Ничья - Ольга Романовская

– На середину выходи! – раздраженно махнула рукой сборщица. – И лучше сама все покажи, сбереги мое время.

Словно прыгнув со скалы в глубокое море, сдернула рубашку, оставшись обнаженной. По коже сразу забегали мурашки. Ничего не чувствуя, не слыша даже биения собственного сердца, плотно сжимая бедра, заковыляла к месту позора. Помня советы, чуть подволакивала ногу, но опытный глаз быстро разобрал обман.

– Нормально иди, я все уловки знаю!

И вот остановилась, замерла, словно прикосновения, ощущая чужой взгляд. От него ничего не спрячешь, как ни зажимай ладошкой.

…Ее сборщица заприметила сразу и теперь поняла: не ошиблась. Соски как розовые бутоны, одновременно твердые и нежные. Грудь мягка и округла. Напоминая два спелых, готовых сорваться с ветки плода, она стремилась в руки будущего хозяина. Как чудесно, зазывно смотрится на такой ткань рубашки! Не грубая, которую сняла девушка, а тончайшая, практически прозрачная, вуаль на упругом юном теле. Талия пусть не осиная, но обязательный изгиб присутствует. Живот манит взгляд ниже, к покатым бедрам, которые очень скоро доберут недостающую полноту. Сзади тоже все аккуратно, порадует глаз и руку. И ноги, сборщица сначала обратила внимание на Джанет именно из-за ног, длинных и стройных. Казалось бы, простые требования, но как сложно подбирать девушек! Они будто специально, желая чужой погибели, рождаются коротконогими, плоскими или, наоборот, слишком рыхлыми.

Сборщица ущипнула пунцовую от стыда Джанет за попку и кивнула. Следа не осталось, подходит.

– Одевайся и ступай в фургон, – приказала она. – Поздравляю, тебя ждет Фрегия.

Ну вот, двое готовы. Подумав, сборщица решила осмотреть шатенку с мальчишеской фигурой – на вишенки тоже найдется покупатель. Если все пропорционально, не одни кости, девочка может стать товаром. В любом случае выбирать не сборщице, она лишь предлагает девушек. Только жрец решает, кто останется при храме, а кого повезут дальше. Эта тоже оказалась лучше, чем казалась. Стоило отвести упрямые руки от груди, как сборщица одобрительно кивнула. Тут не вишенки, а вполне себе сливы. Сзади и щупать нечего, на такой жир не отложится, можно смело отправить в фургон. Завтра всю партию осмотрит врач. Сборщица никому не верила на слово, по своему опыту знала, выдумаешь сотню любовников, лишь бы остаться дома. На людях они постесняются говорить такое, потом не докажешь соседкам, что солгала, зато наедине наперебой поведают о выдуманных подвигах. Но случается, отобранные кандидатки действительно имели связь с мужчиной, нужно все проверить до отправки и в случае необходимости поменять одну девицу на другую. На такой случай сборщица вела особый список запасных вариантов.

… Я ничего о мыслях женщины в алом не ведала, да и не волновали они меня. Опустошенная, раздавленная, наспех оделась и побрела к фургону. Сборщица выпускала прошедших отбор не прежним путем, а через второй выход. Там мы сразу попадали в руки солдат, которые зорко следили, чтобы отобранные девушки не сбежали.

– И тебя тоже? – вздохнула брюнетка, когда я по приставной лесенке забралась внутрь.

Помимо нее в фургоне сидели еще пятеро, но так тихо, что я не сразу их заметила. Узнать бы, откуда они… Потом, сейчас все равно.

– Угу.

Кивнула и уткнулась лбом в пропахшую сыростью ткань. Права оказалась тетя Нэт, как в воду глядела! Запомнила меня сборщица, отыскала среди других девушек. Повезло, хотя бы на кушетку не укладывала, срамные места не заставляла показывать.

– А тебя куда? – Брюнетка попалась словоохотливая или просто прятала за разговором волнение.

Пожала плечами. Сборщица ничего не сказала, просто в фургон отправила.

– Я не хочу продажной девкой! – тоненько завыла товарка. – Я домой хочу!

Да кто же нас пустит? Я попробовала высунуться, так дежуривший подле солдат обратно затолкал. Но брюнетку это не остановило. Причитая свое «Хочу домой!», она попыталась сбежать, в итоге оказалась в углу, прикованная к бортику тяжелой цепью. От греха на мне тоже защелкнули ножные кандалы. Свои же, рьянцы постарались. Но пойти против воли – верная смерть. И ладно только твоя… Поговаривали, для острастки казнят безвинных и насилуют девушек. Мол, не хотели отдать десяток, возьмем всех. Наслышалась в толпе, пока стояла на площади.

Вскоре партия пополнилась. Взявшись за руки, в фургон забрались два подростка. Их фигуры разительно отличались от наших. Выходит, для храма подходили разные. Разговаривать не хотелось, и мы молчали. Брюнетка тоненько скулила в углу. Только теперь сообразила, она моя ровесница – формы сначала ввели в заблуждение. Чуть погодя место подле меня заняла блондинка, напоминавшая едва распустившуюся розу. Мы вместе учились, ее звали Сандрой. Следующей стала тоже школьница, но на год младше нас. Она размазывала слезы по щекам и все оглядывалась на дома, надеялась сбежать. Ее конвоировал солдат – выходит, девушка прыткая. Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять, такой товар сборщица бы не упустила: зеленоглазая, с волосами цвета пламенеющего заката. Невысокая, словно куколка или фея. Не избежала скорбной участи и спорившая со сборщицей брюнетка, ее тоже посадили на цепь.

Не знаю, сколько времени прошло, может, час, может, больше. Я уже уверилась, что новеньких не приведут, когда появилась сборщица в сопровождении статной шатенки. Ростом она превосходила посланницу Фрегии, но чрезвычайно пропорционально сложена. Волнистые волосы, пышный бюст, подчеркнутый шнуровкой платья, глаза с поволокой. Ума не приложу, почему она до сих пор не замужем – шатенка явно старше меня. Может, из-за роста? Не всякому мужчине понравится высокая жена. В отличие от нас, последняя девушка не выглядела убитой горем. Расстроенной, опечаленной, не более. Когда на ноге защелкнулся браслет, она вздрогнула, но не проронила ни слезинки.

– Первоклассный товар, тебя оценят! – напутствовала сборщица последнюю жертву и закрыла бортик фургона. – Помяни мое слово, много дадут.

Шатенка промолчала и отвернулась. Я ее понимала. Сомнительное утешение – знать, что ты дорого стоишь.

Итак, осталось добрать двоих. В нашем городе сборщица собрала богатый улов – восемь душ. Хотя наш фургон – песчинка, вряд ли полная партия состоит из пятнадцати девушек.

– Как же я устала! – донесся до меня голос виновницы наших бед. – Отдохнуть бы, но опять недобор. Не рожают нормальных девок!

Захотелось ответить, зло, едко. Остановило возможное наказание. Вряд ли с синяком под глазом я потеряю ценность, раз так, лучше сидеть тихо, наблюдать.

Фургон дернулся и тронулся. Осторожно выглянув, проводила взглядом площадь. Несмотря на окончившийся отбор, она не опустела, наоборот, будто весь город вышел нас провожать. Люди махали вслед платками, многие плакали. Служительницы храма, которых обошла стороной страшная участь, долго шли за фургоном, читая молитвы и заговоры на удачу. И так захотелось увидеть мать, отца, Нону! Ком подступил к горлу. Вцепившись в поднятый бортик, до предела натянув цепь, жадно искала их глазами в толпе и нашла. Они знали, что меня забрали, такие слухи разлетались быстро. Вот сестренка на папиных плечах машет рукой, выкрикивает мое имя. Отец серьезен, молчалив, но на лице ни кровинки. Мама не отнимает платка от лица и повторяет: «Доченька, прости!» Я не винила ее, верила, они сделали все возможное, но не зря вчера судья смотрел на меня как на покойницу. Проклятая сборщица заранее внесла меня в список, тут и бургомистр бы не помог. Слезы текли ручьем. Никак не могла их унять. Вскоре лица родных расплылись, осталась только радужная пелена.