в кучку поплотнее, дал команду развязать узникам руки, но в то же время пригрозил суровой расправой тому, кто уберет ладони из-за шеи.

— Здесь, в городке, никому не нужны ваши бесстыжие речи, — продолжал он. — Отныне вы — бессловесные твари, простые вьючные животные, и ваш удел — безропотно работать и доставлять удовольствие. И если кто-то без команды хозяина уберет руки из-за шеи — получит на эту шею хомут и отправится с плугом вспахивать поля.

Красавица задрожала от страха. Вытолкнутая в передний ряд, она уже не видела Тристана — вокруг были лишь длинные, спутанные на ветру волосы и опущенные заплаканные лица ее несчастных спутниц. Казалось, без затычек невольники плакали тише, стараясь не размыкать губ. Окрики же стражников сделались, напротив, грубее и резче:

— Шевелись давай! Ну-ка выпрями спину!

От их злобных голосов у девушки холодок пробежал по коже. Если б Тристан мог подобраться к ней поближе!

Но почему их высадили так далеко от городка? И зачем развернули повозку? Внезапно Красавица все поняла: их собирались гнать на рынок, точно стадо гусей. И не успела ей прийти в голову эта догадка, верховые стражники накинулись с ремнями на стайку узников, и под дождем ударов те заторопились к городским воротам.